История русской литературы: 90-е годы XX века: учебное пособие - Юрий Минералов

(«Люби меня»)

Цитированное стихотворение обращено одновременно к Родине и к любимой женщине – один образ как бы обволакивает собой другой. Такая лирика «укрупняет» интимно-личную тематику, преобразует ее в тему широкого звучания…

Глеб Горбовский был когда-то одним из самых сильных поэтов-шестидесятников.

Горбовский Глеб Яковлевич (род. в 1931 г.) – поэт и прозаик, автор книг «Поиски тепла» (1960), «Тишина» (1968), «Стихотворения» (1975), «Монолог» (1977), «Первые проталины. Повести» (1984), «Звонок на рассвете. Повести» (1985), «Отражения» (1986), «Плач за окном» (1989), «Сорокоуст» (1991), «Грешные песни» (1995) и др. Живет в Петербурге.

Некоторые его произведения были необыкновенно популярны. Например, вся страна знала и пела шуточную песню «Сижу на нарах, как король на именинах…» – стилизацию под «блатную» лирику. Умел Горбовский говорить и как смелый гражданин. Например, вот так:

Он уезжает из России.Глаза, как два лохматых рта,глядят воинственно и сыто.Он уезжает. Все. Черта.

– Прощай, немытая! – пожиткилетят блудливо на весы.Он взвесил все. Его ужимкидля балагана. Для красы.

Шестидесятник даже в таком коротком фрагменте безошибочно опознается и по манере рифмовать в области корня (РосСИи/СЫто), и по публицистической заостренности темы. Только в отличие от творений некоторых сверстников Горбовского, перо которых во все времена высвистывает нужные мотивы в соответствии с меняющимися требованиями политической конъюнктуры, его стихи дышат искренностью. В заключение поэт говорит своему «спецпереселенцу» в цитированном стихотворении: «Ну что ж, смывайся, Бог с тобою! Россия, братец, не вокзал».

В настоящее время поэт Глеб Горбовский все так же независим и прям в речах. Лишний пример тому – стихи из его недавнего цикла «Покаянный свет» (Москва. – 1999. – № 7):

Вновь отпылала заря.Смутному голосу внемлю:«Боже, верни нам царя,выручи русскую землю!»

Шум этой жизни и гамя в своем сердце смиряю.Молча к разбитым ногамвновь кандалы примеряю.

Эта человеческая внутренняя независимость позволяет поэту возвыситься над «демократическими» и «монархическими» иллюзиями и фантазиями, которым в 90-е годы отдали дань многие изверившиеся дезориентированные люди. И то и другое «грозит погодкою промозглой стране, вкусившей блажь и чушь». Поэт же мечтает об иной России:

Блажь звездолобых краснобаев.Чушь кровожадных леваков.Россия? Да! Но – не любая.А та, Святая, без оков.

Цикл «В час разлуки» (Москва. – 2000. – № 1) углубляет подобные мотивы. Подобно Ю. Кузнецову, поэт поднимает тему современного сатанизма, но в совершенно ином ключе:

В Кремле, как прежде, – сатана,в газетах – байки или басни…Какая страшная страна,Хотя и нет ее прекрасней.

Только внешне может показаться, что тут просто идет игра словами. На самом деле, словами управляет мысль глобальная, притом страшная мысль:

Вот и отпали маскиИ расплелись пути…Иссякли Божьи ласки,а дьявольские – жди.

Поэт Игорь Тюленев – автор около десяти поэтических книг, среди которых «В родительском доме», «Братина», «Небесная Россия», «На русской стороне» и др.

Тюленев Игорь Николаевич (род. в 1953 г.) – поэт. Окончил Высшие литературные курсы при Литературном институте им. А. М. Горького. Живет в Перми.

Отметить его творчество следует: интересно начав когда-то, после VIII совещания советских молодых писателей, он на протяжении 90-х годов понемногу, но ровно набирает творческую силу. Ранние его стихи привлекали внимание сочетанием непосредственности и присущей ему как автору текстовой динамики. Как здесь:

Там, где корни и пальцыЗатянуло песком,Очень маленький мальчикТопает босиком.Там, где пуля не дура,Там, где штык не берет,Где земелюшка бураИ никто не живет…‹…›За последней чертоюСобираясь в полки,Под фанерной звездоюЗемляки… земляки…

А вот стихотворение «Облом» из цикла «Альфа и омега на цепи», опубликованного на исходе 90-х годов (Наш современник. – 1999. – № 11):

Воробьям и синицам облом!Нынче царство бомжей и ворон.Поделили дворцы и помойки,С четырех наступая сторон,Захватили столицу и трон —Да и Кремль взяли после попойки.

Батьковщина! Отчизна! Страна!Ты родному глаголу верна,Отчего же картавые КарлыТвоего отхлебнули вина?Отказалась от нас старина,У врагов на рогах наши лавры…

И в этом стихотворении, и еще больше в некоторых других стихах 90-х годов просматриваются следы педагогического влияния на поэта его учителя по Литературному институту Юрия Кузнецова. Дело это естественное и нормальное, тем более что связь с творчеством Кузнецова проявляется не механически, как у «постмодернистов», а опосредованно и не мешает развитию чисто тюленевских интонаций. Игорь Тюленев с его гражданскими стихами, с его лирикой работает в литературе, изживает некоторые стилистические неровности своего раннего творчества и продолжает вызывать искренний читательский интерес.

В конце 90-х неожиданно ушел из жизни Геннадий Касмынин.

Касмынин Геннадий Григорьевич (1948–1998) – поэт, автор книг «Горький клевер» (1975), «Грибница» (1979), «Вещий камень» (1981) и др. Работал заведующим отделом в журнале «Наш современник». Жил в Звенигороде и Москве.

В 1996 году журнал «Наш современник» издал его новую книгу «Гнездо перепелки».

В юности мы, ровесники, были товарищами, и автор этих строк любил ездить к нему в старинный Звенигород, где он жил среди простых людей, не имеющих никакого отношения к литературе, но зато прямодушных и бесхитростных. Касмынин считал себя учеником поэта Николая Старшинова, да и являлся таковым фактически, когда учился в Литературном институте им. А. М. Горького. Ранние его стихи, по преимуществу имевшие характер личной лирики, отличались и достоинствами и недостатками, аналогичными достоинствам и недостаткам произведений Старшинова. Однако тот, будучи долгие годы главным редактором выходившего в СССР альманаха «Поэзия», активно продвигал Касмынина и других своих учеников в печать, сыграв в их творческих судьбах весьма важную роль. Известно, как искренне Касмынин был ему за это благодарен.

В 90-е годы характер творчества Г. Касмынина заметно изменился. Он оставил после себя (неожиданно погибнув от сердечной недостаточности) стихи гражданско-публицистического звучания:

Родился я и под иконой,И под портретами вождей,Страны Советов сын законный,Ее мучительных идей,Ее войны и недорода,Великих строек и тюрьмы…Такого не было народа,Как вы да я, да вместе мы.

(«Природа влажных полнозвучий…»)

Народ, обманутый под эгидой «перестройки» своими сладкоголосыми лидерами, проявил, однако, огромное чувство ответственности как народ крупнейшей страны планеты, ядерной державы, и не запалил «красного петуха» гражданской войны на своей гигантской территории. Напрашивается пушкинское выражение: народ безмолвствует. До поры:

Луна пройдет положенные фазы,И солнце не потухнет через год,И только не могу представить фразы,Что скажет завтра медленный народ.‹…›

Об этом я раздумывал под вечер,Следя за угасаньем облаков,А ночью вдруг поднялся страшный ветер…И крыши поснимал с особняков!

(«Ветер»)

Тех, кто во имя гнусно-эгоистических интересов и амбиций верховодил искусственным развалом Отчизны, нажив на нем политические и иные капиталы, честное и смелое слово поэта клеймит презрением. Касмынин едко иронизирует:

Словцом отгородились от народа,Элита! – не стыдясь, произнесли,При Пушкине разделись до исподаИ в гении себя произвели.

Сошлися во владениях нарпита,Залезли на трибуну – и галдеж!Рога стучат, и цокают копыта,И тявкает на старших молодежь.

До драки выясняют, кто же первый,И кто второй, и есть ли кто второй,Хотят своей искусственною спермойПреобразить некачественный строй.

Они хотят улучшить наше стадо,И мы не против, если не слегка…Найдем коров, то самое, что надоДля каждого элитного быка.

Гражданственные интонации одухотворяют и другие лучшие касмынинские стихи 90-х годов («Гляжу с горы на ледоход…», «Полет Ивана», «Зима», «А ну-тка, Анютка, молодка…», «Прогрохотал по рельсам ливень…», «Я изменил родимым небесам…», «Окно для шагов» и др.). Поэт ушел от нас в расцвете творческих сил, явно на подъеме. Больше он не скажет ничего…