Пока телефон не зазвонил - Оксана Обухова

Но телефона не было. А отец постепенно приходил в себя…

И тогда в голову убийцы пришла шикарная идея! В улику можно превратить не только фотографию. Которую, кстати, можно и подделать.

Лучшая улика это отпечатки пальцев, кровь убитой девушки, ее ДНК… Их подделать — нереально!

Михаил измазал руку отца в крови Ларисы и приложил ладонь к подолу светлого платья, кусок которого потом отрезал. Оттиск окровавленной ладони, как наделся убийца, навсегда привязал отца к убийству горничной.

Нет! Он привязал его ко всем убийствам.

Но как заставить папу не бежать сразу же в полицию?

Михаил не знал, успел ли отец разглядеть в темноте под ветками лежащую на земле девушку. Если он, очнувшись, увидит на своих руках кровь, то как поступит? Испугается и позвонит в полицию? Или, не поняв, что происходит, предпочтет помалкивать?

Остановить от решительных действий стопроцентного мужика можно лишь одним способом: страхом унижения, вероятностью стать объектом для насмешек и злословия. Подозрений в убийстве, которого не совершал, батя может и не испугаться, с головой и нервами у него полный порядок.

Но Михаил очень хорошо знал своего отца. Дмитрий, пожалуй, единственный мужик во всей деревни, что не ругался матом, а втыкал за знаками препинания всего лишь «типа». Для выражения исключительного презрения к какому-то мужчине использовал синонимы слова «гомосексуалист» в различных вариациях. И если он поймет, что сам сейчас попал под это оскорбление…

Михаил решительно стянул с отца штаны. А после еще и добавил удар по копчику: «Чтоб думал, отчего это задница болит, а не о звонке в полицию!»

Сбросив тело Лары в воду и оставив отца на берегу, Михаил пошел домой. Его отсутствия никто, разумеется, не заметил — мама и отчим крепко спали. Выходя на дело, Водяной подстраховался и добавил им в чай немного снотворных капель.

Утром Михаил узнал, что отец, как и ожидалось, никому ничего не рассказал. Он весь день провалялся в постели, не попадался на глаза и, вероятно, терзался в непонятках.

О том, как сложился разговор отца с приехавшими полицейскими Михаил не знал, но судя по тому, что батю не допрашивали отдельно от жены, им он тоже ничего не сообщил. Скрыл ночное происшествие. Не смог рассказать о том, как очнулся с голой задницей и рукой в крови.

— Знаешь, — задумчиво глядя мимо сыщика, говорил убийца, — у меня в тот день в мозгах как бы все само собой сложилось… Я понял, что подставив батю, смогу увезти мою принцессу и спрятать ее здесь. Я, майор, как черт трудился! Все тут обустраивал, готовил… Еще бы пару дней и здесь был бы полный «фарш». А теперь вот, топить приходится, чтоб штукатурка высохла. — Водяной установил тяжелый взгляд на Гущине и произнес: — Это ты заставил мачеху увезти мою принцессу?

Стас догадался, что в связи с отъездом Янины «на похороны в Тулу» Михаилу пришлось форсировать события и он очень этим недоволен. Он не успел «достойно» принять здесь любимую.

Гущин выразил искреннейшее недоумение вздернув плечи до ушей.

— При чем здесь я? Подумай сам: о том, что «русалки» похожи на Янину, мы не догадались. О том, что ты нацелен на нее — тем более. Сегодня пришла телеграмма и Евгении придется ехать вместе с дочками.

— Ну да, — кивнул убийца. — Похоже на то.

Уводя психопата от скользкой темы, сыщик поинтересовался:

— Миш, а где моя собака? Ты и ее убил?

— Да на фига мне это? — усмехнулся душегуб. — Твоя псина очень пригодилась, мент. Послушная, сама пошла со мной. Я ее потом маленько усыпил хлороформом из дома Феди и привязал на шею поводок из его же веревки… Старой, сальной. В узел вставил волос Феди, затянул как следует, чтобы не выпал. Я же знаю, как сейчас работают криминалисты: на веревке потожировые следы Федула, в узле завязан его волос, то есть — собаку похитил он… Вы ведь собрали в доме Феди его ДНК, так?

— Да.

— Ну. То, что Янину похитил он докажет твоя псина, мент. Я заставил ее немного поскулить, записал вытье на телефон и вечером же выпустил неподалеку от деревни, типа, Зойка сбежала от Федула и доказательства вам принесла… — Водяной хитро прищурился: — Вот ты, наверное, думаешь, а почему я вообще подставил вам Федула, да? Федя, как ты сам сказал, не тот человек, за которым пойдут хорошенькие девочки. От него, как от козла воняет… Так?

— Честно сказать, не понимаю, — признался сыщик. — Ты хочешь, чтоб отца подозревали в убийствах…

— Не надо финтить со мной, майор, — оборвал убийца. — Не на того напал. Я тоже хорошо помню, что бати не было в России, когда я увел девчонку с пляжа. И на сегодня… на сегодня у него тоже есть алиби. То есть…

— …Янину помог ему похитить Редькин, — закончил предложение майор.

— Слава Богу, — осклабился Михаил, — наступило прояснение в мозгах. От того, что ему помогал Редькин, отцу уже не отвертеться. Феди, — Водяной развел руками, — нет. Он как бы существует… Он, как то приведение похищает принцесс и псов, включает телефон вблизи деревни, он где-то рядом… Но его — нет. Если бы сегодня мне что-то не удалось или отец все же рассказал о том, что видел на берегу и ему б поверили, то я отослал бы ему сообщение от Редькина. Фотографию отпечатка ладони на куске платья и денег попросил бы. Понимаешь теперь, мент, почему мне пришлось подкинуть Феде новый телефон?

— Да. Догадываюсь, что в старом телефоне Феди не было фотоаппарата, — вздохнул Гущин. — А тебе требовалось переправить для полиции снимок отпечатка окровавленной руки. Если что, свалить убийства на отца уже сегодня и полностью отвлечь на него полицию.

— Да. Но очень… очень не хотелось! И вот потому-то я привез тебя сюда. Вначале хотел попросту прихлопнуть и утопить, но… ты и твоя псина очень вовремя здесь объявились, мент.

Убийца издевался. Показывал, что скудоумный сыщик с самого начала был ему совершенно не опасен.

— Ну хорошо, — кивнул майор, — я признаю, что ты меня обыграл. Ты отвел от себя подозрения, мои коллеги действительно начнут разыскивать Редькина… Но что дальше, Миша? Что будет дальше? Как ты объяснишь Янине, что должен держать ее в плену? Она ведь потребует отпустить ее к маме! Или ты надеешься, что она так тебя любит, что добровольно согласится жить в подвале? Миш, опомнись! Пока не поздно, пока Янина не проснулась, увези ее обратно… а со мной можешь поступать, как угодно. Не надейся, что она будет счастлива рожать тебе детей в подвале, увези ее отсюда!

Водяной язвительно скривил губы:

— Благородно. Убей меня, но девушку отпусти.

— Да, — сыщик выпятил подбородок. — Умолять тебя не собираюсь, так как знаю — бесполезно.

Михаил презрительно оглядел пленника.

— Ты что же думаешь, что я такой тупой, да? Ты думаешь, я не знаю, что Янина не обрадуется, проснувшись взаперти? И я, типа, надеюсь на стокгольмский сидром… Нет, мент, — убийца подался вперед, — все будет совсем не так. Вначале — да, я дам Янине выплакаться. Скажу, что был вынужден так поступить, но ничего ей объяснять не буду. Сама поймет через годы, когда отец… повесится. Когда его найдут в петле с сережками «русалок» в кармане и запиской «Простите»… Такую записку он оставил матери, когда ушел к Женьке. Там было одно слово печатными буквами — «Простите». Мать эту писульку скомкала и выбросила, а я подобрал… Как думаешь, майор, я смогу такими же крупными буквами написать одно-единственное слово, а? Как думаешь, мама вспомнит ту, первую записку? Подтвердит, что отец так извиняется в предательстве? А что будет, когда вместе с сережками в кармане бати найдут лоскуток платья Янины с кровавым отпечатком его ладони… Чему поверят? Фактам или оставшимся вопросам к мертвому серийному убийце?!

Гущин во все глаза смотрел на уверенно рассуждающего монстра и понимал, что тот все исключительно продумал. Его плану и в самом деле могло помешать лишь признание отца о происшествии на берегу.

Но продолжать надеяться, что Львов продолжит скрытничать, когда пропадет его приемная дочь… наивно.

Или Михаил предусмотрел нечто и на этот случай. К примеру, он будет бесконечно оживлять «маньяка» Редькина. А после, через годы действительно повесит папу.

— Я понимаю, мент, — продолжал рассуждать психопат, — что накрепко связать меня и Янину должен — ребенок. И потому, мой батя должен еще пожить. Когда Янина родит мне сына, я приведу ее домой, скажу всем, что не мог иначе поступить… Я спас Янину от «серийного убийцы», которого не смог выдать полиции. Он все же мне родной отец. Я не сумел сделать выбор между отцом и любимой девушкой и предпочел спрятать ее здесь. Правду рассказал только после того, как тот, кто ей угрожал — повесился…

«Шито белыми нитками, — подумал Гущин. — Но Миша в это верит. От плана не отступит».

— А как ты вообще объяснишь похищение Янине? Ты ее подманил, усыпил, привез сюда…