Чёрные ангелы в белых одеждах - Вильям Козлов

Лина спросила просто так, ей было все равно, куда едет Вадим. Он неожиданно заехал за ней — у Лины был выходной — и пригласил покататься. Сразу за Мартьяновым он сбавил скорость, хотел свернуть налево на едва заметный травянистый проселок со следами автомобильных шин, но вдруг раздумал и снова рванул машину вперед. Она скосила большущие синие глаза на него, по промолчала: откуда было ей знать, что эта дорога вела к лесному озеру, где под огромной березой на зеленом мху Вадим предавался любви с Раей из райпотребсоюза. Не хотелось ему туда со своей Аэлитой…

Он свернул на незнакомый, ныряющий в смешанный лес проселок, проехал с полкилометра и перед ними открылось другое лесное озеро, еще красивее того, Мартьяновского. Легкий ветер рябил на плесе голубоватую воду, а у берегов она была кофейного цвета и спокойной. Желтые кувшинки и белые лилии плавали сразу за камышами. Если с этой стороны озеро обрамляли березы и дубки, то на том берегу солнце высветило на бугре красноватые стволы огромных сосен. Одна из них с кудрявой вершиной, казалось, хочет шагнуть в воду. Берег был чистый, лишь на опушке уродливо чернело пятно рыбацкого костра. На обгорелых рогульках были криво насажены две водочные бутылки. Это настолько портило прекрасный пейзаж, что Лина, выйдя из машины, первым делом сняла их и отнесла к видневшейся неподалеку куче валежника.

— Как оно называется? — глядя на расстилающееся перед ними небольшое овальное озеро, спросила она.

— Лесные озера без названия, их тут много вокруг, — ответил Вадим. Он стоял на травянистом берегу и наблюдал, как окунь гоняет на мелководье мальков. Виден был красноватый плавник, косо чертивший темную с блеском поверхность, серебристые мальки врассыпную брызгали из воды, пугая тоненьких синих стрекоз, отдыхающих на круглых лоснящихся листьях кувшинок.

— Ты где жил в Ленинграде? — подошла к нему Лина и тоже стала смотреть на воду. Облако на некоторое время закрыло солнце и все вокруг мгновенно изменилось: опустились на дно желтые блики, окунь перестал играть, сосны на том берегу потемнели, нахмурились, налетевший откуда-то порыв ветра заставил листья деревьев трепетать и даже смолкли птичьи голоса. Но солнце вскоре снова выкатилось из-за пышного розового облака и все тут же ожило, засверкало. У Вадима мелькнула мысль, что вот так же и в жизни: то холодно, мрачно, то тепло и радостно, как, например, сегодня.

— На Лиговке, недалеко от Московского вокзала, — сказал он.

— А я — на Литейном. Рядом с домом, где жил Некрасов.

Они помолчали, не хотелось нарушать окружающий их мир природы. Этот прозрачный зеленый мир не располагал к разговорам, можно было сколько угодно слышать его тихий, шелестящий шепот. И на душе становилось все спокойнее, светлее.

— Давай купаться, — предложил Вадим, снимая клетчатую рубашку с закатанными рукавами, он небрежно бросил ее на траву, снял полуботинки, брюки и остался в синих плавках с эмблемой «Буревестника».

— Ты мне не сказал, что будем купаться, — расстроилась Лина. — У меня нет купальника.

Даже если бы он и сказал, так купальника у нее все равно не было. У нее много чего не было — все осталось в Ленинграде. Сумку с вещами, приехав в Великополь, она оставила на вокзале в автоматической камере хранения. С собой захватила лишь тощий зеленый мешок с лямками. Недавно только взяла сумку. Там были только самые необходимые вещи. Мать и отчим не особенно баловали ее обновками. Приходилось носить платья и кофты, из которых уже выросла. Вещи матери были велики, та в два раза шире ее. Даже ненавистная школьная форма была мала.

— А ты плавать-то умеешь? — попробовав ногой воду, спросил он.

— Что же делать? — не отвечая на вопрос, произнесла Лина. Солнце все сильнее припекало, до смерти хотелось выкупаться, но не голой же лезть в воду? У нее, как назло, и трусики надеты линялые со слабой резинкой.

— Купаться! — улыбнулся Вадим, — Я на тебя смотреть не буду.

Он стоял у среза воды, высокий, широкоплечий, с широкой выпуклой грудью и налитыми мышцами на руках и торсе. Бедра узкие, ноги прямые. И не волосатый, как отчим. У того волосы растут и на груди и на спине. Павиан паршивый. При воспоминании об отчиме тень набежала на ее лицо. Короткие темные волосы спускались у Вадима на лоб, глаза сейчас были такого же цвета, как озерная вода. Симпатичный парень, ничего не скажешь! Наверное, нравится девушкам… Но она ни одну из них еще не видела. Странно, почему он так хорошо относится к ней? Лина знала, что она красивая, мальчишки в школе с шестого класса писали ей записки, да и старшеклассники не обходили вниманием. Длинный Игорь Силин — он будет в этом году поступать в университет — не давал ей прохода; встречал после уроков и провожал до дома. Как-то после школьного вечера они долго стояли в ее подъезде на Литейном, о чем-то пустом болтали, неожиданно Игорь обхватил ее и стал целовать. Она сначала рванулась, но вскоре затихла: это было для нее новое ощущение, даже приятное. И его поцелуи совсем не походили на те, которыми она иногда обменивалась с подружками и дальними родственниками, изредка навещавшими мать. Там был торопливый скользящий поцелуй в губу или щеку, а случалось и в ухо, а Игорь целовал так, что сердце замирало, а колени подгибались. И такое ощущение, что грудь набухает. Он раздвигал ее губы языком, шевелил им, чего-то касался такого, что заставляло испытывать неведомое до сих пор возбуждение. Однако когда полез под юбку и стал там шарить рукой, Лина опомнилась и вырвалась от опытного десятиклассника, помнится, что-то сказала ему оскорбительное и убежала на свой этаж. Потом они еще несколько раз целовались, но и все. Ниже талии она не разрешала себя трогать. Игорь пыхтел, злился, говорил, что они уже не маленькие, вон какая у нее упругая грудь, круглый зад, мол, есть удовольствия похлеще, чем поцелуи… Она знала, конечно, что это за удовольствия, ей даже иногда хотелось это испытать, но в самый последний момент что-то неподвластное ей останавливало от этого последнего шага. Есть кто-то такой у нас внутри… Один раз Игорь упросил ее задрать кофточку и показать грудь. Она уступила, он умело целовал, языком нежно касался сосков и Лина чуть не потеряла самообладание. Где-то внизу стало горячо, она даже испугалась, не описалась ли? И если бы в этот момент Игорь снял с нее трусики, она вряд ли воспротивилась, но он увлекся грудью и сделал ей больно; оттолкнув его пахнущую хорошим одеколоном голову — Силин был сыном заведующего торговым отделом горисполкома и был всегда одет во все модное, заграничное, — заправила два вспухших влажных белых яблока с красными сосками в бюстгальтер номер два и натянула шерстяную кофту.

Она даже толком не знала: нравится ей Игорь Силин или нет? Но встречи с ним волновали ее, даже не так сами встречи, как его поцелуи, прикосновения. От подружек знала, что Игорек — опасный товарищ! Даже говорили, что одна грудастая семиклассница из их школы от него забеременела, но ей сделали аборт и ничего наружу не всплыло. Позаботилась его мамаша, у нее были большие связи. И если с Игорем все-таки было приятно и тревожно, то случай с отчимом оставил в ее душе самый скверный осадок… И вот сейчас, глядя на стоящего рядом сильного, стройного Вадима, Лина подумала, что бы она стала делать, если бы он… ну, стал делать то же самое, что Игорь Силин?..

Вадим решительно вошел в воду, закачались камыши и осока, с них слетели стрекозы и маленькие бабочки. Тут прямо у берега было уже глубоко, он сделал всего несколько шагов и уже вода стала ему по плечи. Фыркая и вертя темноволосой головой, он саженками поплыл на середину озера. Обернулся и крикнул:

— Аэлита-а-а! Купайся, тут никого нет!

«А ты? — подумала она про себя, — Или тебя тоже нет?». А вслух произнесла:

— Я подумаю…

— Вода-а теплая-я! — соблазнял он, вертя мокрой головой, — Сама на поверхности держит.

— Ну и радуйся, — отвечала она.

Вода манила, притягивала, Вадим уже был далеко, тогда она быстро разделась и голышом бросилась в широко раздавшуюся перед ней прохладную воду. Только вначале прохладную, скоро она стала нормальной. Плавать Лина умела и, подгребая под себя руками, поплыла вдоль берега, чтобы не приближаться к Вадиму, его взъерошенная голова маячила уже на середине озера. Он старательно не смотрел в ее сторону, с саженок перешел на другой стиль, потом перевернулся на спину и, чуть шевеля руками и ногами, стал дрейфовать, глядя в небо. Почти все лицо в воде, один нос торчит. Лине хотелось подплыть к нему, показать, что она тоже прекрасно держится на воде, она уже не ощущала себя голой, да и голубоватая вода надежно укрыла ее от нескромного взгляда. Золотистые волосы, как змеи Медузы-Горгоны, извивались вокруг ее головы, иногда залепляли лицо, глаза, она их откидывала, отводила тонкой рукой. И когда она уже целеустремленно поплыла к нему, Вадим исчез. Лина завертела головой, глаза ее еще больше расширились: она ничего не понимала, куда он подевался? Было тихо, лишь издалека доносился шмелиный шум машин, несколько раз звучно шлепнуло в камышах, нет это не Вадим. Еще страх не успел охватить ее, как что-то скользкое обхватило ее ноги, тело, скользнуло по груди и вплотную из расступившейся воды появилось смеющееся лицо Вадима.