На высочайших вершинах Советского Союза - Евгений Абалаков

Упорная ледорубная работа. Опять врылись в лед. Палатка обледенела. Поставить нелегко. Все снаряжение тоже сырое и обледеневшее. Без промедления залезли в спальные метки.

Виталий дремлет. Я и Чернуха готовим гороховый суп и чай. — Виталий просыпается к каждому блюду.

Я чувствую себя чудесно. Голова совершенно не болит. Ночью снежная буря. Палатку так прижало снегом, что повернуться абсолютно невозможно.

7 сентября. Уже к утру с величайшим трудом мне удалось встать на четвереньки и стряхнуть часть снега с крыши. Сквозь стенки уже чувствуется, что на воле ясно.

Решили рано не выходить и по возможности подсушиться. Но подсушиться не удалось: здорово холодно и снежок метет. Собираемся, свертываем обледенелую палатку. Касьян Чернуха опять остается ждать вторую палатку.

Выходим вперед — я и Виталий. Временами легонько метет. Ноги иногда подмерзают. Обнаружен новый способ согревания — «маятниковый»: размахиваешь ногой и удивительно быстро и хорошо согреваешься. Чтобы не пересыхало в горле, отламываю маленькие кусочки шоколада и сосу.

Стах и Чернуха поднимаются значительно ниже нас. Анастасов и Лукин хорошо подтянулись, идут почти рядом, а главное ноги, говорят, совсем не мерзнут. Вдруг сзади крик Чернухи:

—Стах не может идти вверх. Отморожены ноги. Виталий, опускайся вниз!..

Вот это номер! Неужели срыв?

Минуты колебаний. Наконец, Виталий снимает рюкзак, берет мой ледоруб и спускается вниз.

Чернуха упорно трет Стаху ноли. Виталий присоединяется. Проходит довольно много времени. Стах лежит на снегу.

Команда снизу:

— Анастасов, вниз!

— Ну зачем же я пойду? Я же хорошо себя чувствую! И ноги даже не мерзнут.

Команда повторяется. Анастасов, скрепя сердце, начинает спускаться.

— До свидания, ребята!

— Не расстраивайся, мы дойдем с тобой до вершины. Им, наверное, нужна палатка, — ободряю я.

Виталий и Чернуха начинают двигаться вверх. Чернуха с рюкзаком. Отлегло. Значит, восхождение не сорвано. Поднялись до нас.

Виталий говорит:

—Стах не может идти ни вниз, ни вверх. Необходимо его спускать. Или мне, или тебе нужно спускаться вниз.

Тяжелое молчание.

— Евгений, ты был выше, на пике Коммунизма, пик Ленина уступи Виталию, — говорит Лукин.

— Считаю лучше — жребий, — предлагает Чернуха.

Опять тяжелое молчание.

— Я уже решил, что буду спускаться, — говорю я.

— Черт знает что! Мальчишка, идиот, в хорошую погоду не мог сохранить ног! Из–за него все срывается и почти у самой цели! — возмущается Чернуха.

Снизу опять крик:

— Скорее, скорее!

— С ним там истерика. Ты отбери у него револьвер, на всякий случай, — советует Чернуха.

— Что вам нужно из моих вещей? — спрашиваю я.

— Вроде ничего. Продукты пусть остаются у тебя. Нам хватит. На тебе кухню, веревку. Свяжись с ними. Ну, счастливо, Евгений! — Чернуха крепко сжимает мою руку.

А снизу опять крики:

—Скорее, скорее!

Я быстро соскальзываю вниз. Стах все еще лежит на снегу. Анастасов трет ему ногу. Принимаюсь и я. Нога мягкая, с немного странными пятнами. Ничего не чувствует, как чурбашка. Тру долго и что есть силы. Стах стонет.

—Теперь обувайся!..

Налетает вихрь и снегом мочит носки. Спешу надеть их на ногу.

—Анастасов, отряхни шекельтон!..

Анастасов, потрясенный неудачей, и, видимо, уже плохо соображая, отряхивает шекельтон так, что весь снег сыплется внутрь. Отбираю, отряхиваю сам и обуваю.

Связались. Командую:

—Вниз!

Спускаемся на ногах, часто подскальзывая. Миновали лагерь у скал. Отсюда едем. Я последним, сдерживаю. Стах кричит при разгонах. Ободряю и сдерживаю рывки.

Тяжелый траверс к лагерю (где остались шляпы). Ребята почти на каждом шагу скользят и катятся вниз: приходится рубить ступени.

Здесь опять оттирание ноги. Говорит, что в ступне уже чувствуется боль, но пальцы не чувствуют. Забираем шляпы и дальше. После траверса опять съезжаем вниз. Теперь первым торю я. Ребята, видимо, сильно тормозят, я оказываюсь все время подвешенным.

Спустились к лагерю, где оставлены ботинки. Отыскиваем его с трудом: все совершенно гладко засыпано снегом.

Короткий скат по ледяному склону. Дальше на ногах. Начал траверс. Под снегом лед. Ребята срываются. Я насколько возможно закрепляюсь. Рывок, но не сильный. Немного не доехав сброса, останавливаются.

Дальше на охранении иду впереди и рублю ступени. Внизу видна трещина, почти совсем засыпанная. Место знакомое слабо. Раскапываю. Трещина, видимо, небольшая. Набираю веревку и прыгаю. Удачно. Вкопался н снег. За мной прыгают ребята.

Со следующего выступа кричу: «Ура! Мы на верном пути». Место знакомо, только за это время настолько обледенело, что нужно рубить ступени. Ну, теперь уже ерунда. Быстро скользим по большому склону и подходим к лагерю «5700».

Солнце уже низко. Я высказываюсь за ночлег здесь. Ребята просят идти дальше.

Спускаемся к нижнему лагерю. Темнеет. Идем прежним путем по леднику (только снег в прошлый раз месить не приходилось). Чувствуется, что ребята устали: неверен шаг.

Наконец подъем на старую виднеющуюся издали темным конусом морену. Но и она тянется бесконечно. Полузасыпанная ишачья тропа. Вот и поляна с пятнами снега, белеющими в темноте. Кастрюля с макаронами на месте.

Анастасов принимается за костер. Я осматриваю ногу Стаха и растираю ее. Она уже теплая и чувствительность, говорит, появляется.

С трудом обнаружил воду, в самых верховьях ручья. Наелись макарон и еще чуть осталось. Анастасов над костром сушит спальный мешок. Ставлю палатку, ибо стало немного заносить. Улегся, надев на себя все, кроме штурмовки, — ее подстелил. Ребята легли рядом. Ночью жарко не было. Раза два просыпался.

9 сентября. Опять чудесное утро. Но снимать «ватнушку» рано — совсем прохладно.

Яичница вышла с большим процентом меты. Ребята отказались. Ем только из авторского самолюбия. Чтобы не было скверного осадка — быстро заедаю шпротами и печенкой.

Опять массирую пальцы Стаху, а затем — ногу в банку с водой (согревающая ванна).

Иду встречать ребят. Анастасов скулит: «Палец сильнo распух, очень трудно ходить…» (а я думаю, ему просто лень идти). Взял с собой альбом. «Ну, готовьте здесь обед», — говорю.

Открылся пик. Движения никакого не видно. Стоит белым громадным курганом. Лишь подходя ко второй морене, заметил на втором лагере (террасе) крошечную точку, но точка неподвижна, и я начинаю сомневаться — человек ли это? Вдруг точка разделилась. Двое пошли влево. Один долго стоит, затем начинает сползать вниз. Ну хорошо! Все трое целы.

Долго задерживаются на сбросах, где мои «орлы» летели. Я в это время делаю наброски с пика Левина.