Голос моей души - Ольга Куно

– Ага, – огрызнулась я. – Ныряю на самое дно ванны. Оттуда наилучший ракурс.

Я все-таки заставила себя повернуться и посмотреть на Андре. Он стоял, сжимая и разжимая кулаки. Но потом вдруг расслабил руки и слабо усмехнулся, укоризненно покачивая головой.

– Все-таки достался мне призрак-извращенец, – констатировал он, со стоном падая на стул.

– Прости. – Я говорила, конечно, не про мнимые извращения. – Я правда держала слово и не собиралась его нарушать. Это произошло случайно. Я случайно увидела, как ты выходишь из номера Беллы... Ну, и закрутилось.

Андре смотрел на меня исподлобья, опустив голову на спинку стула. Поскольку спинка была недостаточно высокой, для этого ему пришлось практически съехать с сиденья. Как он умудрялся так смотреть? Видеть меня, конечно же, не мог, но при этом глядел точно туда, где я сейчас находилась. Эффект получался такой, будто меня действительно сверлили укоризненным взглядом. И я не выдержала, посмотрела в сторону. Впрочем, Андре тоже, видимо, надоело играть в гляделки с призраком, и он со вздохом перебрался на кровать. Заложил руки за голову и уставился в потолок.

– Ну, и что мне с тобой делать?

Это был риторический вопрос.

– Ну, если хочешь, можешь меня выпороть при помощи мухобойки, которую так любит твоя экономка, – огрызнулась я.

Андре насмешливо приподнял бровь.

– Что ты извращенка, мы уже поняли, – напомнил он.

Ясное дело, он посмеивался, но мне от чувства вины стало не до шуток. Я уже была готова воспринять всерьез любые обвинения, даже самые смехотворные.

– Да не подглядывала я за тобой в ванной! – воскликнула я. – Даже в мыслях ни разу не было.

Андре беззвучно рассмеялся.

– Он еще и издевается, – обиженно пробубнила я. – Я и так тут от чувства вины краснею, еще немного, и мое местонахождение можно будет определять по алеющему сгустку воздуха.

– Это было бы чертовски удобно, – оживился Андре.

Я промычала в ответ нечто нечленораздельное. Однако, что скрывать, мне стало намного легче, когда я поняла, что Андре больше не злится, и обстановка разрядилась. И вскоре я даже решилась задать мучивший меня все эти дни вопрос.

– Андре... почему ты ушел из мэрии?

Сказав это, я сразу же внутренне сжалась, опасаясь, что спровоцировала новую вспышку гнева, но Андре воспринял мой вопрос вполне спокойно. Видимо, понимал, что коли уж я обо всем узнала, эта тема обязательно поднимется.

– Потому что в каменоломне больше платят, – бесстрастно ответил он.

Что ж, это было неудивительно. Тяжелый физический труд, к тому же еще и сопровождаемый пусть небольшим, но риском для жизни, – наверное, это наиболее высоко оплачиваемая работа из тех, где не требуются ни связи, ни особая квалификация. Андре несомненно получает сейчас больше, чем в мэрии. Но стоит ли это того? Его уровень жизни все равно не изменился глобально. А недостатков у этой работы чересчур много.

– Андре, но стоит ли оно того? – озвучила свои сомнения я. – Ведь это намного более утомительно, чем мэрия, и к тому же опасно для жизни!

– Опасности для жизни практически нет, – поморщился Андре. – Достаточно уметь распознавать руны. К слову, именно поэтому там так хорошо платят: они набирают на работу грамотных людей. Заботятся о том, чтобы из-за чьей-нибудь неспособности прочитать руну вся каменоломня не взлетела на воздух. Найти образованных людей, готовых пойти на такую работу, не так уж просто, отсюда и высокое жалованье. В трех милях от нас находится обычная, не магическая, каменоломня, где добывают известняк. Там платят ощутимо меньше.

– И все равно так тебе гораздо тяжелее, – не сдавалась я. – Ты уверен, что эта прибавка к жалованью настолько необходима?

Андре тяжело вздохнул и сел на кровати поверх одеяла.

– Эрта, – нехотя проговорил он, – как ты думаешь, сколько стоит недельная доза твоего лекарства?

Я почувствовала, как по телу пробежал холодок, хоть тела у меня и не было, и чувствовать изменения в температуре я тоже не могла.

– Ты говорил, примерно полквадра, – настороженно ответила я.

– Я солгал, – просто сказал Андре. – На самом деле цена – два квадра и дюжинник.

Я застыла на месте, устремив невидящий взгляд в стену.

– То есть...

Я даже не смогла договорить.

– То есть с жалованья писаря оставалось меньше квадра, – закончил за меня Андре. – Недостаточно даже на гостиницу.

Я по-прежнему была не в силах произнести ни слова. Когда же дар речи вернулся, я в сердцах воскликнула:

– Ну так и черт бы с ним тогда, с этим лекарством!

– О! – Андре вытянул указательный палец вверх. – Так и знал, что ты это скажешь.

– А что еще я могу сказать? – проворчала я и, подлетев к окну, стала разглядывать освещаемые луной крыши. – Почему, Андре? – спросила я, снова устремляя на него взгляд. – Самым логичным с твоей стороны было бы выставить меня на улицу. Сказать: «Прости, дорогая, но больше я физически не могу ничем тебе помочь». Не скрою, мне было бы больно, но, честное слово, я бы поняла. А ты вместо этого делаешь для меня все больше и больше, и это при том, что я не то что отплатить тебе не могу, я вообще не могу ровным счетом ничего для тебя сделать. Если бы ты только знал, как я иногда проклинаю эту чертову беспомощность!

– Ничего не можешь сделать? – переспросил Андре, и в его голосе прозвучали странные интонации, пробудившие мое любопытство и оттого заставившие меня перестать себя жалеть. – Хм. – Андре последовал моему примеру и задумчиво посмотрел в окно. – Знаешь, Эрта, – заговорил он отстраненным тоном, как будто рассказывал сказку, – до того, как я попал в тюрьму, когда в моей жизни все шло нормально, мне иногда снились хорошие сны. Изредка. Так, знаешь... – он задумался, а затем с вопросительной интонацией предположил, – ...раз в пару месяцев? Пожалуй, не чаще. И вот, представь себе, после того, как я оказался в камере, такие сны стали посещать меня буквально-таки еженощно. Словно сами боги посылали мне передышку, чтобы я не сошел с ума от того, что на меня навалилось. Потом мы бежали из тюрьмы, но сны продолжились. И во время нашего путешествия, и после того, как мы поселились в этой гостинице. И так длится до сих пор. А еще знаешь, что любопытно? Когда я оставался ночевать у Бекки, снов не было. Точнее были, но другие, обыкновенные. И знаешь, что я думаю? Боги здесь ни при чем. Если, конечно, не считать богом одного извращенного призрака с суицидальными склонностями и неоправданной тягой к самоуничижению.

– Тоже мне диагностик, – насмешливо фыркнула я. Речь Андре возымела свое действие: я и правда почувствовала себя значительно лучше. – Может, тебе лекарем пойти работать?