Наследие драконов - Мари Ви
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но где-то через час-другой Хин выдохся, подышал недолго, переводя дух. Ну а потом пошли приказы.
– Вернись! Ты не можешь меня здесь оставить! Кисана! Иди сюда!
Так продолжалось еще какое-то время. Но потом где-то в ветвях закричал Омут, спикировал и приземлился на ветку дерева, на котором висел Хин.
– Мерзкая птица! – Хин снова наполнился ненавистью. – Доберусь до тебя и прибью! Иди сюда! Иди!..
Омут снова сидел и наблюдал за ним, словно ничего не происходило. Знал точно, что Хину до него не добраться, но всем своим видом доказывал: дважды он не попадется на одну и ту же уловку. Омут был спокоен, а мы с Кинэ наблюдали за ним и заряжались его уверенностью.
К концу второго часа Хин выплеснул всю злость на птицу. Устал. Кряхтел и дергался недолго, но сил уже не осталось. Его магия не помогала, а судя по потугам, он множество раз пытался призвать ее. Естественно, лес блокировал все возможности, так что Хин продолжал свирепо сопротивляться. Вот только бесполезно.
Прошел, наверное, еще час, удивительно, сколько ненависти жило в Хине, он ведь продолжал держаться, подпитывая свою злость. Но когда начало смеркаться, он вдруг тихо позвал:
– Подойди.
Он знал, что мы рядом. Посмотрела на Кинэ, он одним взглядом разрешил, вздохнула и подошла к Хину. Он выглядел уставшим, измученным, опустошенным.
– Что ты предлагаешь? – Едко выплюнул он.
– Будешь учиться быть хорошим, – объяснила.
Хин подумал секунду-другую.
– Нет. Лучше сразу убей.
– Хин! – Сдвинула брови. – Ты серьезно хочешь здесь застрять навсегда? Стать бесплотным духом рябинового леса? Статую-то ты себе уже воздвиг.
Хин стиснул зубы, еще недолго боролся с собой, но потом все-таки выплюнул «ладно». Ничего не произошло.
– Я же сказал – ладно! – Теперь он наорал на лес. – Что мне надо сделать?!
Лес не ответил, но Хин уже истощился, не было сил даже ругаться.
– Прости меня, – вдруг произнес он и я так удивилась на миг. Но потом он резко взглянул на меня и добавил: – Ну же.
– А. Это был приказ, – догадалась я. – Лес тебя не отпустит.
– Это несправедливо!
– Несправедливо, что я люблю тебя, а ты за это только больно ранишь, – не задумавшись как следует, произнесла и немного об этом пожалела.
А Хин…
– А ты разве меня любишь? – Насмешка, надменность, плевок в душу.
Ничего нового. Стерпела, вздохнула, попыталась усмирить обиду.
– У меня никого в этом мире нет, – глаза увлажнились против моей воли. – Я всегда думала, что ты по своей воли защищал меня. До тех пор, пока не узнала, что тебе меня навязали… но я не расстроилась. – Улыбнулась сквозь силу. – Я знала тебя. Ты непокорен. Ты бы нашел способ избежать того, чего не хочешь делать. Я верила в это и надеялась, что где-то в глубине души ты все-таки испытываешь ко мне нечто большее, чем отягощение обязанностью, которую тебе навязали. Мне так хотелось верить, что я хоть кому-то в этом мире нужна…
Пришлось отвести взгляд, чтобы не разреветься.
– Я просто хотела быть тебе сестрой, – добавила спокойно. – Ни больше ни меньше.
– Ну и дура, – буркнул Хин. Нехотя посмотрела на него. – Любить меня бесполезно. Ты это знаешь.
– Но ты спасал мне жизнь, – напомнила.
– Потому что Юншэн бы прибил, если бы я этого не сделал, – огрызнулся Хин. – Не люби меня! Слышишь? Я нехороший.
– Ты нехороший, – подтвердила. – Но, если отвергать все нехорошее, как тогда понять, что есть хорошо, а что плохо?
– Возвела меня в ранг абсолюта? Тц! Ты, как всегда, наивна, Кисана, – Хин пренебрежительно фыркнул.
– А ты, как всегда, беспощаден, – констатировала я. – Но я все еще думаю, что дело не в том, что ты абсолютное зло. Ты просто обижен. Но кто тебя обидел…
– Перестань, – огрызнулся Хин. – Не пощажу. Выберусь и не пощажу. Я обещал.
– Пустые слова.
– Я бы доказал, но… – он кивнул на корни, что все еще его сжимали, – помяни мое слово, выберусь – прибью.
– Значит, дня тебе явно мало, – вернулись Колдунья с Юншэном.
Она выглядела расслабленной и улыбалась, Юншэн, напротив – мрачный, подавленный, будто увидел страшное, о существовании чего он и не подозревал. Казалось, он просто шел за Колдуньей, словно за проводником, не очень соображая, что происходит.
– Отпусти меня! – Скомандовал Хин.
Откуда у него только силы берутся, чтобы ругаться?
– М-м-м, нет, – улыбнулась Колдунья.
– Пожалуйста, – попросила теперь и я.
Черные глаза добрались до меня, впились в самую душу.
– Ты все еще за него просишь, – покачала головой она. – Человеческие души такие странные. Готовы стерпеть все издевательства, лишь бы не допустить возмездия за преступления. Чего ты боишься? Что он станет призраком и придет за тобой? Но его не отпустят. Это тебя успокоит?
– Отпусти его, – попросила я вновь. – Пожалуйста.
– Кому от этого станет легче? Тебе? Миру? Ему? Где здесь хотя бы один ответ «да»? Он это заслужил, Кисана, ты это знаешь.
– Каждый заслуживает право на искупление.
– Но он его не хочет.
– Не хочу! – Добавил Хин твердо, и я сдалась.
– Он не может здесь остаться, – заключил Юншэн, наконец-то приходя в себя. – Он разрушит этот лес. Хин – Принц-дракон. И стань он злым духом, он положит начало разрушению. Поверь мне, я знаю, о чем говорю.
Колдунья взглянула на него неопределенно и ненадолго задумалась.
– Ладно, – наконец нехотя согласилась она. – Пожалуй, кое-что я смогу сделать.
Она щелкнула пальцами, и Хина отпустили. Он рухнул на землю без сил, но никто не поспешил ему помочь. Кое-как поднявшись, Хин зло осмотрел нас всех, а потом вскрикнул, вцепившись в правую руку. В сгущающихся сумерках было особенно заметно, как та подернулась зеленым свечением. Сухие коренья вцепились в его пальцы, запястье, скользнули по предплечью, врезались в кожу, пустив кровь, забрались под кожу. Они остались под ней, словно роспись. Кривая, отвратительная и едкая.
Недолго Хин держался за руку и тяжело дышал, потом выпрямился и бросил бы в Колдунью более злой взгляд, если бы не устал.
– Что ты сделала? – Спросил он.
– Ты свободен, да, но наказание рябинового леса унесешь с собой, – заключила она. – Твои брат с сестрой правы, ты не согнешься и за сотню лет. Так что будет урок. На всю жизнь, если не перестанешь быть таким.
– Слушай ты, – Хин снова рассвирепел, собираясь кричать на Колдунью.
Юншэн предусмотрительно выступил вперед, но не понадобился, ведь Хин вцепился в руку и заорал. Ветки, что прокрались под кожу, сжали его предплечье, вспыхнули магией, очевидно причинили жуткую боль. До тех пор, пока
