Лорд Безупречность - Лоретта Чейз

– Да, было время, когда я действительно считал, что держу собственную жизнь под контролем, – задумчиво произнес Бенедикт. – И вот теперь получил целый набор радостей: пропажу племянника, нависающий над головой скандал и вас в придачу.

Ужасная правда, однако, заключалась в том, что подобная жизнь приносила радость.

Ужасная правда заключалась также и в том, что, в очередной раз не найдя детей, он испытал настоящее облегчение.

Подобное чувство говорило о безумии. Ведь все, чем Бенедикт дорожил, оказалось под угрозой. Он понимал это и не забывал о сгущающихся на горизонте тучах.

Однако он слишком давно не переживал неприятностей и совсем забыл, насколько ободряюще они действуют.

– Должно быть, леди Ратборн была настоящим стоиком, – заметила Батшеба. – Только этим и можно объяснить тот невероятный факт, что за шесть лет брака она ни разу не вышла из себя.

– Далми склонны к стоицизму в той же мере, в какой я склонен дышать жабрами, – раздраженно возразил Ратборн и добавил: – Если уж вам так хочется обсудить характер моей покойной жены или семейные черты ее родственников, не лучше ли сделать это за завтраком?

– Я не голодна, – отказалась Батшеба и провела рукой по спутанным волосам. – Слишком расстроена, чтобы думать о еде.

– Но если мы не остановимся, чтобы поесть и отдохнуть, Томас тоже не сможет ни поесть, ни отдохнуть, – веско заявил Бенедикт.

Миссис Уингейт взглянула на камердинера, который неподалеку разговаривал с одним из конюхов, и нахмурилась.

– Он на ногах уже больше суток, – безжалостно нажал Бенедикт на сознательность спутницы. – И с тех пор как выехал из Лондона, вот уже больше двенадцати часов, почти ничего не ел. Всю дорогу сидел на самом неудобном месте. Отражал нападение пьяных хулиганов. Он…

– Хорошо, хорошо, достаточно. Вы вполне красноречиво изложили свою позицию, – перебила Батшеба. – Один час.

– Два, – поправил Ратборн.

Она закрыла глаза.

– Возможно, три часа будет еще лучше. Вам плохо?

– Нет, мне не плохо, – ответила Батшеба и открыла глаза. – Я просто считала до двадцати.

За завтраком миссис Уингейт не говорила с лордом Ратборном ни о его покойной жене, ни о ком другом. Она изо всех сил боролась со сном и старалась не упасть лицом в тарелку, до отказа нагруженную яичницей с ветчиной, жареной картошкой и хлебом с маслом. Этот скромный завтрак заказал Бенедикт.

Его тарелка выглядела еще внушительнее, однако моментально опустела.

После завтрака Батшеба с трудом добрела до комнаты, снятой для нее все тем же заботливым спутником, и направилась прямиком к кровати. Взбитая перина доставала как раз до плеч. К счастью, рядом стояла небольшая деревянная лесенка. Батшеба взобралась по ступенькам и погрузилась в пуховое облако.

К действительности ее вернул голос горничной. В окно ярко светило солнце. Настойчивые лучи сообщали, что утро уже в разгаре.

– Ваша ванна готова, мэм, – сообщила горничная. – Принести сейчас или подождать?

Батшеба села в постели и осмотрелась. Ей довелось повидать немало гостиниц, но останавливаться в такой роскошной комнате не приходилось ни разу. Умывальник, платяной шкаф, красивые полки вдоль стен. На глубоком подоконнике – зеркало, а рядом – высокая причудливая ширма. В противоположном конце – небольшой стол, окруженный стульями. Окна и кровать задрапированы белоснежными шторами. Постельное белье тонкое, свежее и сухое. В камине весело пылает огонь, уверенно изгоняя последние следы ночной прохлады и сырости раннего утра.

А сейчас ее ожидала ванна. С горячей водой и хорошим мылом. Большая, удобная ванна в просторной, теплой, залитой радостным солнечным светом комнате. Неслыханная роскошь, приятный сюрприз.

Как же он догадался?

Батшеба, конечно, не помнила, что вовремя завтрака, слегка забывшись, пробормотала, что больше всего на свете мечтает о ванне.

Ратборн сказал Томасу, Томас передал просьбу еще кому-то. При этом никто даже и не подумал удивиться.

И вот двое слуг внесли ванну. А следом шествовала небольшая процессия с кувшинами и ведрами.

Едва Батшеба осталась одна, она быстро заперла дверь на засов и скинула надоевшую грязную одежду.

После завтрака Бенедикт и Томас удалились в крошечную комнату по соседству с той, которую виконт снял для «мистера и миссис Беннет». Темный и тесный чуланчик предназначался для слуг. Предоставив миссис Уингейт отдыхать в блаженном уединении на трех перинах, лорд Ратборн смиренно устроился на узкой жесткой койке, а Томасу пришлось довольствоваться местом на полу.

Немного позже, проснувшись свежим и отдохнувшим, виконт быстро поднялся и искупался в ванне, которую верный помощник позаимствовал в соседней комнате.

Томас тем временем постарался привести в порядок костюм хозяина и отправился проверить состояние экипажа. Поскольку процедура требовала времени, а до выезда предстояло оплатить счет и раздать чаевые слугам, Бенедикт решил, что беспокоить миссис Уингейт еще рано.

Он как раз собирался обуться, когда из коридора донесся громкий шепот.

– Держу пари, что это не лорд Ратборн, – со знанием дела заявил кто-то.

– Но хозяйка говорит, что это именно он, – возразил другой голос. – Она видела его возле билетной кассы.

– Наверное, ей просто приснилось.

– Как же приснилось, когда она не спала? Уверяет, что это он. Собственной персоной, вместе со слугой.

– Так, может, он поехал дальше.

– Она говорит, что никуда он не поехал. Направился прямиком сюда. А теперь мне предстоит выяснить, почему он не остановился, как обычно, в «Медведе» и даже не зашел позавтракать. Хозяйка хочет точно знать, что такое могло случиться, что он вдруг переметнулся в «Корону». Ведь и он сам, и его сиятельство старый граф, и все почтенное семейство, едва появлялись в Рединге, сразу ехали в ее гостиницу.

Бенедикт тихо выругался.

Не следовало приезжать в Рединг. Его здесь слишком хорошо знали, причем не только в «Медведе».

– Неужели она думает, что ты спросишь его самого? – прошептал первый голос.

– Ну, уж этого я делать не собираюсь, даже если бы она велела. Я что, выгляжу полным идиотом? Просто узнаю у слуги, в чем дело.

– Если это действительно его слуга, – усомнился первый голос.

Не дожидаясь, пока разведчик постучит или даже заглянет без стука, Бенедикт бесшумно запер на щеколду ту дверь, которая вела в коридор, а потом без единого звука приоткрыл дверь в соседнюю, господскую, комнату. Тихо проскользнул внутрь.

Осторожно закрыл за собой дверь.

И тут же услышал испуганно-изумленный вздох.

Обернулся… и остолбенел от неожиданности.