Военная история русской Смуты начала XVII века - Олег Курбатов

Однако как раз в этот момент пришлось спасаться уже самой орде: в 1614 г. ее глава князь Иштерек напрямую присягнул турецкому султану, а не крымскому хану, чем вызвал гнев последнего. Поход Джанибек-Гирея на Тамань и погром им кабардинского князя, союзника ногаев, был расценен последними как начало войны против них. Иштерек поспешно откочевал к Астрахани и в октябре 1616 г. вновь «принес шерть» русскому царю, после чего переправился с большей частью улусов за Волгу. Вскоре он умер, и в орде вспыхнуло междоусобие, не прекращавшееся до конца 1620-х гг. Астраханские воеводы имели указание поддерживать ссоры, чтобы ослабить татар и отвадить их от набегов на Русь. Так, во время боя 18 декабря 1619 г., когда улусы Кара-Кельмаметь-мурзы подверглись нападению пришедших из-за Волги Яштерека и Иштерековых детей, конные стрельцы головы А. Хохлова вышли из Астрахани, «маня ногаев помочью на обе стороны», чтобы «больше к бою ссорились…». Увидав стрелецкий «обоз», из ногайского стана выбежали к своим несколько тысяч русских полонянников, а всего в ходе боев удалось освободить 15 тыс. человек! В дальнейшем для прекращения междоусобий воеводы взяли заложников из всех знатных и даже «черных» родов Большой орды, а для обороны от калмыков выслали стрелецкие отряды. Подобными, а также чисто военными мерами им удалось удержать ногаев на восточной стороне Волги и избежать опасности объединения их с крымцами и возобновления набегов[312].

В Крыму, который долго и с большими потерями воевал в составе турецких войск против Польши и Ирана, с 1624 г. началась настоящая гражданская война[313]. Хан Магмет-Гирей отказался подчиниться указу нового султана о передаче правления Джанибеку, смещенному предыдущими властями, разгромил турецко-татарский отряд последнего под Кафой и заставил Стамбул отменить свое решение. Решающую роль в битве сыграли запорожцы, которые вступили в союз с Магметом против Турции. Хана поддерживала Персия, где тот со своим братом, воинственным Шагин-Гиреем, скрывался долгое время. В последующую затем войну были втянуты Малые ногаи, азовские и белгородские татары, Запорожская Сечь. В 1628 г. Стамбулу удалось наконец восстановить Джанибека на Бахчисарайском престоле, однако в следующие годы Крым подвергся настоящему разгрому запорожскими и донскими казаками. Ими были разграблены с моря Кафа, Керчь, Мангуп с ханским двором и другие города. Неудивительно, что в этих условиях хан всеми силами пытался удерживать своих людей от походов на московские окраины, однако в отношении небольших своевольных отрядов сделать это было практически невозможно.

Численность русских «украинных полков» после Деулинского перемирия постепенно возрастала: с 7 тыс. по наряду 1619 г. до 9-10 тыс. в последующие годы. Надо отметить, что в тот момент «береговая служба» не столько отражала набеги, сколько поддерживала дворянскую конницу в боеготовом состоянии. Помещики, выступавшие «на берег» «по половинам» (сменяясь через год), втягивались в привычную «полковую» службу; «новики» получали первые боевые навыки; воеводы и дьяки регулярно следили за обновлением личного состава и его боеспособностью. Важным обстоятельством стало и возобновление в полном объеме сторожевой службы в Поле, ради чего ряды «станичников» и «сторожевых казаков» были вновь укомплектованы и достигли необходимой штатной численности за счет иных категорий служилых людей польских и украинных городов.

Ввиду возможных осложнений с Речью Посполитой с 1619 г. Передовой и Сторожевой полки были передвинуты соответственно в Дедилов и на Крапивну. Все расположение подчинялось задаче предотвращения прорыва татар в центральные уезды государства. Количество и дальность посылки степных «сторож» сократились, зато их численность была увеличена. События в Крыму и в Поволжье доставили передышку южнорусским окраинам: татары (не более нескольких сотен человек) не достигали засечной черты, а за некоторые годы об их появлении не упоминается.

Заключение. Военно-политические итоги Смуты

Смутное время вызвало преобразование российской политической системы, утратившей было прочность в связи с династическим кризисом. Власть вновь приобрела легитимность в глазах населения Русского государства. Гражданская война начала XVII в. отразилась в борьбе двух идей: с одной стороны, стихийной народной веры в «истинного Царя», получившего Божье благословение через «рождение от царского корени» или другими более мистическими способами, — с другой же — вполне рационалистического подхода верхушки общества к царскому избранию. Поиск компромисса обеих позиций поначалу выразился в избрании на престол иностранных принцев, однако это резко приблизило угрозу политической и религиозной катастрофы страны. Лишь новое соглашение враждующих лагерей в виде избрания на престол Михаила Федоровича Романова получило благословение Православной церкви и привело, наконец, к замирению сторон. Однако далее последовала ожесточенная борьба с последствиями Смуты — иностранной интервенцией, казачьими разбоями и отдельными рецидивами самозванчества — так что окончание этого периода нашей истории как в политическом, так и в более узком военном смысле следует отнести только ко времени Деулинского премирия 1618 г. И все же успешное завершение вооруженной борьбы было предопределено уже в 1612–1613 гг. сознательным и ответственным выбором «всея земли»; верность этому выбору стала нравственной основой разумной мобилизации сил и экономических средств страны для отпора врагу, а впоследствии создала условия для вполне успешной внешнеполитической «реконкисты» и расширения границ Русского государства в середине XVII — начале XVIII в.

Боевые действия под Смоленском в 1632–1634 гг. Фрагмент гравюры В. Гондиуса, 1636 г.

Смута стала важным этапом в борьбе за первенство в Восточной Европе, которая началась с созданием крупных централизованных государств — России, Речи Посполитой и Швеции. Показательно, что кровавая русская междоусобица проходила на фоне отсутствия у соседних стран сколь-нибудь согласованных и продуманных амбициозных стратегий в отношении России. Так, в 1609 г. королевская пропаганда в Речи Посполитой попыталась объединить общество под лозунгом «колонизации» московских земель по образцу Испанских завоеваний, однако в качестве жизнеспособной долгосрочной программы эти фантастические тезисы явно не годились. Полную поддержку сословий Речи Посполитой получила лишь вооруженная борьба за Смоленск и Северскую землю; попытки короля или его сына занять московский престол натолкнулись на равнодушие и недовольство — в том числе с опасением чрезмерного усиления королевской власти внутри страны. Влиятельной политической силой Речи Посполитой также оказались наемные армии самозванческих гетманов и конфедерации королевского войска, однако заботились они лишь о вознаграждении своих «кровавых заслуг», не беспокоясь об интересах государства. Отсюда — катастрофа московского гарнизона 1612 г. и провал московского похода 1617–1618 гг., при общем превосходстве Речи Посполитой над Россией в людских и финансовых ресурсах и в военном потенциале. Как ни странно, Смута показала слабость Польско-Литовского государства, раздираемого внутренними противоречиями и неспособного к долгосрочной мобилизации своих сил.

Похожая ситуация наблюдается и в Швеции. Выдвинув дерзкий, но достаточно перспективный проект возведения шведского королевича на царский трон, наместник короля в Новгороде Яков Понтус Делагарди оказался в одиночестве в шведской политической элите. Захват приграничных русских крепостей в Прибалтике — вот максимум, дозволенный королевскими инструкциями. Более масштабное участие в чужой гражданской войне, при зыбкости собственного внутреннего и международного положения, вызывало серьезное беспокойство. В итоге шведы вполне удовлетворились отторжением от России Корелы и Ижорской земли, возвратив без боя Новгород с его обширными областями. Былой антипольский союз России и Швеции (1608–1611) вскоре стал базой для возобновления военно-политического сотрудничества уже в эпоху Смоленской войны (1632–1634).

Четвертая влиятельная сила в Восточной Европе — Крымское ханство — оказалась вообще не заинтересована в ослаблении России за счет Польско-Литовского государства и большую часть времени придерживалась нейтралитета, выступая иногда даже в качестве военного союзника московских властей из-за перманентной собственной смуты в Бахчисарае, а также из-за разницы интересов Крыма и Османской империи. Крымско-татарская элита не стала возрождать прежние агрессивные планы по отторжению от России Казани и Астрахани — при том, что в условиях Смуты эти области долгое время были ослаблены в военном отношении и даже находились в конфронтации с центральными властями. Ввиду разногласий между соседями международное положение Русского государства в эпоху Смутного времени оказалось несравненно более выгодным по сравнению с периодом окончания Ливонской войны (1578–1584), что помогло ему избежать национальной катастрофы и свести потери от иностранной интервенции пусть к значительным, но локальным территориальным уступкам.