Инженер его высочества - Андрей Величко

— Сколько тротила в контур самоуничтожения сунем, столько и будет, — уточнил я, — не надо жадничать в принципиальных вопросах. В общем, так — сделаешь к вечеру дизайн-проект? На что оно похоже, что крутить, куда смотреть… А я начинку сочиню. И как бы это назвать, понаучнее? Синхрофазотрон, во!

— Лучше лохотрон, — серьезно предложил Гоша. — Звучит ничуть не хуже, но короче, а главное — правдивей. И делать, пожалуй, придется в твоем мире, причем обоим, чтоб самое позднее завтра к утру был. А то уедет Сергей Юльевич без прибора, и ну как его нетерпение обуяет, начнет просто так тренироваться, а зачем ему перетруждаться? Давай, прямо сейчас и пошли.

На следующий день я отвез высокого гостя на вокзал. У "Оки" были сняты задние сидения, только так в нее удалось запихнуть лохотрон. Витте вместе с шедевром приборостроения загрузились в свой вагон, а "Ока" осталась ждать отправки грузовым составом.

Лохотрон я ему подарил не просто так — между нами была заключена конвенция. В случае применения прибора для убеждения в чем-нибудь Николая или его окружения Витте обязался ставить в известность нас. Мы, в свою очередь, обещали сообщать ему обо всех своих попытках воздействия на тот же круг лиц, осуществленных мной, неважно, делал ли я это с усилителем или без (вот уж последний-то пункт на меня точно никаких ограничений не накладывал).

Вся эта потусторонняя деятельность, по причине своей непродолжительности, из графика меня не выбила, а по нему было посещение приборного завода.

Пожалуй, самым охраняемым секретом среди всех георгиевских новаций были радиолампы. Если на остальное мы брали патенты или хотя бы как-то знакомили с новинкой довольно широкий круг лиц, то деятельность радиоэлементного цеха была засекречена по полной. Все работники давали подписку и том, что они в курсе — разглашение любых деталей о работе чревато летальным исходом. Каждый находился под наблюдением шестого отдела и знал это. И было что прятать — через год упорной работы у нас начали появляться приемлемые триоды, а значит, в области радиосвязи отставание всего мира от нас становилось огромным. Наш приемник по схеме 2-V-2 с двухконтурным входом на два порядка и по чувствительности, и по избирательности превосходил лучшее изделие Маркони! По мощности передатчиков мы не лидировали, но наши имели узкую полосу, а остальные загаживали равномерно практически весь диапазон. В результате сейчас мы имели более или менее приемлемую связь на расстояние до полутора тысяч километров и безукоризненную до трехсот.

Сейчас объектом моего визита была маленькая, из трех человек, исследовательская группа, занимающаяся полупроводниками. Я ее создал на всякий случай, снабдил общей информацией и напутствием типа "то, чем вы будете заниматься, на самом деле важнее всех железяк", но реально отдачи в ближайшие годы не ожидал. И вот недавно они доложили, что готовы показать интересный результат.

При ближайшем рассмотрении результат оказался германиевым точечным диодом! Я попросил народ выйти из комнаты, достал тестер и быстро исследовал свойства — действительно, настоящий диод, нечто вроде Д1. Даже в его теперешнем виде он мог улучшить наши приемники, но ведь где Д1, там и Д7, а это уже нормальная релейная автоматика! А уж если хоть самый плохенький транзистор смогут соорудить… Я позвал сотрудников обратно и торжественно сообщил им, что имеет место быть эпохальное открытие, и их имена будут золотыми буквами вписаны в скрижали истории — со временем, понятно. А сейчас — неограниченное финансирование, с любыми вопросами сразу ко мне, причем не обязательно с вопросами по работе. И вот вам приоритетные направления, подумайте, насколько надо увеличить штаты…

Я уходил окрыленным. Теперь беспилотный управляемый самолет с ракетными двигателями мог быть сделан целиком из местных комплектующих. А крылатая ракета, хоть и с дальностью всего пятнадцать километров, вещь серьезная. Вроде у Половцева уже начало что-то получаться, надо будет вникнуть и, может быть, чем-нибудь помочь.

В кабинете меня ждала еще одна приятная новость. Где-то с месяц назад в Англию приехала искать счастья девушка из Канады по имени Элен Тейлор. Причем искать она его стала не где-нибудь, а в Хитроу, где на базе нескольких имеющихся у англичан аэропланов ДХ-1 (по сути, тот же "Святогор") была открыта летная школа. Как смогла никому не известная приезжая из далекой колонии добиться зачисления в первый набор, осталось неизвестным, хотя строившиеся по поводу этого предположения большим разнообразием не отличались. Девушка показала большие успехи в учебе (кстати, не так уж это просто — НЕ показать, что летаешь в разы лучше своего инструктора) и быстро стала местной знаменитостью. Несколько дней назад произошла ее встреча с де Хэвилендом, в результате которой обе стороны почувствовали взаимный интерес. Ему не помешала даже разница в возрасте — канадке было двадцать три, а де Хэвиленду двадцать ( это канадке, а Собакиной вообще недавно стукнуло двадцать шесть, молодец девчонка, у такой не забалуешь). Значит, скоро в Лондоне должна поселиться какая-нибудь одинокая вдова преклонных лет, но с радиостанцией, чтобы новости с туманного Альбиона доходили до меня в полном объеме и в тот же день.

А в далекий Иркутск, в тамошний филиал шестого отдела, которого еще не было, ехал его свеженазначенный начальник господин Новиков со своей молодой супругой Леночкой, которую, как ни странно, в девичестве звали Элен Тейлор. Подумав, я удвоил и так немалую цифру оклада начальника Иркутского филиала шестого отдела СБ — как говорится, его пример другим наука, пусть завидуют.

В этот момент на улице раздался какой-то лязг и грохот. Выглянув в окно, я увидел странную картину — самостоятельно едущий блок "мотор-колеса" от "Оки"! Два колеса, бодро завывая мотором, пронеслись наискось проспекта и смачно впечатались в забор.

Подбежав к месту происшествия, я понял свою ошибку — тележка была не от "Оки", а очень на нее похожая, но от грузовика.

Одновременно с "Окой" был спроектирован и грузовичок-полуторка с тем же мотором, другого у нас просто не было, так что приходилось ставить на машины двухтактные оппозиты. Первый грузовичок уже ездил, но мне, однако, хотелось еще и грузовик-трехтонку, и желательно трехосный. Вот он и стоял неподалеку, только что лишившийся этой самой третьей оси… Мы просто поставили под раму две тележки, каждую со своим мотором и коробкой. Подошедший водитель-испытатель подтвердил мои подозрения. Он включил задний ход и дал газу, но у передней тележки воткнулась первая скорость. Шофер снял ногу с газа, но его заклинило. Некоторое время моторы разбирались, который сильнее, но потом задняя тележка решила покинуть столь неподходящую для нее компанию и, обломав крепления рессор, уехала на волю.

Ну вот, думал я, теперь еще придется какой-то блокиратор придумывать, чтобы он не отпускал оба сцепления до тех пор, пока концевики обеих коробок не встанут в одинаковое положение. Уродство, конечно, но что поделаешь, когда грузовик нужен, а мотора для него нет и в ближайшее время не будет? Или ну его в болото, этого тянитолкая, обойдемся полуторками? Вопросы, вопросы… Мысленно вздыхая, я завел свою "Оку" и поехал отдохнуть душой, то есть на аэродром.

Тут меня ждало еще одно побочное дитя прогресса, модифицированный "Святогор". Не "Пересвет", этот представлял из себя новую модель и еще не был готов, а именно модификация успевшей за год надоесть мне до икоты нашей первой этажерки. Это была инициативная работа моих конструкторов. Они исходили из того, что "Святогоров" уже довольно много, а потом будет еще больше, и не занять ли в случае войны эти убоища хоть чем-нибудь полезным? Вместе с пилотами, которые по каким-либо причинам ни на чем другом летать не умеют. А что может делать столь тихоходный и неманевренный самолет? Быть связным, разведчиком и артиллерийским корректировщиком.

Была убрана часть стоек бипланной коробки и сооружена открытая кабина наподобие пересветовской, что улучшило обтекаемость. В зад кабины засунули макет радиостанции. Бомб или пулемета не предусматривалось вообще, но зато запас бензина был доведен до ста двадцати литров, что позволяло уродцу держаться в воздухе почти пять часов. И, наконец, мотор был снабжен глушителями, вообще-то разработанными для "Оки". Мощность немного снизилась, но зато шум мотора утих до уровня мотоцикла вроде "Ижа".

Взлетев, через некоторое время я с удивлением понял, что эта птичка мне чем-то даже нравится! Кабина с мягким сидением обеспечивала хоть какой-то комфорт, а негромкое урчание движка за спиной чем-то напоминало звук "Ротакса". Романтики добавлял явственно слышный свист встречного потока в растяжках. Действительно, думал я, набирая высоту вдоль железной дороги, в условиях отсутствия у противника истребителей такая машинка, летая, а точнее почти вися над расположением супостата, принесет немало пользы. С восьмисот метров все еще неплохо видно детали, а пулеметом с земли самолет уже не достать. Причем, выработав половину горючего, этот самолет сможет подняться и раза в два повыше. Правда, компоновка с мотором за спиной по прежнему делала сомнительным использование парашюта, но тут уж ничего не сделаешь.