Восемнадцать часов дурдома - Владислав Картавцев

И они пошли – прямиком к красной кнопке экстренной связи.

– Алло! Это Корявый! – прогудел Андрей нарочитым басом. Теперь он, считай, легенда медучреждения и может позволить себе небольшие фривольности. – Кто на связи на большой земле?

– Это Бендер! Т. е. Зелинский! – в трубке послышался недовольный мрачный голос главврача. – Докладывай, что у тебя там за бардак творится, камеры с минус пятого вообще ничего не показывают! Вы там еще живы?

– Так точно! – Андрей улыбнулся. Mad digger не обманывала – Бендер слеп и глух – сидит там, как тетерев, и можно смело вешать ему лапшу. Молчать обо всем произошедшем – в интересах самого Андрея. Не дай бог, он сболтнет чего лишнего – его жизнь кончена! Замордуют объяснительными, составлением фотороботов, подробных отчетов, очными ставками и прочей белибердой!

– Докладываю! Силами подшефного мне подразделения с приданым подкреплением (при моем непосредственном участии) зачищен этаж подвала минус пять. Пациенты размещены по боксам и пребывают в неге и благости. Убыль отряда специального назначения – один трехсотый. Кажется, немного свихнулся. Пострадавшего бойца зовут Акакий. Как фамилия? – Андрей обернулся к Онуфрию.

– Чья? Моя? Моя – Гвоздёв!

– Да нет, Акакия! Твою я и так знаю!

– А! Так бы сразу и говорил. Сыночкин он!

– Пострадавший – Сыночкин! – внутри Андрея опять что-то шевельнулось. Эх, раньше бы знать все подробности об Акакии – и фамилия у него такая нежная, и девушка (две девушки) есть! Не стал бы он его привлекать, поберёг бы в резерве, поберёг!

– А дыра в полу есть? – услышав про убыль личного состава, главврач грязно и долго выматерился, вспомнив одной фразой бога, черта, прапорщика Козлищева и гнусную потаскуху из города Кременчуга. В больнице знали все – Бендер не любит Кременчуг. Впрочем, как и вообще всех хохлов.

– Есть! Аналогичная предыдущим! Из нее воняет!

– И куда же она ведет?

– Кажется, в подземелье! Я не спускался! – Андрей постарался придать голосу как можно более правдоподобное звучание. – Есть мнение, что именно оттуда проникли злоумышленники!

– Злоумышленники? – Андрей так и представил, как Бендера перекосило возле аппарата связи. – А ты кого-нибудь видел?

– Никак-с нет-c!

– Тогда не мели ерунды! Не хватало нам еще полиции и всенародной огласки! Мною уже подписан приказ: дыры в полу и гвозди в электронных блоках управления – суть явление мистическое, не имеющее материального происхождения! Поэтому следственных действий в связи с ЧП проводить нецелесообразно! Я уже вызвал ремонтников, через час приедут со своим бетоном, законопатят пол, и будет, как новенький! Лучше прежнего – на загляденье и нам на радость!

– Слушаюсь, не молоть ерунды! – Андрей с трудом подавил рвущийся наружу зевок. – После всего произошедшего за последние несколько часов вникать в бубнеж Бендера было тоскливо (Андрей еле дождался, пока тот закончит).

– А мне что делать? Наверх?

– Да! – отрывисто и все так же недовольно прохрюкал Зелинский, и было непонятно, что ему теперь не нравится.

– Наверное, всё не нравится! – подумал Андрей, но вслух подтвердил, что приказ получен, и отряд немедленно поднимается, освобождая поле для деятельности настоящим профессионалам – с бетоном, брандспойтами и в строительных касках.

– Как ты там говорил, Гриша? – лифт, с трудом выбирая заржавевший трос, полез наверх, обещая через пару минут доставить Андрея с санитарами в нормальную жизнь. – Только прошедшему через чистилище понятна прелесть кровати с женщиной-персиком под одеялом? Или я что-то путаю? – Андрей держал шлем в правой руке, а другой приглаживал мокрые до корней волосы.

– Точно, Изольдыч! – Перельман растянул в улыбке губы, потом смачно крякнул. – Хотя уверен, после сегодняшнего приятно будет даже с дата туташкия – главное, выпить побольше. Крест истинный, думал – хана нам!

– А ты, Онуфрий? – Андрей наконец-то выудил из разгрузки расческу и причесался. – Кажись, тоже малость струхнул! Молитвы читал!

– Станешь тут читать! – Онуфрий до сих пор иногда зябко поеживался. – Вон Акакий не верил в бога, всё кричал, что атеист, а теперь? Везем его аккурат в дурдом навечно – если Бендер не сжалится и не оставит больничным садовником – взамен того, что скопытился месяц назад. Помните, кличка у него была Чпок – вечно с ножницами для обрезания кустов носился. Вот и говорят, так пристрастился к железу, что понравился самому Сатане, и тот обеспечил ему место в аду рядом с одним из котлов – в качестве смотрящего и первого истопника!

– Ну и фантазия у тебя! – Андрей – сколь ни был серьезен – удержаться не смог. По части мистики Онуфрий сегодня превзошел сам себя. – Так недолго и в попы податься, грехи замаливать!

– Не! – Онуфрий скептически поморщился. – Не пойду. Не готов! Хотя церкву нужно посетить, свечечку поставить господу нашему Иисусу Христу за чудесное спасение, слава те, господи! Но прежде выпьем водки с Гришей! Так? – Онуфрий повернулся к Перельману, и тот с готовностью кивнул.

– Все с вами ясно! – Андрей содрогнулся от оглушительного визга, с которым лифт миновал минус третий этаж (направляющие в шахте были немного погнуты, и это место кабина вечно преодолевала из последних сил), – Кстати, давно хотел спросить, откуда у тебя такое имя заковыристое? Онуфрий!

– Имя знаменитое. Историческое! – Онуфрий раздулся от гордости. – О нем даже в «Повести временных лет» сказано. Врать не буду, сам читал!

– Что читал?

– А вот послушай отрывок:

Однажды одиннадцатого октября отец Онуфрий, осматривая окрестности Онежского озера, обнаружил обнаженную Ольгу.

– Отдайся, о Ольга! – ох, охочь отец Онуфрий Ольги!

– Отойди, отец Онуфрий – отвечала обнаженная Ольга. – Отойди! Обписаю – столбенеешь, обкакаю – окаменеешь, отведаешь оплеухи Ольгиной!

Онуфрий вдруг подавился на полуслове и истошно закашлялся. Прокоп немедленно с силой ударил ему по спине дубинкой – звон от удара пошел по всему лифту.

– Мама, убивают! – надсадно прокричал сквозь кашель Онуфрий и с кулаками бросился на Прокопа. Завязалась яростная драка – с одной стороны разнимать санитаров бросился Андрей, с другой – Перельман. Бесполезно! Гладиаторы что есть мочи дубасили друг друга, метя в лицо и в жизненно важные органы тела. Впрочем, ни о каких увечьях не могло быть и речи – на санитарах все еще была защитная экипировка, пробить которую кулаками не представлялось возможным.

– Милые бранятся, только тешатся! – наконец до Андрея дошло, что при любом раскладе от побоища в лифте неприятностей не будет. А Онуфрий и Прокоп просто выпустят пар и разомнут застоявшиеся мышцы!

Андрей отошел в сторону. И начал болеть то за одного, то за другого – в зависимости от того, кто в данный момент был наверху. – Всегда выбирай победителя! – так учила когда-то Андрея его сбежавшая мама, и сама жизнь постоянно подтверждала правильность ее принципиального выбора.

К прибытию лифта на нулевой уровень санитары окончательно выдохлись. Они все еще стонали и ревели – но уже больше для проформы. А когда лифт завизжал тормозами и уткнулся в стоп-переборку, медленно поднялись на ноги, поклонились друг другу, как два борца сумо на татами, и разошлись по углам. На их лицах было написано удовлетворение.

– Хочешь мне что-нибудь доложить дополнительно? – Бендер стоял напротив Андрея и сверлил его взглядом. Немедленно после возвращения он вызвал Андрея к себе на откровенный разговор.

– Да нет! – Андрей пожал плечами. – Что говорить-то? Вы и так всё сами видели!

– Точно! И слышал тоже! И помню, как ты обещал санитарам водку.

Бендер набычился, потом снял с шеи большой амбарный ключ и открыл им здоровенный старинный, высотой в полтора метра, сундук, стоящий в углу кабинета. Покопался в нем и, пыхтя и раскачиваясь всем телом, извлек из его чрева картонный ящик с девятью литровыми бутылками «Березовой».

– На вот! Передашь бойцам, пусть знают, больница слово держит и не забывает персонал, верой и правдой исполняющий свой долг! Но только пусть пьют тихо и не буянят! А Прокопа сразу отправят в ПЗП – не хватало еще, чтобы он весь ремонт нам изуродовал и имущество перебил!

– Спасибо! – Андрей взял из рук главврача заветный ящик и прижал к груди. В принципе, он был готов купить санитарам беленькую и на свои, но всё же приятно, что Бендер оказался не настолько скуп!

– Как думаешь, каков процент мистического во всем этом загадочном деле? – Зелинский в нарушение внутренних правил бухнулся в кресло, вынул из кармана кубинские «Лигерос» и задымил. – Кури! – махнул он Андрею. – Чего уж там, и так сегодня весь день дисциплина – псу под хвост!

– Думаю, достаточно! – Андрей вопросительно посмотрел на пачку «Легироса» (главврач сжимал ее в кулаке), и тот протянул ему пару сигарет.