Верховная королева (Туманы Авалона - 2) - Мэрион Брэдли

- Попрощайся с сыновьями, Присцилла, и благослови их, - велела Владычица, и глаза Присциллы слабо вспыхнули.

- Хотелось бы мне, чтобы мы и впрямь простились навеки, пока мне хуже не стало... не хочу я, чтобы они видели меня такой, как нынче утром, пробормотала она, и во взгляде ее Вивиана прочла ужас. Она склонилась к уху больной и мягко проговорила:

- Думаю, могу пообещать избавить тебя от боли, моя дорогая, если именно такого конца ты хочешь.

- Пожалуйста, - взмолилась умирающая, и похожие на птичьи когти пальцы настойчиво стиснули руку Владычицы.

- Тогда я оставлю тебя с сыновьями, - успокаивающе проговорила Вивиана, - ибо они оба - твои сыновья, дорогая моя, даже если и родила ты лишь одного. - И Владычица вышла из комнаты. Снаружи ждал Гаван.

- Принесите мои переметные сумы, - потребовала Вивиана и, получив желаемое, порылась в одном из карманов. А затем обернулась к хозяину дома. - Сейчас ей ненадолго сделалось легче, но дальнейшее не в моих силах; я могу лишь положить конец ее мукам. Думается мне, именно этого она и желает.

- Значит, надежды нет никакой?

- Никакой. Для нее ничего не осталось в этой жизни, кроме страданий, и не думаю я, что Богу вашему угодно продлить ее муки.

- Она часто говорила... часто жалела о том, что у нее недостало мужества броситься в реку, пока еще были силы дойти до берега, - проговорил потрясенный Гаван.

- Значит, пора ей уйти с миром, - тихо произнесла Вивиана, - но я хочу, чтобы ты знал: все, что я делаю, я делаю с ее собственного согласия...

- Госпожа, - промолвил Гаван, - я всегда тебе доверял, а моя жена любит тебя всей душою и тоже верит тебе безоговорочно. Большего я не прошу. Если на этом муки ее закончатся, я знаю, что она станет благословлять тебя. - И с искаженным от горя лицом он вновь проследовал за Вивианой во внутреннюю комнату. Присцилла тихо беседовала с Балином; вот она выпустила ладонь сына, и тот, рыдая, подошел к отцу. Умирающая протянула изможденную руку Балану и срывающимся голосом произнесла:

- И ты тоже был мне хорошим сыном, мальчик мой. Присматривай за своим приемным братом и, прошу тебя, помолись за мою душу.

- Обещаю, матушка, - отозвался Балан и нагнулся было обнять ее, но больная тихонько вскрикнула от боли и страха, так что юноша ограничился тем, что осторожно пожал ее иссохшую руку.

- Лекарство для тебя готово, Присцилла, - промолвила Вивиана. Пожелай всем доброй ночи и засыпай...

- Я так устала, - пожаловалась умирающая. - До чего отрадно будет заснуть... благословляю тебя, Владычица, и твою Богиню тоже...

- Во имя той, что дарует милосердие, - прошептала Вивиана, приподнимая Присцилле голову так, чтобы она могла проглотить снадобье.

- Я боюсь отпить... лекарство горькое, и, стоит мне что-нибудь проглотить, тут же возвращается боль... - выдохнула Присцилла.

- Клянусь тебе, сестра моя, как только ты это выпьешь, никакой боли больше не будет, - твердо заверила Вивиана, наклоняя чашу. Присцилла сделала глоток - и из последних сил погладила Вивиану по щеке.

- Поцелуй и ты меня на прощанье, Владычица, - промолвила она со страдальческой улыбкой, и Вивиана прикоснулась губами к морщинистому лбу.

"Я дарила жизнь, а теперь я прихожу в обличий Старухи Смерти... Матерь, я делаю для нее лишь то, чего однажды пожелаю для себя", - подумала Вивиана, вздрогнув, точно от холода, подняла глаза - и встретила хмурый взгляд Балина.

- Пойдем, - тихо проговорила она. - Пусть она отдыхает.

Все вышли за дверь. Остался только Гаван; рука его по-прежнему покоилась в жениных пальцах. Что ж, ему и должно остаться с нею, согласилась про себя Вивиана.

Служанки уже накрыли ужин. Вивиана уселась на отведенное ей место и принялась за еду: сказывалась усталость долгого пути.

- А вы, никак, за один день домчались от Артурова двора в Каэрлеоне, мальчики? - спросила она и не сдержала улыбки: "мальчики" давно превратились во взрослых мужей!

- Да уж, от самого Каэрлеона, - подтвердил Балан, - и скачка была - не приведи Господь, по дождю и холоду! - Он положил себе соленой рыбы, намазал на хлеб масло, пододвинул деревянное блюдо Балину. - Ты ничего не ешь, братец.

Балин содрогнулся.

- Мне кусок в горло нейдет, когда матери нашей так недужится. Но, благодарение Господу, теперь, когда приехала ты, Владычица, она вскорости поправится, ведь так? В прошлый раз твои снадобья ей очень помогли, просто чудо свершили; так что ей и теперь станет лучше, верно?

Вивиана уставилась на него во все глаза: неужто Балин так ничего и не понял?

- Лучший исход для нее - в том, что она наконец отправится к Господу и пребудет с ним отныне и навеки, Балин.

Юноша поднял глаза.

- Нет! Она не умрет, - воскликнул он. Его румяное лицо исказилось от ужаса. - Госпожа, скажи, что ты ей поможешь, ты не допустишь ее смерти...

- Я - не всесильный Господь, и жизнь и смерть - не в моей власти, сурово ответствовала Вивиана. - Или ты предпочел бы, чтобы она мучилась подольше?

- Но ведь ты искушена во всяческой магии и чародействе, - яростно протестовал Балин. - Зачем же ты приехала, если не для того, чтобы исцелить ее? Я своими ушами слышал, как ты только что уверяла, будто можешь избавить ее от боли...

- От недуга, что истерзал твою матушку, есть лишь одно лекарство, промолвила Вивиана, сочувственно кладя руку на плечо Балина, - а имя ему милосердие.

- Балин, довольно, - прикрикнул Балан, накрывая широкой мозолистой ладонью руку приемного брата. - Ты в самом деле хотел бы, чтобы она страдала и дальше?

Но Балин, вскинув голову, пепелил гостью взглядом.

- Итак, ты пользовалась своими чародейскими фокусами, чтобы исцелять ее во славу своей злобной дьяволицы-Богини, - заорал он, - а теперь, когда выгоды в том более нет, ты позволишь ей умереть...

- Замолчи, брат, - оборвал его Балан. На сей раз голос его прозвучал хрипло и вымученно. - Или ты не заметил: наша матушка благословила ее и поцеловала на прощанье, ибо сама того желала...

Но Балин по-прежнему глядел на Вивиану во все глаза - и вдруг занес руку, словно собираясь ударить гостью.

- Иуда! - закричал он. - И ты тоже предала поцелуем... - Он стремительно развернулся и бегом бросился к внутренней комнате. - Что ты натворила? Убийца! Гнусная убийца! Отец! Отец, это убийство и злобное колдовство!..

В дверях появился Гаван, бледный как полотно. Жестом он призвал сына к молчанию, но Балин, оттолкнув его, ворвался в спальню. Вивиана поспешила следом и увидела, что Гаван уже закрыл умершей глаза.

Балин тоже это заметил. Он развернулся к гостье и, захлебываясь словами, заорал:

- Убийство! Измена, колдовство!.. Гнусная, кровожадная ведьма!..

Гаван властно схватил сына за плечи.

- Ты не смеешь говорить так над телом матери о той, кому она доверяла и кого любила!