Крепостной - Роман Валерьевич Злотников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И где это ты такое прочитал? Ладно — иди спать. До обеда без тебя справлюсь…
Брухзаль они покинули через три дня, чему Данилка был очень рад. Немки оказались прямо ненасытными… Возможно, дело было в том, что большая часть мужского населения в настоящий момент завоевывало себе славу на полях сражений с Наполеоном… ну, или, гибло там же. А те, что были в доступе — по большей части были бесполезны, причём и там, и в постели. Вот они и накинулись на более-менее приличное «тело». Потому что свои таланты по «охмурению» Данилка, если честно, оценивал весьма средне. Но ему и применять их практически не пришлось — сами всё делали… Однако, даже его юный и неплохо тренированный организм к исходу третьих суток явно запросил пощады. Так что уезжал из города бывший трубочист с радостью и облегчением…
А под Суассоном на них напали.
Они с Николаем в этот момент ехали верхом, и он очередной раз втирал своего «сюзерену» про железные дороги. А тот недоверчиво хмыкал.
— За час? Да не может быть!
— Ну, может, чутка подольше. Но два часа — максимум! Да и два это если с остановками… Сам считай — от Зимнего до Павловского дворца — где-то тридцать вёрст! С учётом того, что путь не везде по прямой пойдёт — пусть будет сорок. Паровозы нынче ходят всего верст десять-пятнадцать в час, но это потому, что они пока используются только как заводские и рудничные. То есть на коротких дорогах, на которых не разгонишься. Так что верст двадцать-тридцать в час они вполне могут дать. Плюс какое-то время выделим на остановки… Так что максимум два часа — и ты в Павловске!
— Хм… а до Москвы тогда за сколько доехать получится?
— До Москвы… ну-у-у… за два дня. Просто там каждые два-три часа придётся останавливаться и воду заливать, да уголь грузить. Но всё равно — два дня максимум. А то и быстрее — часов за сорок.
— Врёшь!- вскинулся Николай.- Ну, вот врёшь же! Даже курьеры под тремя колокольцами не меньше трёх дней до Москвы добираются. И это ещё при удаче. А тут целый поезд с чуть ли не сотней людей! Да ты знаешь, за сколько поезд в сотню людей от Москвы на богомолье в Свято-Троицкую Сергиевую лавру добирается? Неделю — не меньше. А там всего семьдесят вё…
— Да-дах!
Даниил уже на земле осознал, что даже не поняв, что это был залп, рефлекторно сдёрнул Николая из седла и слетел сам, рыбкой нырнув в придорожные кусты. Вокруг творился бедлам — ржали раненные кони, вопили люди, выли раненные, орали командиры. Николай, похоже, изрядно приложившийся о землю, да так, что из него вышибло дух, заворочался и со всхлипом вдохнул. После чего попытался сесть. Но Даниил тут же прижал его голову к земле.
— Лежи, Твоё Высочество, не высовывайся… Сначала осмотреться надо. Да и потом вздеваться как каланча, целью для всех врагов — тоже не след…- он ещё покрутил головой, рассматривая окружающую обстановку, а потом хмыкнул. Похоже, напавшие из засады враги, кто бы они ни были, попали в ситуацию байки про мужика и медведя. Ну, помните:
— Я медведя поймал!
Так веди его сюда.
Не идёт!
Ну, сам иди.
Медведь не пускает…
Вот и с засадой случилось нечто похожее. Дорога, по которой они ехали, шла через лес, причём именно в этом месте делала поворот. Так что ехавшие впереди десяток кирасир, а затем три кареты и они с Николаем, выехавшие из-за поворота к моменту нападения — были видны, а вот остальные кирасиры и рота измайловцев — в тот момент ещё нет… Уж чего там себе напридумывали «засадники», но три кареты под охраной аж целого десятка кирасир, похоже, показались им достойной целью. Вот они и ударили… Но сейчас из-за поворота, нахлёстывая коней, вылетали остальные кирасиры, а сквозь заросли, нарастая, слышался рёв измайловцев, рванувших напрямую через лес.
— Так, Ваше Высочество — сидите здесь и не высовывайтесь. Я сейчас мотнусь к нашим лошадям за пистолетами… а то, что это получается — вокруг бой, а мы ни разу не выстрелили! Непорядок…
Их с Николаем лошади были приучены к выстрелам, поэтому далеко не отбежали. Так что вернулся Данилка быстро. И, сунув Николаю один из седельных пистолетов, завозился со своим, взводя курок.
— Выберете цель и аккуратненько прицельтесь, Ваше Высочество. Выстрел один — не следует его зря тратить…
— Хорошо, — выдохнул Николай, и, нервно облизав верхнюю губу, мгновенно покрывшуюся капельками пота, взвёл курок пистолета. Даниил сделал то же самое, нервно крутя головой. Лесной бой — дело непредсказуемое. Никогда не знаешь, откуда может прилететь. Достаточно вспомнить ту схватку с зеками, во время которой он получил ранение, а потом младлея…
— Да-дах!- Николай не подвёл — не смотря на явный мандраж, он умудрился выцелить дюжего нападающего в рваном и грязном бело-синем мундире, который как раз в этот момент выцеливал одного из приближающихся кирасиров.
— А-ха!- взвыл тот, когда на грязном и давно уже не белом сукне возникло рваное отверстие, края которого начали быстро пропитываться красным.
— Wilhelm! Verdammt… Du wirst bezahlen![4]- хрипло проорал другой, стоявший рядом и, развернувшись в сторону кустов, в которых они сидели, вскинул ружьё и ринулся к ним. Николай замер.
— Да-дах!- Великий князь вздрогнул и повернулся на Даниила, который улыбнулся и залихвастски сдул дымок, вьющийся над дульным срезом.
— Два из двух! По-моему мы с вами великолепно сработали, Ваше Высочество…- судя по тому, что измайловцы уже начали выскакивать из тех зарослей, в которых скрывалась засада, враги уже практически закончились.
Николай нервно улыбнулся, покосился на два трупа, один из которых валялся всего в паре шагов от него и-и-и… согнулся, блюя. Ничего не попишешь — первый убитый…
— Ваше Высочество, что с вами? Вы ранены? Где? Доктора! Господин Рюль!
«Кавалеры», наконец-то, выбрались из перекосившихся и сбившихся в кучу карет, бросившись к Великому князю. Нет, никто труса не праздновал… ну, наверное. Просто схватка оказалась столь скоротечной, что предпочитавшие передвигаться с большим комфортом — в каретах, сопровождающие, не успели выбраться из них до её окончания. Тем более, что «засадники» первым залпом положили всех возниц…
— Я в порядке, — несколько нервно пробурчал Николай. А затем раздражённо рявкнул:- Да перестаньте меня трясти! Кто
