Интенсивная терапия. Истории о врачах, пациентах и о том, как их изменила пандемия - Гэвин Фрэнсис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Накануне Хеллоуина объявили, что в Англии минимум на четыре недели вводится локдаун. Меня словно обухом по голове ударили: почти год я наблюдал за катастрофическими последствиями ограничений, а теперь нам предстоял еще один локдаун.
– Все наши аккумуляторы разряжены до 20 %, – сказал мой друг. – Если бы только у людей был режим сохранения энергии…
Однако среди всех этих трудностей появились проблески надежды: 9 ноября были получены первые положительные результаты испытания вакцины, и нашу клинику спросили, окажем ли мы помощь в программе вакцинации. Это была бы сложнейшая логистическая операция, которая могла начаться еще до конца года. В медицинском центре, где я работал по выходным, в коридоре висел стенд «После ковида я собираюсь…». Сотрудников попросили приклеить на него стикеры со своими планами. У меня впервые возникло ощущение, что они сбудутся.
В Рождество я работал, и это была одна из самых спокойных смен в моей практике, но в Новый год отдыхал и праздновал завершение кошмарного года. Вечеринок, однако, не проводилось. Британское правительство планировало отменить ограничения на праздники и позволить людям три дня свободно перемещаться по стране. Однако, как только стало ясно, насколько стремительно растет число заболевших, эти смелые планы пришлось быстро отменить. Среди моих пациентов были люди, которые провели Рождество в одиночестве, и хотя некоторые семьи приложили огромные усилия, чтобы ненадолго увидеться с близкими в тех частях страны, где это было возможно, последствия смягчения локдауна могли стать катастрофическими. Число случаев коронавируса взлетело. Я слышал о дедушке, который находился на самоизоляции большую часть 2020 года, но заразился коронавирусом во время рождественского ужина от родственника, болевшего бессимптомно. Он умер как раз в то время, когда ему могли ввести первый компонент вакцины.
9 – Весна – лето
Восстановление
А посему я заканчиваю свою повесть об этой печальной године неуклюжим, но искренним четверостишием собственного сочинения.
Даниэль Дефо «Дневник чумного года»Ближе к концу «Счастливого человека», книги Джона Бёрджера о работе врача общей практики по имени Джон Сассалл, автор говорит о неспособности прийти к конкретным выводам. Он пишет, что любой вывод был бы неточным, поскольку «Сассалл еще живет и работает, и какие-либо умозаключения пересеклись бы с ходом его жизни». Бёрджер «хотел бы увидеть как можно больше», но он «наполовину слеп, словно сова среди бела дня. Слишком слеп, чтобы сделать точные выводы, только предположения». Писателю казалось неприемлемым подводить итоги жизни человека, который продолжал развиваться, меняться и реагировать на события.
То же самое можно сказать и об истории, рассказанной мной. Это книга не об одном человеке и его профессии, а об эволюции пандемии глазами медицинского работника. Пока я пишу, пандемия продолжается, и в Шотландии растет заболеваемость. Хотя есть вероятность, что COVID-19 будет искоренен, как оспа, скорее всего, он станет реальностью жизни, подобно гриппу, аденовирусу и кори. Как и эти вирусы, COVID-19 станет одним из множества возможных диагнозов, которые будущие врачи и медсестры будут рассматривать при встрече с пациентом, нуждающимся в помощи.
К счастью, врачи во всем мире одновременно приспосабливаются к лечению коронавируса и начинают лучше распознавать его признаки и симптомы, такие как странная сыпь, высокая температура, отсутствие обоняния и вкуса, а также сильная слабость, усложняющая восстановление после болезни.
Даже если не получится искоренить коронавирус, теперь у нас есть все возможности, чтобы начать массовую вакцинацию, которая снизит заболеваемость.
Бёрджер, который в «Счастливом человеке» не смог прийти к конкретным выводам, касающимся многочисленных жизненных факторов и элементов работы врача общей практики, предвидел разочарование читателей. «Будущее должно быть проблемным, – говорит вымышленный читатель. – Завершите книгу выводами, которые можно сделать на сегодняшний день, пусть даже они будут заведомо неполными».
В начале 2021 года смертность продолжила расти, и локдаун не отменяли. Школы были закрыты, и параллельно набирали силу как минимум две сопутствующие пандемии. Во-первых, пандемия других серьезных заболеваний, не диагностированных своевременно, поскольку Национальная служба здравоохранения была вынуждена сосредоточиться на коронавирусе. Во-вторых, пандемия таких проблем с психическим здоровьем, как тревожность, зависимости, бессонница, депрессия, самоповреждения и психозы. Эти проблемы были вызваны не столько коронавирусом, сколько мерами, принятыми для борьбы с ним. Каждый день я слышал новые истории об отрицательных последствиях локдауна для детей, семей и людей, которые и так живут в изоляции. Я стал свидетелем набирающей обороты эпидемии одиночества. За утро у меня могло быть три пациента, чья основная проблема заключалась именно в нем. Ко мне обращались студенты, наносящие самоповреждения, разведенные отцы и одинокие пенсионеры с передозировкой. Я стал привыкать к тому, что в основном это были обращения по поводу психических расстройств. Людей лишили абсолютно естественных аспектов человечности, которые больше всего помогают в тяжелые времена: прикосновений, разговоров и нахождения рядом. Я надеялся, что вакцинация станет эффективным антидотом к ощущению безнадежности, которое в последние несколько месяцев возникало и углублялось у многих моих пациентов.
Началась вакцинация сотрудников Национальной службы здравоохранения Лотиана, и после девяти месяцев абсолютной незащищенности при работе с коронавирусными пациентами мы испытали огромное облегчение. Группу нашей клиники в WhatsApp заполонили радостные мемы и эмодзи. Поскольку вакцина Pfizer стала первой получившей одобрение, медицинские работники должны были получить именно ее. Первая партия вакцин пришла в Лотиан в течение двух дней.
На следующей неделе в девять утра я должен был вакцинироваться. Приехав сквозь ледяной туман в больницу Святого Иоанна в Уэст-Лотиане, я прошел по обледенелой автостоянке и, следуя желтым ламинированным указателям, направился на верхний этаж больницы. Это было трехэтажное здание из коричневого кирпича, построенное в 1980-х годах. За окнами третьего этажа, расположенного над туманом, было ясно и светло – вставало солнце. Его оранжевый свет был слишком слабым, чтобы воздух стал по-настоящему прозрачным. На западе я различил очертания фармацевтического завода в Ливингстоне, где французская компания Valneva разрабатывала еще одну вакцину против COVID-19.
В больничных коридорах было тихо, но палаты заполнены пациентами с
