VIP-услуги для змеюки - Маргарита Южина

Антонов со своей первой женой жил уже неважнецки. Он познакомился со славной Анечкой, которая его понимала, помогала ему и выводила в свет. Помимо работы он вдруг увидел, что на свете существует еще много интересных вещей – например, рестораны, бильярд, курорты и прочие блага цивилизации. Правда, Анечка показывала их физику на его же собственные деньги, однако в объятиях родной жены он и этого не видел. К тому же Анна была намного моложе прежней супруги, что тоже Антонов разглядел. Иными словами, мужчина созрел для нового брака и стал подумывать о разводе. Анна Петровна идею о разводе с Инной Николаевной жутко приветствовала, даже нещадно торопила Вячеслава Валерьевича с этим делом. Но тот никак не мог решиться, хотя все уже знали.

– И Инна знала? – уточнила Василиса.

– Инна Николаевна еще надеялась на свою женскую мудрость. Ну подумаешь – молоденькая свиристелка! Каждый мужчина через это проходит. Но и сама не дремала – каждый день готовила мужу изысканные блюда, стала яростно посещать косметологов, нашила новых нарядов и ежедневно в них щеголяла перед охладевшим супругом, обливалась сладким иностранным парфюмом. В общем, Инна не собиралась сдаваться. Правда, у нее уже стали пошаливать нервишки, она даже пару раз устраивала скандалы, но немедленно исправлялась. Все же вещи любимого находились еще в доме, а самое главное, у нее в столе лежала драгоценная синяя папка – плод нескольких лет антоновской работы. Она в физике понимала мало, но знала: пока он не уносит папку, он ей доверяет, значит, не все потеряно, значит, мосты не сожжены, и молоденькая фря сколько угодно может вилять своим тазобедренным суставом, главное для ее мужа – это его работа. В чем-то она была права. Антонов действительно болел физикой, потратил уйму лет на какое-то открытие, им была выстроена мощная теория, однако требовались еще и опыты. А на опыты требовались деньги. И эти деньги могли бы дать спонсоры, но вот их-то найти было еще труднее. В тот день Антонову сказочно повезло – какие-то зарубежные ученые вкупе с нашими светилами заинтересовались разработками Антонова. Спонсоры нашлись. Нужны были документы, точные данные, а все это хранилось дома, в синей папке, за семью печатями.

– Ну, уважаемый, покажите нам ваш труд… – потирал ладони седой ученый старикан.

Антонов облился холодным потом – папка была дома.

– Я сейчас, только возьму из своего кабинета, – промямлил он бледными губами.

– Конечно-конечно, а мы пока разберемся вот в этих документах…

Вячеслав Валерьевич стрелой ворвался в кабинет, старенькая техничка уныло скребла пол тряпкой. Чего здесь искать, надо нестись домой. Время еще есть, со своими документами старикан может сидеть до ночи.

Антонов схватил ключи от машины и рванул домой. Через семь минут он уже звонил в дверь. Он точно помнит – через семь, потому что каждая минута была на строгом учете.

Двери открыла разряженная Инна.

– Вячеслав! Как мило, что ты удрал сегодня пораньше! А у меня для тебя в духовке…

– Папка! Где моя синяя папка? Давай скорее! – кинулся он в комнату.

– Папка? – вдруг побледнела жена. – Ну уж не-е-ет. Что угодно, но ее ты не получишь.

– Инна! У меня нет времени!

– А я знаю, – идиотски улыбнулась она. – Я знаю. На меня у тебя времени нет. Зато его хватает на молоденьких дур. Что, она велела тебе принести папку? А я не отдам! В конце концов, это я из тебя сотворила ученого, я тоже имею право…

Она лопотала еще какую-то дребедень. Она вяло бродила по комнате, разводила руками, поправляла безупречную прическу, трясла розовым бантом на шее и объясняла, в чем Антонов не прав.

Он рванул к столу, достал папку, но она тигрицей кинулась к нему, выхватила документы и снова стала трясти бантом:

– Нет-нет-нетушки, я лучше выброшу это в форточку, пусть валяется в пыли, в грязи…

Минуты летели, а она все скалилась и трясла бантом. Он кинулся на нее, ухватил за этот бант и стал крутить, крутить… Когда она перестала дышать, он почувствовал только одно – путь свободен, и ему хватит времени доехать до института, старикан с денежными мешками еще не должны укатить!

Они и не укатили. Мало того, они даже не заметили, сколько времени отсутствовал Антонов. Потом все вместе уткнулись в исписанные атоновским почерком листы и вовсе забыли про время. Когда, уже ближе к ночи, в кабинете появилась милиция и сообщила о страшной вести, все присутствующие искренне заявили, что Вячеслав Валерьевич все время находился в институте, у них на глазах.

– Черт-те что… – пробормотала Даша. – Выходит…

– Да, выходит, ты убила невинного человека. Вот к чему самосуд приводит, – сверкнула на нее глазами Василиса.

– Ни фига не невинного! А чего тогда Анька боялась, когда я к ней с бантом на шее заявлялась? Всегда деньги давала.

Пашка почесал макушку.

– Я знаю, – выступила Люся. – Анна наверняка видела Антонова в тот день и догадывалась, кто убил Инну. Дело в том, что Анна сделала себе липовую справку… Кстати, из-за этого она так лихо отвертелась от подозрений. На самом деле справка ей нужна была для того, чтобы показать Антонову: дескать, я из-за тебя ребенка лишилась, а ты, негодяй, до сих пор с женой не можешь развестись. Она потом так и сделала, но в тот день она должна была лежать в больнице, поэтому старалась, чтобы ее никто не видел. Сама же тем временем заявилась к Инне. Кто теперь знает, может, она хотела с ней просто поговорить, а может, у нее были планы устроить скандал и свалить на Инну потерю младенца. Однако она в квартире Антоновых в день убийства была. Это подтверждала Лидия Николаевна – она ее видела. Вполне вероятно, что сама Анна видела Антонова, когда тот садился в машину, а потом сопоставила его приезд домой со временем гибели соперницы и сделала вывод. Славика ей подставлять не было резона и, естественно, поднимать шум из-за убийства тоже. Поэтому ей было легче отдать деньги Даше, нежели доказывать что-то.

– Ну, Люся, я тобой горжусь, – мотнула головой Василиса.

– Да я и сама… Мне только непонятно – что там за страшилки с могилой Инны творились? То разрыта, то с фотографией проблемы…

– А, ерунда, – дернула носом Даша Часикова. – Тетя Лидия так заставляла шевелиться эту сладкую парочку. Могилу расшевелила – Антонов какую-то мистику придумал, а сам, между прочим, потом все зарыл, да еще и землю вокруг мрамором застелил. Так же и с памятником. Ну стыдно, в самом деле! Пока этой фотографией им все глаза не истыкали, они не догадались нормальный, мраморный поставить. Тетка Лидия на такие приколы мастачка была…

– Да уж… Я смотрю, вы все…

– Ну вот! Слава богу, теперь все ясно, – вздохнула Василиса. – Теперь и поспать можно…

– Нет уж, у нас с тобой, маменька, отдельная беседа…

– А что такое, сынок? – наивно вытаращилась Василиса на Пашку.

– «Что такое»… Мама, ты вот сюда посмотри! – Пашка тюкнулся носом в стол и боднул мать головой. – Ну? Видишь?

– Лысина, что ли, намечается? Так вроде нет еще, ты голову хозяйственным мылом…

– Там седина, мама! Там прямо седые клочки! Это твои клочки! Это я из-за тебя седой стал!

– Так это ж и покраситься можно… – успокоила сына Василиса, и тут неожиданно лицо ее стало белеть, а пот на лбу в одно мгновение высох.

Женщина быстро стала ощупывать себе голову.

– Часикова, скажи мне! Только честно! Эту краску, которой ты меня мазала, ее сколько на волосах держать надо?

– Да, думаю, уже можно смывать… – осторожно ответила Даша и принялась разглядывать люстру.

Василиса рванула в ванную.

– Васенька! Дай я тебе помогу! – кинулась за ней Люся. – А я еще думаю – чего это у тебя с головой? И наволочка вся грязная, на которой ты сейчас лежала…

Когда Василиса появилась в комнате, все ахнули – волосы у сыщицы были светлые, с нежно-сиреневым оттенком, и цвет их невероятно ей шел.

– Вот идиотство! – зашипела Часикова. – Я сколько раз пыталась в такой цвет покраситься, но у меня все не получалось. А тут – надо же! И ведь не пережгла же!

И все же Василисе нездоровилось. Но уходить в спальню она не хотела, а сидеть уже не могла, поэтому устроилась здесь же, на диване.

Ольга с Володей тихо попрощались с Люсей и ушли, обещав зайти позже. Пашка, увидев, что мать сильно разболеваться не собирается, тут же отправил своих ребят доставлять семейную парочку по назначению. С ними увязался и Потапов. Павел тоже надумал уходить – матери нужен был покой. Но все же напоследок он не утерпел, присел на краешек дивана:

– Мама, зачем это все, а? Я не ругаюсь, мне просто интересно.

– Сынок… Когда ты здесь же, на этом диване, больной валялся, знаешь, что ты нам говорил?

– Не нам, Вася. Он просто говорил, – поправила ее Люся.

– Да, пусть просто. Ты кричал, что тебе некогда заниматься какой-то там Клеопатрой и что наплевать тебе на репутацию… Сынок, ну как же наплевать? И кто-то помощи от тебя ждал. Вот мы с Люсей и решили тебе помочь. Мы бы все равно тебе все рассказали, доказательства бы добыли, а потом бы получилось, что ты сам все и раскрыл. Вот и сунулись в эту «Клеопатру».