Альковные секреты шеф-поваров - Ирвин Уэлш

И вот теперь, два года спустя, встретившись с ней в переполненном баре «Бир», он вдруг понял, что нестерпимо хочет еще разок взглянуть на это сокровище. Желание увидеть задницу Кей было таким острым, что Скиннер забыл обо всем на свете и затеял дурацкую неуклюжую игру, целью которой было заставить бывшую невесту снять куртку.

— Сняла бы курточку, Кей,— предлагал он, коварно улыбаясь. Она отмахивалась и все говорила, говорила: про несложившиеся отношения с Ронни, про то, как он ушел в штопор, когда они потеряли ребенка, а она поначалу тоже расклеилась, но теперь старается встать на ноги, начать новую жизнь — вот, устроилась на работу, пусть и официанткой.

Встать на ноги… Какой еще, на хер, Ронни?.. Ребенка потеряла… Как это?

— В самом деле, сняла бы курточку!— настаивал он, почему-то задыхаясь.— Здесь же душно!

— Да нет, спасибо.— Она улыбнулась так, что ему сделалось стыдно, и шевельнулось сердце, очевидно, тронутое ее рассказом, и подумалось: какая она все-таки красивая!

Пожалуйста, сними куртку!..

Пожалуйста, пойди в туалет!..

Чтобы я смог критически осмотреть твою жопу, найти следы старости и провисания; чтобы полюбоваться собственным бессмертием на фоне твоего упадка. Мой новый взгляд на мир, новая привычка… Как там сказал Байрон, золотой поэт?

Увянет первым тот цветок,

Что краше всех вокруг…

И тут Кей заплакала: по щеке скатилась слеза, рука взметнулась к глазам. На мгновение Скиннеру мучительно захотелось повернуть стрелки и оказаться тем мужчиной, который удержал бы эту руку, утер тяжелую слезу… Но время не пустишь вспять. Увы, он уже не был тем мужчиной. И больше никогда, никогда им не станет.

Кей резко поднялась.

— Извини, мне надо идти… надо идти.

Она развернулась и пошла к двери. Скиннер пытался рассмотреть ее задницу, да по-прежнему мешала куртка. Он подумал, что надо бы догнать ее, утешить… однако не тронулся с места. Наконец он решился: встал и двинулся за ней. Но по пути пришлось огибать стойку бара, и это, как всегда, оказалось непреодолимым препятствием.

Последние две недели были одними из самых черных в жизни Джойс Кибби.

Мальчик вернулся из Бирмингема совсем больным и разбитым. И пробыл-то всего одну ночь… Подумать только, весь отпуск провел дома на диване! Только кряхтел да стонал. Две недели напролет! И вот опять пора на работу. Он же просто не выдержит!

Мальчик просто не выдержал…

Накануне первого рабочего дня Джойс опять решила обратиться к доктору Крэйгмайеру.

Бедный Брайан лежал в постели, потея и ворочаясь.

— Никаких докторов!— прохрипел он тихо. На глазах у матери показались слезы.

— Я позвоню в офис! Скажу, что ты болен, не сможешь прийти…

— Нет, не надо,— пробормотал Кибби.— Я в порядке…

Комариные укусы.

— Не глупи, Брайан!— Джойс покачала головой и решительно направилась к двери, не слушая протестов сына. Она не допустит, чтобы он опять пошел на работу в таком состоянии!

Кибби между тем начал бредить.

— Скиннер и москиты… москиты и Скиннер… Это Скиннер их привез… привез комаров в Бирмингем…

Бирмингем… Комары… Скиннер…

…на нем ни одного укуса…

Срочно надо жениться! Запустить «Харвест Мун»… Энн… Маффи… Закончить игру…

Спустившись вниз, Джойс набрала номер отдела санитарно-эпидемиологического контроля — и трубка надменно сделала ей замечание: отдел недавно сменил название и превратился в «Департамент по защите окружающей среды и прав потребителя». Брайан всегда говорил, что по всем вопросам надо обращаться к Бобу Фою, однако Джойс не нравились угрюмая черствость начальника и его подозрительное отношение к болезни сына. Там у них, помнится, работал молодой человек, она с ним однажды говорила — очень вежливый и приятный.

Дэнни… Кажется, так его звали. Дэнни Скиннер.

Брайан, правда, его не любил и даже заставил мать поклясться, что та ни при каких обстоятельствах ему не позвонит. Но холодный сарказм Боба Фоя был просто невыносим, и когда секретарша ответила, Джойс попросила соединить ее с Дэнни Скиннером.

Скиннер сидел за столом и листал «Городской справочник», который не только расширил горизонты сервиса и комфорта, но и сумел придать новый смысл понятию «развлечение». Чтобы постичь этот углубленный смысл, требовалось лишь одно: прийти по указанному адресу. Не забыв, разумеется, кошелек с крупными купюрами или кредитками. С купюрами у Скиннера было туговато, только красненькие, зато кредит в наши дни давали каждой собаке, а по счетам «Визы» можно было платить при помощи «Мастеркард». Что ж, решил он, можно сегодня вечером туда сходить — развеять странную грусть, что в последние дни стала все чаще омрачать сердце.

Из головы не шла последняя встреча с Кей. Скиннер прокручивал ее снова и снова, как заевшую запись. Может, позвонить ей, убедиться, что все в порядке? Нет. Встреча в баре была первой за много месяцев. Нельзя войти дважды в ту же реку. Кей теперь окружают другие люди — пусть они и заботятся. Но что, если… что, если рядом с ней никого нет? Нет. Это голос гордыни. Кей всегда была общительной, жизнерадостной, популярной, не испытывала недостатка в друзьях. Ее подружка Келли, например, тоже танцовщица.

Но Кей больше не танцует…

Хватит! Займись чем-нибудь, отвлекись. Поработай, например,— иногда помогает.

Он разбудил компьютер и открыл отчет: еще один новоиспеченный бар-ресторан на Джордж-стрит. И тут зазвонил телефон. Городской номер. Слишком рано для делового звонка. Что-то заставило Скиннера привстать и выглянуть в окошко своего нового кабинета на промежуточном этаже. Его губы искривились в злорадной усмешке: место Брайана Кибби пустовало. Он поднял трубку и ангельски пропел:

— Дэнни Скиннер слушает.

Голос Джойс Кибби, казалось, преодолевал в телефонных проводах полосу препятствий, шарахаясь от высокого к низкому, от оглушительного к еле слышному.

— Я просто с ума схожу, мистер Скиннер! Боюсь, что Брайан потеряет работу. Он ведь столько болеет… А у меня дочь в университете, и Брайан пообещал отцу, что она непременно получит диплом, уж он позаботится… Это очень важно для него…

Акустические взлеты и падения нервной речи были для Скиннера божественным хором неземной красоты. Значит, слизняк платит за обучение сестры в университете, думал он со странной симпатией, искренность которой становилась все очевиднее.

Он прервал сумбурную жалобу, попытавшись придать голосу ободряющую твердость:

— Погодите, миссис Кибби. Прежде всего не надо так волноваться. Конечно, Брайан часто отсутствует, но в отделе знают о его болезни и переживают за него. У Брайана здесь много друзей.

— Вы так добры…— Джойс едва не разрыдалась.

— Нужно сделать Брайану скидку, миссис Кибби. Я хочу попросить вас об одном одолжении, хорошо? Я хочу, чтобы вы успокоились и поставили чайник. Через часок я закончу с делами — и заеду вас проведать. Ради бога, передайте сыну, чтобы успокоился. Мы же знаем, какой он гордый… Да и вы успокойтесь, все будет хорошо.

Для ушей Джойс Кибби эти слова тоже были сладкой музыкой.

— Ах, спасибо, мистер Скиннер! Вы так добры, так добры! Но право же, при вашей занятости…

— Ерунда, миссис Кибби! Ставьте чайник — и до скопой встречи. Всех благ!

— До свидания…

Скиннер положил трубку и незаметно для себя принялся энергично потирать руки. Опомнился он лишь после того, как в кабинет вошел Боб Фой и заметил:

— Хорошие новости, я вижу.

— Вчера с улетной телкой познакомился,— объяснил Скиннер.— Это она сейчас звонила.

Фой ответил взглядом, в котором любопытным образом смешались высокомерие, зависть и восхищение.

Этот Скиннер просто святой! Отрадно сознавать, что в наши дикие, эгоистичные времена еще остались люди, способные на отзывчивость!

Последовав совету, Джойс ринулась на кухню и загромыхала чайником.

Какой милый, добрый, вежливый молодой человек! И почему Брайан его так не любит? Корчится при одном упоминании… Конечно, вышло очень неловко, когда мистер Скиннер получил повышение вместо него, но нельзя же быть таким злопамятным! Тем более по отношению к человеку, который так о тебе заботится!

Отличная мысль: пойти навестить Брайана Кибби, старого приятеля! Больше двух недель не виделись. Конечно, балеарские каникулы удались на ура, однако их разрушительный эффект на здоровье Кибби мне до сих пор неизвестен. Приятно сознавать, какие прелести ты приобрел, но гораздо слаще — узнать цену, от оплаты которой удалось отвертеться.

Сегодня я еще должен посетить парочку ресторанов; что ж, придется воспользоваться статусом начальника и перевести стрелки на кого-нибудь из рядовых. Визит к семейству Кибби — более важное мероприятие. Любопытно будет взглянуть на этого червя — раздавленного и беззащитного — в его собственном гнезде. Очень любопытно. А уж в том, что он будет раздавлен и беззащитен, можно не сомневаться: я вчера не постеснялся, по-взрослому заложил за воротник с Гэри Трейнором и Алексом Шевлэйном. И про «белого» тоже не забыли, так что у Кибби сейчас, наверно, носоглотка как наждаком обработана.