Страхи мудреца. Книга 2 - Патрик Ротфусс

А хуже всего, я чувствовал, как по телу мало-помалу распространяется холодное онемение, вызванное переохлаждением. Я обнаружил, что уже не дрожу, — это был дурной знак. Я промок насквозь, и поблизости не было огня, у которого я мог бы согреться.

Небо снова расколола молния. Меня осенило. Я расхохотался ужасным смехом.

Выглянув за холм, я с удовлетворением обнаружил, что лучников там не осталось. Однако главарь выкрикивал новые приказы, и я не сомневался, что они вот-вот найдут новые луки или заменят тетивы. Хуже того: они могут просто выйти из своего убежища и тупо задавить нас числом. Там все еще было никак не меньше дюжины бойцов.

Мартен по-прежнему молился, лежа ничком.

— Тейлу, в пламени не сгоревший, храни меня среди пламени!

Я пнул его ногой.

— Вставай, черт бы тебя побрал, а не то нам всем конец!

Он перестал молиться и поднял голову. Я крикнул что-то невнятное и наклонился, чтобы поднять его на ноги за ворот рубахи. Сильно встряхнул его и свободной рукой сунул ему его собственный лук, не понимая, как он тут оказался.

Снова полыхнула молния, и я увидел то, что видел он. Мои руки были по локоть измазаны кровью часового. Струи дождя размыли ее, но не смыли до конца. В короткой, ослепительной вспышке света кровь выглядела черной.

Мартен машинально взял лук.

— Стреляй в дерево! — крикнул я, перекрывая гром. Мартен уставился на меня так, словно я сошел с ума. — Стреляй!

Должно быть, в моем лице было нечто такое, что его убедило. Однако стрелы у него рассыпались, и, наклонившись, чтобы найти стрелу, он снова завел свою молитву.

— Тейлу, Энканиса к колесу приковавший, не остави меня во тьме кромешной!

После долгих поисков он наконец отыскал стрелу и трясущимися руками принялся накладывать ее на тетиву, не переставая молиться. Я снова стал смотреть на лагерь. Главарь сумел восстановить порядок. Я видел, как его губы шевелятся, отдавая приказы, но не слышал ничего, кроме дрожащего голоса Мартена:

Тейлу, чей взор ясен и верен,Воззри на меня!

Внезапно предводитель остановился и склонил голову набок. Он застыл неподвижно, как бы прислушиваясь. Мартен продолжал молиться:

Тейлу, свой собственный сын,Воззри на меня!

Главарь быстро огляделся по сторонам, словно услышал нечто, что его встревожило, и снова склонил голову набок.

— Он тебя слышит! — яростно зашептал я Мартену. — Стреляй! Он их к чему-то готовит!

Мартен прицелился в дерево в центре лагеря. Ветер хлестал его, а он все молился:

Тейлу, тот, что был Мендом, коим был ты,Воззри на меня во имя Менда,Во имя Периаль,Во имя Ордаль,Во имя Андана —Воззри на меня!

Главарь разбойников запрокинул голову, словно искал что-то в небе. Что-то в этом движении показалось ужасно знакомым, однако мысли у меня путались: заклинательский озноб сжимал свои когти. Разбойничий главарь повернулся, устремился к своей палатке и исчез внутри.

— Стреляй в дерево! — заорал я.

Он выпустил стрелу, и я увидел, как она крепко вонзилась в ствол громадного дуба, что возвышался в центре разбойничьего лагеря. Я нащупал в грязи одну из рассыпавшихся Мартеновых стрел и расхохотался при мысли о том, что я затеял. Из этого могло ничего не выйти. Это могло меня убить. Всего одна ошибка. Плевать! Я все равно уже покойник, если не найду способа согреться и обсохнуть. Скоро наступит шок. Может быть, я уже в шоке.

Моя рука стиснула стрелу. Я разделил свой разум на шесть частей, выкрикнул связывание и вонзил стрелу в мокрую землю. «Что наверху, то и внизу!» — вскричал я: это была шутка, понятная лишь тому, кто учился в Университете.

Миновала секунда. Ветер улегся.

Все стало белым. Вспышка. Грохот. Я почувствовал, что падаю…

И все.

ГЛАВА 92

ТАБОРЛИН ВЕЛИКИЙ

Я очнулся. Мне было тепло и сухо. Было темно.

Знакомый голос задал вопрос. Мартен ответил:

— Это все он! Это он все сделал.

Вопрос.

— Ох, Дан, об этом я говорить не стану! Богом клянусь, не стану. Даже и думать об этом не хочется. Сам у него спрашивай, коли хочешь.

Вопрос.

— Ты бы понял, кабы сам видел. И тогда бы ты не захотел ничего знать. Не вставай ему поперек дороги! Я видел, каков он в гневе. Вот и все, что я тебе скажу. Не вставай ему поперек дороги!

Вопрос.

— Брось, Дан. Он убивал их, одного за другим. А потом малость спятил. Он… Нет, нет. Больше ничего говорить не стану. По-моему, он призвал молнию. Точно сам Господь.

«Точно Таборлин Великий», — подумал я. Улыбнулся и уснул.

ГЛАВА 93

ВСЕ МЫ НАЕМНИКИ

Я проспал четырнадцать часов и проснулся здоровеньким, как огурчик. Моих товарищей это, видимо, удивило: они-то обнаружили меня без сознания, холодным на ощупь и окровавленным. Они меня раздели, немного растерли мне руки и ноги, потом завернули в одеяла и положили в единственную уцелевшую разбойничью палатку. Остальные пять либо сгорели, либо были завалены, либо исчезли бесследно, когда огромная белая молния ударила в высокий дуб, стоявший в центре разбойничьего лагеря.

Следующий день выдался пасмурным, но, по счастью, без дождя. Для начала мы занялись своими ранами. Геспе попала в ногу стрела, когда они наткнулись на часового. Дедана рубанули вдоль плеча — надо сказать, ему еще повезло, учитывая, что он накинулся на часового с голыми руками. Когда я спросил его зачем, он ответил, мол, у него просто не было времени обнажить меч.

У Мартена на лбу была внушительная багровая шишка: то ли он приложился, когда я его повалил на землю, то ли потом, когда я волочил его на холм. Шишка была болезненной на ощупь, но Мартен уверял, что ему не раз случалось получать шишки похуже в кабацких драках.

Я же, оправившись от озноба, чувствовал себя превосходно. Я видел, что товарищи мои изумлены этим внезапным возвращением из самых врат смерти, и решил их не разочаровывать. Немного таинственности моей репутации не повредит.

Я перевязал рваную рану, оставленную стрелой, которая задела мне плечо, и обработал несколько ссадин и царапин, которые даже не помнил, как и где заработал. Кроме того, был еще длинный неглубокий порез на запястье, который я сам же и сделал, но с ним и возиться не стоило.

Темпи был невредим, невозмутим, непроницаем.

Управившись с ранами, мы занялись покойниками. Пока я валялся без сознания, остальные сволокли большую часть обгорелых, безжизненных тел на край поляны. На круг получилось так: