Путешествие на край комнаты - Тибор Фишер

Самое главное – не терять связь. Это всегда раздражает, когда человек, который рыдал на тебе, сотрясаясь в оргазме, не может пройти через комнату, чтобы с тобой поздороваться. Хотя, с другой стороны, иногда раздражает как раз обратное.

Однако нет ничего приятнее, чем встретиться с человеком, которого ты рада видеть и который рад видеть тебя; это всегда так приятно и трогательно, когда человек, с которым ты хочешь общаться, и сам тоже хочет общаться с тобой.

Но Уолтер меня раздражал. Причем раздражал всегда. Вот, например, прихожу я домой, а Уолтер лежит на полу, без сознания. Я бегу к телефону, чтобы вызвать «скорую», и вдруг слышу, как Уолтер хихикает. Собственно, это известный факт, что в каждом мужчине живет пятилетний ребенок. И это не обязательно плохо. Просто тут есть свои сложности, к которым надо привыкнуть. Разумеется, никакой женщине не захочется жить с мужиком, который все время ведет себя как пятилетний мальчишка, и особенно если он вечно хнычет и требует, чтобы о нем заботились – но иногда это даже забавно, когда он резвится. В каком-то смысле это комплимент. Потому что этот пятилетний ребенок – во всяком случае, в нормальных мужчинах, – как правило, заперт в самой дальней комнате, и если он иной раз сбегает из-под надзора, чтобы чуть-чуть пошалить, это вполне допустимо и даже приятно. Тем более если ты выпускаешь его сама.

А еще Уолтер был самым прикольным из всех моих бойфрендов. По многим причинам. Во-первых, он разрешал мне его пинать. Если он нарушал строгие правила, как надо правильно мыть посуду, или шел в магазин и забывал что-то купить, или покупал не то, что надо, или приносил совершенно некондиционные фрукты, во вполне предсказуемой мужской манере («Ты что, не смотрел, что берешь?»), он наклонялся, подставляя мне задницу и говорил: «Два пинка». А если я, по его мнению, пинала его недостаточно сильно, он добавлял: «Можешь пнуть еще раз». Это было непередаваемое удовольствие.

Уолтер выдумывал всякие мелкие повседневные ритуалы. Допустим, я прихожу к нему, звоню в дверь, он приоткрывает дверь на ширину ладони, смотрит на меня в упор и говорит: «Нет. Спасибо, не надо». И закрывает дверь. Проходит четыре секунды. Дверь открывается, Уолтер впускает меня в квартиру. Каждый раз. День за днем. Неделя за неделей. В первый раз это было совсем не смешно, впрочем, он и не собирался меня смешить. Это была не дежурная шутка. Это было наше приветствие.

Подлинный показатель отношений между мужчиной и женщиной – как они общаются наедине. Достоинства Уолтера в плане «как развлечь девушку» лучше всего иллюстрирует наша игра, в которую мы с ним частенько играли. Сначала – на деньги. В долгих поездках или если приходилось долго чего-то ждать, Уолтер говорил: смотри на меня, только очень серьезно смотри, не смейся. Сможешь не рассмеяться, ну хотя бы полминуты? Спорим, что не сможешь? И я действительно не могла. Я не могла продержаться и двух секунд. Причем Уолтер не строил мне рожи и не выделывал никаких глупостей. Он просто смотрел на меня, и мне сразу хотелось смеяться. Сколько я по первости потеряла на этом денег – страшно сказать. Потому что мне просто не верилось, что я не смогу продержаться какие-то жалкие полминуты. Я даже знала, что надо делать, чтобы не рассмеяться: отрешиться от происходящего и думать о чем-нибудь грустном (о смерти, болезнях, холодной тушеной капусте) или мысленно перебирать все цветы, что растут в саду у мамы: медвежье ухо, хоста, гипсофилы и т.д. Секрет Уолтера был прост: он никогда не пытался меня рассмешить. Просто у него было такое лицо… даже не озорное, нет… но оно в любую секунду могло стать озорным… и еще он был уверен, что я обязательно рассмеюсь, и я видела эту его уверенность и поэтому и смеялась. И потом, меня смешило уже то, что я не могу не смеяться.

Мы с Амбер сидели в кафешке в Сохо и играли в «Записную книжку». Это очень простая игра: сидишь с кем-нибудь в кафе, выпиваешь, беседуешь – и кто первый встретит знакомых, тот и выигрывает. Проигравший или проигравшие платят за выпивку. (Рекомендуется заранее обговорить правила.) Мы с Амбер просидели в этой кафешке почти весь день и уже собрались уходить, и тут вдруг входит Уолтер и говорит:

– Оушен, а я тебя ищу.

Амбер, когда увидела Уолтера, чуть ли не захлебнулась слюной. Кстати, она не поверила, что это не было подстроено. А я сперва его и не узнала: потому что он был одет, потому что мы были не в Барселоне, потому что я пила абсент и потому что я не ожидала встретить Уолтера здесь. С моего возвращения из Барселоны прошло уже несколько месяцев, и все это время я ужасно жалела, что мне так и не удалось попрощаться с Уолтером.

Он приехал в Лондон сегодня утром.

– Ни у кого в Барселоне не было твоего адреса, – сказал он. – Но я все равно поехал. Очень уж захотелось с тобой повидаться. – Он решил съездить в центр и увидел меня в кафе. Ничего себе совпадение! Такое бывает раз в жизни. Хотя, с другой стороны… может быть, одного раза вполне достаточно. Может быть, больше уже и не нужно.

С Уолтером мне было приятно и хорошо. Может быть, это самое главное в отношениях: когда можно полностью расслабиться. Быть собой, делать глупости, ошибаться и не бояться показаться смешной. Это прекрасно на самом деле.

– А почему тебе вдруг захотелось со мной повидаться? – спросила я.

– Ну, просто вот захотелось.

– Но почему?

– Я много про тебя думал.

– Но ты же меня совершенно не знаешь.

– Мне хватает того, что знаю.

– А ты не скучаешь по Хейди?

– Поначалу оно, конечно, волнует. Но когда поимеешь ее раз пятьсот, весь восторг сходит на нет. Так что, я правильно сделал, что приехал к тебе?

Конечно, он сделал все правильно. Его беспечность и оптимизм покорили меня сразу, но это было еще не все. Далеко не все. Большинство романов начинаются просто волшебно, но потом очарование новизны пропадает и все затухает само собой. С Уолтером было иначе: чем лучше я его узнавала, тем больше он мне нравился.

И еще мне всегда нравились его письма. У него был красивый почерк, что для мужчин вообще редкость. Он скорее рисовал, чем писал.

Меня ужасно расстроило его прощальное письмо. Прежде всего потому, что я ничего подобного не ожидала. Обычно, если кто-то кого-то бросает, это не происходит внезапно. Ты чувствуешь, что что-то не так. А у нас с Уолтером все было прекрасно, пока я не открыла это письмо. В этом-то и беда с людьми, чье появление в твоей жизни вызывает сильные потрясения: потрясения бывают не только хорошими, но и плохими.

В этом письме меня особенно разозлила фраза: «Дело не в тебе, дело во мне». Ненавижу избитые выражения. Я никак не могла поверить, что эта банальность может быть правдой. Я расценила его письмо и внезапное исчезновение как проявление жалкой трусости. Хотя на самом деле это была никакая не трусость. Что угодно – но только не трусость. Я заметила, что в последнее время он сильно похудел, но он активно занимался спортом, ходил в тренажерный зал, и я подумала, что так и надо.

А через пять месяцев после того письма мне пришло извещение о его смерти. И еще одно письмо от Уолтера. Там была одна фраза, которую я запомню, наверное, на всю жизнь:

Тебе захочется кричать и плакать; жалко, что в эту минуту меня не будет рядом.

Его решение, может быть, было в чем-то эгоистичным, но это, наверное, самый мужественный поступок из всех, с которыми мне приходилось сталкиваться. Уйти из света во тьму, в одиночестве… отказаться от помощи близких, когда никто не отказался бы помочь… это достойный шаг, смелый шаг. Но, если честно, в глубине души я была рада, что мне не пришлось сидеть у больничной койки. Я бы, наверное, просто не выдержала. Настоящих мужчин в наше время почти не осталось. Уолтер был единственным из всех моих знакомых мужского пола, кого я могла бы назвать настоящим мужчиной. Может быть, это глупое определение, но ничего лучше мне в голову не приходит. Кругом – одни наглые идиоты, избалованные женским вниманием, которых любят и хвалят вообще ни за что. Но Уолтер был по-настоящему храбрым и сильным. Уйти в темноту, в одиночестве, безоружным… ни на что не жалуясь… зная, что ты проиграешь, уже проиграл… вот он, истинный героизм и отвага. Такое встречается редко, но все же встречается. Когда он ушел, я не бросилась следом, чтобы его вернуть, – но это не было проявлением силы, во мне просто взыграла гордость. Иногда я жалею, что не попыталась его разыскать. Но ведь никогда не знаешь, как все обернется.

Я оплакивала его долго. Горевать о потере – занятие совершенно бессмысленное, но именно в этом и заключается его смысл.

Уолтер был единственным из всех моих мужиков, от кого мне хотелось родить ребенка. Я до сих пор думаю, что это было бы здорово, если бы у нас был ребенок, – но даже если бы все было нормально, я бы, наверное, еще сто раз подумала, прежде чем на это решиться. И не только потому, что в мире творятся кошмарные вещи и рожать детей страшно – потом всю жизнь будешь трястись, как бы с ними чего не случилось. Есть еще и другая проблема. Проблема воспитания. Чему ты научишь своих детей? Будьте хорошими, честными, работящими? Явно напрасная трата времени. Это будет нечестно и очень жестоко: воспитывать в детях уверенность в том, что если они будут добрыми, честными и порядочными людьми, то они непременно добьются успеха в жизни и заслужат любовь других. Тогда как в действительности все будет с точностью до наоборот: все, кому не лень, станут вытирать о них ноги.