Асти Спуманте. Первое дело графини Апраксиной - Юлия Вознесенская

— Все разъяснится? — подхватила Апраксина его последние слова. — Да, я думаю, что очень скоро все разъяснится. Мы уже почти пришли.

Глава 9

Они вышли из ворот кладбища, свернули налево, прошли вдоль заросшей диким виноградом кирпичной стены и подошли к дому номер 33. Возле витрины художественного магазина, заложив руки за спину, стоял полицейский и внимательно изучал выставленные в витрине ландшафтики. На другой стороне улицы стоял бело-зеленый полицейский автомобиль.

— Этот полицейский и вон та машина — они имеют отношение к Анне? — тревожно спросил Каменев.

— Увы, самое непосредственное, мой бедный друг! Но прошу вас, крепитесь: нам с вами предстоит тяжелый вечер, и вам понадобятся все ваши душевные силы.

— Так вот почему вы всю дорогу так неуклюже развлекали меня!

— Почему это «неуклюже»? — слегка обиделась графиня.

— Ну как же: то рассказываете про недавно умершую жену какого-то старца Тимофея…

— Наталья не была его женой, — быстро вставила Апраксина. — Они жили как брат с сестрой, у нее даже была отдельная хибарка, сейчас отец Тимофей держит в ней садовый инвентарь.

— Да мне-то что за дело? То вы меня в церковь какую-то несуразную ведете, то на кладбище!

— Я думала, вам захочется помолиться…

— Перед этими детскими бумажными иконками, под куполом из елочной фольги?

— А мне почему-то показалось, что вам пришлась по нраву эта безыскусная простота. Так, выходит, мне не удалось отвлечь вас от тяжелых мыслей?

— От мыслей — да! Но от тяжести и горя — ничуть! — резко и даже мстительно ответил Каменев.

— Ну, что поделаешь, — вздохнула Апраксина. — Звоните!

Каменев протянул руку и позвонил. Рука его слегка дрожала.

— Анна! Это я, Константин, — сказал он, услышав в домофоне голос Юриковой.

Замок щелкнул, дверь отворилась, они вошли в парадную и стали подниматься по лестнице.

— Отдайте-ка мне мою сумку, — сказала Апраксина на третьем этаже. — Вы едва переставляете ноги. И держитесь, пожалуйста, Константин!

Каменев удивленно поглядел на нее — графиня впервые обратилась к нему по имени — и отдал ей сумку. Апраксина заметила на его лбу росинки пота.

— Постойте! — Она порылась в боковом кармашке сумки и вытащила стеклянную трубочку с лекарством. — Вот, положите это под язык.

— Валидол?

— Это гораздо лучше валидола — успокаивает и сердце, и нервы. Давайте постоим, обождем, пока подействует.

Каменев положил под язык небольшую желтую таблетку, прислонился к стене и стал ждать, прикрыв глаза. Через минуту-другую он выпрямился и сказал:

— Спасибо, мне уже лучше.

— Ну вот и славно! Поднимаемся? — и графиня резво заспешила наверх.

На площадке пятого этажа их поджидала Анна Юрикова.

— А почему это вы вдвоем?

— Встретились, — неопределенно ответила Апраксина. — Как поживаете?

— Нормально. А вы, «тетушка»?

— По-разному.

— Принесли мне обещанное лекарство?

— Я всегда держу слово. Можно нам пройти?

— Конечно. Уж не этот ли «юноша бледный» — ваше лекарство? — Анна с нежной и горькой улыбкой поглядела на Каменева. — Проходи, Костенька! А что это ты на меня так странно смотришь?

— Я? Так, ничего… Да, я пройду, конечно. Здравствуй, Анна! — Он подошел к ней и поцеловал в лоб.

— Фу, как торжественно! Так только покойников целуют… Ой, прости! — она смешалась и заторопилась к дверям, на ходу сообщая скороговоркой: — У меня сегодня три неожиданные гостьи, и все они явились по разным поводам, но надеюсь, поскольку ко мне пожаловала еще и местная знаменитость графиня Апраксина, скучать никто не будет.

В комнате с башней действительно были гости: на диване, в разных его концах, сидели Ташенька Сорокина в каком-то немыслимом пестром пончо и Ада фон Кёнигзедлер, как всегда элегантно одетая и при полном макияже, а у стены, скрестив на груди полные руки, скептически разглядывала картину питерского художника Юрия Брусовани Мириам Фишер.

— Можно мне представить вас моим гостям, тетушка графиня? — торжественно и чуть насмешливо спросила Юрикова.

— Думаю, в этом нет необходимости, — ответила графиня, — ведь это я пригласила сюда и господина Каменева, и этих дам.

— О! А я-то думала, что за неожиданный наплыв гостей? Надеюсь, вы мне объясните, зачем вы это устроили и почему не спросили моего согласия?

— Позже. Если в этом появится необходимость.

— Ну что ж, в таком случае я отправляюсь на кухню готовить чай, — сказала Юрикова. — Или кто-нибудь хочет кофе? А то, может быть, вина? У меня где-то есть красное французское вино.

— Не хлопочите, госпожа Юрикова, — остановила ее Апраксина, садясь в кресло, явно предназначенное для хозяйки, и ставя рядом с собой свою объемистую сумку. — Я пригласила всех вас сюда отнюдь не для светского чаепития.

— Как жаль! Чай с графиней Апраксиной — это звучит гордо! — съехидничала Ада фон Кёнигзедлер, но тотчас смешалась под строгим взглядом Апраксиной.

— Так для чего же? — спросила Юрикова. — Если для перекрестного допроса, так ведь и на этот счет надо было бы поинтересоваться моим согласием.

— А разве постановления полиции было бы недостаточно? — отпарировала Апраксина.

В гостиной наступила напряженная тишина.

— Впрочем, его у меня пока нет. Но речь у нас пойдет об убийстве Натальи Каменевой, которую все здесь присутствующие хорошо знали. И я не думаю, что кто-нибудь будет против того, чтобы мы своим узким эмигрантским кругом обсудили это происшествие. Или я ошибаюсь?

— Вы не ошибаетесь, Елизавета Николаевна, — ответила за всех Мириам Фишер. — Так или иначе, а дело это всех нас касается.

— Кроме меня! — тоненьким голоском, но решительно заявила Ташенька Сорокина, исподлобья глядя на Апраксину. — Я здесь только для того, чтобы оценить мою работу — портрет-миниатюру русской королевы Франции Анны Ярославны! Разве вы не за этим пригласили меня сюда, госпожа Апраксина?

— За этим, за этим, — успокоила ее Апраксина, — доберемся мы и до Анны Ярославны. Но сначала поговорим об убийстве в отеле «У Розы». Да-да, это было не самоубийство, а самое настоящее убийство, и это следствием уже установлено. Но требуется выяснить кое-какие детали, точнее — улики. Вместе с вами я хочу кое-что уточнить, прежде чем передать убийцу в руки закона. И вы все мне в этом можете помочь. Все ли вы согласны ответить на мои вопросы прямо здесь и сейчас, или кто-то все-таки предпочитает разговор с соблюдением всех формальностей? — Никто графине не ответил. — Что ж, принимаю общее молчание за общее согласие. Можно начинать?

— Да уж начинайте поскорей! — бросила Ада фон Кёнигзедлер.

— Да, мне тоже не терпится узнать, кто же все-таки убийца? — звонким голоском заявила Ташенька, блестя глазами, и приготовилась слушать, подперев кулачком острый подбородок. Остальные смотрели на графиню молча и выжидательно.

— Благодарю вас всех, — сказала Апраксина. — Итак, мой первый вопрос к вам, господин Каменев. Вы когда-нибудь говорили вашей подруге Анне Юриковой, что женились бы на ней, если бы не боялись оставить вашу жену, способную из любви к вам на любое безрассудство?

— Да, я это говорил, и не раз.

— Вы это подтверждаете, госпожа Юрикова?

— Конечно, подтверждаю, — пожала плечами Анна.

— И вы были готовы смириться с таким положением?

— Да ни в коем случае! Я хотела от него избавиться.

— «От него» — это значит от Константина Каменева или от положения, в которое он вас ставил?

— От такого положения, конечно…

— Ой, она признается! — тихо пискнула Ташенька и тут же зажала себе рот двумя руками, причем весьма демонстративно.

— Помолчали бы вы, Ташенька! — бросила ей Мириам Фишер.

Но неожиданное вмешательство Ташеньки и Мириам помогло Юриковой осознать двусмысленность сказанного и поправиться.

— Но положение не менялось, и я решила расстаться с Константином, — сказала она решительно. И тут же виновато покосилась на Каменева. Но он в ее сторону не смотрел: он сидел возле мольберта с незаконченным портретом Анны, опустив голову и глядя в пол.

— Господин Каменев, а вам приходило когда-нибудь в голову, что вы из эгоистических соображений ставили обеих ваших женщин в мучительное положение, сеяли между ними ненависть и желание избавиться друг от друга?

— Не один раз приходило. И не раз уже я говорил вам, Елизавета Николаевна, что во всем случившемся виноват я один.

— А вы вперед-то не забегайте, лучше просто отвечайте на вопросы. Только суд может определить окончательную вину каждого, а мы пока только пытаемся определить мотивы каждого участника этой драмы. Госпожа Юрикова, вам когда-нибудь приходила в голову мысль убрать с дороги Наталью Каменеву?