Исследование сознания (Изучение сознания) - Анни Безант

Когда кто-нибудь возбужден эмоцией, то четкое видение, необходимое для полезной работы, оказывается смазанным. Ценным помощником является тот человек, который спокоен и уравновешен и в то же самое время полон сочувствия. Каким же доктором может быть тот, кто посреди операции разрыдается? И все же многие люди настолько расстраиваются при виде страдания, что все их существо оказывается потрясено им, и таким образом они лишь усиливают страдание, вместо того, чтобы облегчить его. Все эмоции вызывают сильные колебания, которые передаются от одного человека другому. Действенный помощник должен быть спокойным и уравновешенным, остающимся невозмутимым и излучающим спокойствие. Тот, кто стоит на возвышающейся над бурлящими волнами скале, может скорее помочь другому подняться на безопасное место, чем если бы он сам боролся с волнами.

Другим использованием эмоций, когда они находятся в полном подчинении, является пробуждение в другом человеке полезной ему эмоции посредством активации и проявления соответствующей эмоции у себя. Если человек разгневан, то естественным ответом на его колебания у человека, с которым он встречается, также является гнев, ибо все колебания имеют тенденцию воспроизводится ответно, так как все мы имеем тела эмоций, то любое тело, колеблющееся рядом с нами, будет склонно определенным образом вызывать сходные колебания и у нас, если в наших телах имеется соответствующая материя. Гнев пробуждает гнев, любовь пробуждает любовь, нежность пробуждает нежность. Когда мы являемся хозяевами своих эмоций и чувствуем, как волна гнева поднимается в ответ на колебания гнева у другого, мы должны сразу же взять подобный ответ под контроль и, оставаясь невозмутимыми, дать волнам гнева разбиться друг о друга. Человек, который может удерживать свое тело эмоции спокойным, в то время, как таковые других, окружающих его людей, сильно колеблются, хорошо усвоил урок самоконтроля. Когда это достигнуто, человек готов предпринять следующий шаг, встретить колебания вредной эмоции с колебаниями соответствующей полезной, и таким образом он не только удерживает себя от гнева, но и посылает колебания, которые имеют свойство гасить колебания гнева другого. На гнев он отвечает любовью, на ярость — добротой.

Поначалу этот ответ должен быть преднамеренным, имеющим определенную цель. Его можно попробовать попрактиковать на разгневанных людях. Когда такой человек встречается на нашем пути, мы пробуем это на нем. Вначале такая попытка, без сомнения, будет сухой и холодной, любить в ней будет только воля, без участия эмоции; но спустя некоторое время волеизъявление любить пробудит небольшое количество эмоции, и наконец, выработается привычка, и доброта станет спонтанным ответом на грубость. Практика такого постоянного, намеренного ответа на колебания вредных эмоций, приходящих к нам извне, выработает в теле эмоции привычку, и оно будет автоматически отвечать должным образом.

То же самое говорят и все великие учителя этики: "Отвечайте добром на зло". И это учение основано на таком взаимообмене колебаниями, вызванными эмоциями любви и ненависти. Ответ злом усиливает его, тогда как ответ добром нейтрализует его. Пробуждение эмоций любви и других посредством посылки им потока таких эмоций, чтобы усилить все, что в них есть хорошего, и ослабить все, что есть плохого, является высшей целью, на достижение которой мы можем направить наши эмоции в нашем повседневном услужении человеку. Неплохо держать в памяти список соответствующих эмоций и поступать согласно ему, отвечая на гордость смиренностью, на грубость — сочувствием, на заносчивость — покорностью, на резкость — мягкостью, на раздражительность — спокойствием. Таким образом воспитывается характер, который отвечает на все злые эмоции соответствующими добрыми и действует как благословение на всех окружающих, уменьшая в них зло и укрепляя добро.

Мы видели, что эмоция является движущей силой человека, и чтобы превратить ее в помощника эволюции, мы должны использовать ее для возвышения и не позволять ей разлагаться. "Я" в своей эволюции нуждается в "точках, которые бы тянули его" вверх — гласит "Голос Безмолвия", — так как путь вверх крут и притягивающие объекты над ними, к которым мы можем стремиться, являются помощью, которую невозможно переоценить. Только мы слишком часто отстаем на своем пути и не чувствуем никакого желания идти дальше; стремление бездействует; желание подняться исчезло. Тогда мы можем призвать на помощь свои эмоции и, обвив ими какой-либо объект приверженности, получить таким образом необходимый импульс, подъемную силу, которой мы так желаем.

Эта форма эмоции является тем, что часто называется преклонением перед героями, способностью восхищаться и сильно любить того, кто благороднее нас самих; быть способным так любить и восхищаться — значить иметь в своем распоряжении одну из самых мощных возвышающих сил в человеческой эволюции. Преклонение перед героями часто осуждается, потому что найти совершенный идеал среди людей, живущих в этом мирке, невозможно; однако неполный идеал, который можно любить и к которому стремиться, также является помощью в ускорении эволюции. Верно, что в таком неполном идеале должны быть недостатки, и поэтому необходимо делать различие между героическими качествами и встречающимися наряду с ними слабостями. Внимание должно концентрироваться на героических качествах, которые стимулируют, а не на недостатках, которые пятнают каждого, кто пока еще не превзошел человечество. Признание того, что слабости относятся к "Не-Я" и преходящи, в то время как благородство относится к "Я", которое остается любовь к тому, что является великим, и способность проходить мимо того, что незначительно — вот что является духом, ведущим к почитанию Великих. Тот, кто поклоняется герою, если он чтит величие и не принимает во внимание слабость, берет от своего идеала только хорошее, а самому герою достанется карма его собственных недостатков.

Но если мы таким образом видим благородство "Я" среди множества человеческих слабостей, то поступаем только так, как должны поступать в отношении всех людей, и зачем тогда делать героя из кого-то, в ком еще осталась какая-либо человеческая слабость?

В связи с той помощью, которую наш герой оказывает нам в качестве вдохновения и как мера наших собственных достижений. Никакого обыкновенного человека нельзя сделать героем; влечение к почитанию героя возникает лишь только тогда, когда его "Я" сияет с большим великолепием, чем обычное. Человек является героем, хотя он пока еще не сверхчеловек, а его слабости лишь пятна на солнце. Пословица гласит — "Хозяин не может быть героем для своего лакея". Циник читает это как означающее, что самый героический человек обязан свои наличием отдаленности. А не означает ли это, скорее, то, что, душа слуги, занятого чисткой сапог и завязыванием галстука, не может должным образом оценить то, что делает героя героем, так как не имеет в себе ничего такого, что было бы созвучным с тем, что есть у героя? Ибо быть способным восхищаться означает быть способным достичь, а любовь и почтение к великим является признаком того, что человек сам становится таким, как они.

Когда таким образом пробуждается эмоция, мы должны оценивать самих себя по своему идеалу и стыдиться думать и делать то, что смогло бы вызвать тень печали в глазах того, кого мы почитаем. Его присутствие должно нас возвышать до тех пор, пока оценивая себя в свете больших достижений, мы не найдем, что и сами начали приближаться к ним.

То, что чистый свет "Я" не изливается ни от кого из тех, кто бредет по грязным дорогам земли, верно, но существуют некоторые люди, которые дают достаточно света, чтобы осветить тьму и помочь нам увидеть, куда ставить ноги. Лучше благодарить и почитать их, радоваться им и быть довольными ими, чем умалять их из-за того, что некоторые штрихи человеческих слабостей еле опутывают их ноги. Воистину благословенны те, кто выбрал себе героя, а следовательно, признают свою древнюю родню; их ожидают открытые ворота к высшим целям; чем больше они любят, чем больше они почитают, тем быстрее приблизятся к этим воротам. Нет лучшей кармы для человека, чем найти героя, который стал бы ему спутником до самого входа; нет печальнее кармы, чем, увидев такого спутника в момент озарения, затем отвернуться, будучи ослепленным несовершенством, от которого не избавится.

Глава VI. Воля

Теперь мы вернемся к рассмотрению той силы человека, с которой мы начали — к Воле. Читатель должен помнить утверждение, что именно Воля "Я", обособленного "Я" — обособившегося, но пока еще не осознавшего свою обособленность — побудила его к правлению. Не по принуждению, не по внешней необходимости, не в связи с чем-то противостоящим ему снаружи, а благодаря великой Воле, частью которой является его собственная Воля, обособившаяся как центр, но пока еще не отрезанная сферой материи — пульсирующей в нем, как кровь материи пульсирует в ещё неродившемся ребенке, оно тянется к проявлению, смутно стремясь к богатому трепету жизни, облаченной в материю; к приложению сил, и жаждущих деятельности; к тому, чтобы узнать миры, полные бесконечного движения. То, к чему осознанно изъявляет волю Логос — Логос, желающий стать воплощенным во вселенную — к этому также изъявляют свою волю и все центры обособленной жизни в нем, слепо и наощупь стремясь к более полной жизни. Это Воля к жизни, к познанию; и эта исходящая Воля принуждает к проявлению.