Не отступать и не сдаваться. Том 1. Том 2 (СИ) - Тыналин Алим

— Здравствуй, Рубцов, — сказал он хмуро. — Я пришел тебе помочь. Не знаю, сможешь ли ты справиться с Мазуровым, но от души желаю тебе победы.

Мне стало жаль мужика. Вчера я был на взводе после боя, поэтому поцапался с ним. Какая разница, чего он там себе вообразил. Пусть себе считает Мазурова лучше меня. Это его мнение и он имеет на него право. Моя задача — доказать на деле, что он не прав.

— Вы меня простите, Олег Николаевич, — сказал я. — Вчера я что-то погорячился. Согласен, Мазуров сильный боец. Но я сделаю все, чтобы победить его.

Тренер широко улыбнулся. Все-таки, он неплохой человек, при всех своих недостатках. И старается помочь мне, в меру своих сил.

— Вот это другое дело, — он крепко пожал мне руку.

Ну вот и хорошо. Негоже перед главным боем ссориться с тренером, хотя бы даже и второстепенным по значению.

— Ну, как ты, готов к труду и обороне? — спросил Худяков, когда наши разногласия остались позади. — Давай, ты сможешь задать ему жару. Хорошо, что ты такой упрямый, это прямой путь к победам.

Он хлопнул меня по плечу. Вот зараза. Как раз по левому. Внезапно руку пронзила боль, будто током ударило. Я скривился и Худяков тут же заметил это.

— Что такое? — спросил он чутко. — Живот скрутило? Или рука болит?

Я показал на левую кисть.

— Повредил вчера. Вроде перелом.

Я впервые видел, чтобы взрослый человек так менялся в лице. Худяков состроил ужасную гримасу.

— Какой перелом? Ну-ка, покажи. Ты смотри, как опухла! Врачу показывал? Как это случилось? Это после вчерашнего боя?

Я покачал головой и рассказал про нападение у подъезда. Всю правду рассказывать не стал, сказал, что это были случайные хулиганы. Потом поведал про визит в травматологию.

Слушая меня, Худяков схватился за голову и покачался на месте.

— Ты с ума сошел, Рубцов? Ну, ты даешь! Я знал, что ты сумасшедший, но не до такой же степени! Мы не можем так рисковать твоим здоровьем. Я должен немедленно сообщить организаторам. Мы снимем тебя с соревнований.

Он бросился было к выходу, но я поймал его за локоть, своей здоровой рукой. Крепко схватил, чтобы не вырвался. Теперь я разговаривал тихо, чтобы не слышали другие боксеры, собравшиеся в раздевалке.

— Никаких сообщений, Олег Николаевич. Никому не слова. Я буду драться с Мазуровым. И не надо так кричать, я не хочу, чтобы нас слышали.

Худяков огляделся и заметил любопытные посторонние взгляды. Отвел меня подальше и с жаром сказал:

— Пойми ты, мальчишка, что это уже не шутки. Если что-то пойдет не так, ты можешь потерять руку. Ты можешь навсегда потерять возможность участвовать в соревнованиях по состоянию здоровья, как ты этого не понимаешь?

— А кто об этом узнает? — спросил я, глядя ему в глаза. — Я знаю, что очень рискую, но, в конце концов, это мой выбор. Если произойдет так, как вы говорите, я скажу всем, что обманул вас и не сказал о травме.

Худяков горько усмехнулся.

— Ты что, думаешь, будто я забочусь о своей шкуре? Да мне плевать на себя, я уже списанный товар. Я не хочу, чтобы ты пострадал. Ты еще молод, у тебя вся жизнь впереди. Не повторяй моих ошибок, не твори глупостей. Перелом руки — это очень серьезно.

Я снова покачал головой.

— Олег Николаевич, я не могу сейчас отказываться от участия. Это очень важно для меня. Я все продумал. Перелом у меня небольшой, я туго перебинтую руку, чтобы кисть осталась в неподвижности. Бить этой рукой я не буду, только отбиваться плечом. Кроме того, я буду много перемещаться и работать корпусом. Мазуров меня не достанет.

Тренер хлопнул себя по лбу.

— Ну конечно, ведь ты еще и противостоишь Мазурову. Как я мог забыть об этом! Пойми, Витя, ты не сможешь долго драться с ним с поврежденной рукой. Он сразу просечет это и воспользуется себе на благом этим обстоятельством. Нет, извини, я не могу выпускать тебя на ринг с такой травмой.

Он снова направился было к выходу, но я опять поймал его за руку.

— Олег Николаевич, извините, но я должен участвовать в сегодняшнем поединке. Пожалуйста, не лишайте меня этого шанса. Кто знает, смогу ли я потом снова получить его?

Говоря это, я намекал на судьбу самого Худякова. Он ведь тоже дрогнул в свое время. И упустил свой шанс. Поэтому и заливает теперь периодически свое горе.

Тренер не стал возмущаться, а испытующе посмотрел мне в глаза. Я тоже пристально глядел на него. Как там говорил Касдаманов? Используй энергию внутри себя, чтобы подчинить других людей и обстоятельства. Пусть эта сила льется на окружающих через твои глаза. Вот и теперь я мысленно приказал Худякову успокоиться и помочь мне.

Вроде бы, подействовало. Тренер снова вернулся ко мне, прошелся взад-вперед.

— Ладно, — наконец сказал он. — Попробуем сделать это, отчаянная твоя головушка. Если лишишься руки, сам виноват будешь.

— Это точно, — подтвердил я, радуясь, что сумел уговорить его.

Потом Худяков остановился и погрозил мне пальцем.

— Но смотри, если я увижу, что дело совсем плохо, то сразу выброшу полотенце. Ты меня понял?

Я радостно кивнул.

— Совершенно верно, Олег Николаевич. Так и сделаем, я не буду в обиде.

Мы провели в раздевалке еще с полчаса, обсуждая тактику боя. В зале для соревнований уже начались бои. Каждый раз, когда кто-то выходил или заходил в раздевалку, оттуда доносились крики и свисты зрителей. Наконец, настал и мой черед.

— Ну, пошли, — сказал Худяков и я заметил, что он волнуется не меньше меня. — Действуй по плану. У нас есть шансы.

Он еще туже затянул бинт на моей руке и мы вышли из раздевалки. Я шел, подпрыгивая и разминаясь на ходу. Мысленно прокручивал в голове всевозможные варианты развития событий. Старался ко всему подготовиться. Посмотрим, насколько у меня все пройдет. Да уж, я сильно налажал и подвел сам себя с этой травмой.

Народу в зале было не так уж и много. На трибунах сидело вдвое меньше зрителей, чем в первый день. Но все равно я почувствовал волнение.

Мазуров уже ждал меня на ринге, прогуливаясь взад-вперед, как лев в клетке. Я взобрался на ринг после соблюдения всех необходимых формальностей и прохождения процедур. Хотел не отводить от противника взгляда, но услышал знакомый голос из рядов зрителей:

— Давай, Витенька, только победа!

Сначала я подумал, что ослышался, но потом оглянулся и увидел Лену. Девушка сидела в первом ряду недалеко от ринга, улыбалась мне и махала рукой. Вот это да, вот кого я ожидал увидеть здесь меньше всего, подумал я со все возрастающим ликованием.

Глава 24. Только не нокаут

Увидеть Лену было так неожиданно, что я даже непроизвольно подался к ней. Будто хотел спуститься к ней и обнять. И только потом вспомнил, что уже на ринге.

— Соберись, Рубцов, — сказал сзади Худяков. — Помни, что мы обсуждали.

И я отвел взгляд от Лены. Заставил себя посмотреть на Мазурова. Тот уже перестал ходить туда-сюда, стоял неподвижно и пристально глядел на меня. Как я уже говорил, повадками он напоминал большую хищную кошку. Не хватало только хвоста и длинных усов.

Судья объяснил нам правила боя. Проверил перчатки и нашу готовность. Когда он тронул мою левую руку, в кулаке стрельнула боль, но я постарался сохранить невозмутимое выражение лица.

— Ну, привет, уродец, — сказал Мазуров, подойдя ближе. — Готов пострадать сегодня?

Взгляд у него был неподвижный и немигающий, почти как у Касдаманова. Я вспомнил рассказ тренера про Соловья-разбойника. И про то, что чем больше враг хорохорится, значит, тем больше он боится.

Но Мазуров не боялся. Это сразу видно. Он принадлежал к типу людей, которым нравится причинять боль другим. Поэтому, видимо, бояться предстояло мне. Сразу за нас двоих.

— Бокс, — сказал рефери, высокий мужчина с седеющими волосами и в спортивном костюме. До этого дня он мне не попадался.

Напряжение сразу исчезло. Я забыл о зрителях, о тренере и судьях. О прошлом и будущем. Даже о Лене. Остался только противник, мягко подпрыгивающий передо мной, с выставленными перчатками. Его глаза сощурились, наблюдая за мной.