Елена Прекрасная. Красота губит мир - Наталья Павлищева

Зевс поднял руку, призывая к вниманию. Все затихли. Как-то рассудит их сегодняшнюю междоусобицу Громовержец?

– Завтра чтобы не смели вмешиваться в людские дела!

– Всем нельзя или некоторым можно? – Афина покосилась на Афродиту.

– Всем!

– А тебе? – теперь уже интересовалась Гера, потому что знала, что муж желает победы троянцам, в то время как она сама ахейцам.

– И мне, – буркнул Громовержец, мысленно кляня «этих хитрых баб».

В своем шатре маялся Ахилл, впервые он не мог сидеть у костра, где шли разговоры о тяжелом бое, в котором получили раны и гибли его друзья, а он участия не принимал! Но и нарушить собственную клятву Ахилл тоже не мог. Как же он сейчас корил себя за неумное, резкое слово! Но оно вырвалось и обратно не вернешь.

Стоила ли того Брисеида? Ахилл честно отвечал себе, что как бы он ни любил эту рабыню, клясться, что, пока Агамемнон не попросит прощения, не вступать в бой, он не имел права! И как теперь быть, тоже не знал. Микенский царь не менее упорный, он скорее погибнет в бою сам, чем станет просить у Ахилла прощения, да и за что? Если вдуматься, то Агамемнона обидели не меньше, чем самого Ахилла.

Разорив округу, Ахилл привел в числе прочих в лагерь двух красоток – Хрисеиду и Брисеиду. Первая досталась Агамемнону, а вторая самому Ахиллу. Никто не спорил, но Хрисеида оказалась дочерью жреца Аполлона и тот пожаловался богу с просьбой наслать на ахейцев какую-нибудь гадость. Аполлон просьбе внял, и уже через день ахейцы мучились от заразы, разившей в лагере одного воина за другим. Не помогли и принесенные жертвы, бог оказался обидчивым. Пришлось возвращать Хрисеиду.

Агамемнон в запале обвинил Ахилла в том, что тот нарочно привел к нему именно эту пленницу, и потребовал взамен отдать Брисеиду. Спора не понимал никто, не столь уж хороши обе девушки, чтоб из-за них ссориться так рьяно, заменить некем, что ли? Но оба царя уперлись, словно два барана лбами, ни влево, ни вправо! Ахилл Брисеиду отдал, но поклялся, пока Агамемнон не попросит прощения, в бой не вступать, пусть бы ахейцев и разбили совсем!

В другое время Агамемнону своеволия с наложницей не простили, но тут многие встали на сторону микенского царя, отказываться биться рядом с товарищами по оружию в обиде за девку? Чем же Ахилл лучше того же Париса? Даже близкий друг Патрокл выговаривал, Ахилл разозлился и чуть не прибил друга. Теперь обиделся даже Патрокл.

Было от чего тосковать мирмидонскому царю…

На следующее утро Андромаха вдруг решила проводить своего супруга не просто из дома, а до самых Скрейских ворот. Она так рыдала и уговаривала хоть в этот день не ходить, что на сердце у Гектора стало совсем мрачно, словно не к добру эти женские слезы. Если выживу, больше не позволю меня провожать! – решил он. Мало того, она еще и маленького сынишку Астианакса с собой взяла, но стоило отцу наклониться к малышу, чтобы поцеловать, как тот вдруг заревел во все горло, испугавшись большого гребня на шлеме отца. Пришлось снять шлем и снова протянуть руки к малышу. Теперь Астианакс пошел к отцу спокойно. Андромаха невольно рассмеялась, на душе стало легче.

Тот день не стал для Гектора последним, хотя он сражался против Аякса Теламонида. Поединок не успели закончить до вечера, и оба благодарили богиню зари за ее появление.

События неслись, все ускоряясь. Если совсем недавно троянцы только разглядывали лагерь ахейцев, дразня их со стен, то теперь воины все чаще выходили в поле против противника и бились от зари до зари… Узнав, что Ахилл в ссоре с Агамемноном и биться не выходит, Гектор торопил троянцев:

– Пока бессмертный Ахилл не с ними, нужно успеть разбить ахейцев или хотя бы уничтожить как можно больше самых сильных бойцов. Если Ахилл передумает, то нам снова придется запереться в стенах и выглядывать оттуда, как неоперившимся птенцам из гнезда!

В Трое эти слова передавали друг дружке даже малые дети. На Гектора надеялись даже больше, чем на помощь богов. Потому и смотрели со стен, не ранен ли царевич, не убит ли?

Война, и правда, неслась, как воз под гору, все ускоряясь и громыхая на каждом камешке, попавшем под колеса. Едва успевали вспоминать убитых с обеих сторон.

Воодушевленные отсутствием Ахилла и поддержкой Зевса, который принялся откровенно вмешиваться в ход боев, троянцы решили не просто биться под своими стенами, а напасть на лагерь ахейцев! Это удалось и там, у кораблей ахейцев, Гектор все же увидел человека в доспехах Ахилла. Увидел не он один, троянцы поспешили обратно к своим стенам, даже не поняв, что в этих доспехах не сам Ахилл, а его друг Патрокл. Это он, не выдержав, воспользовался доспехами друга и бросился в бой против троянцев.

Гектор рискнул сразиться с Патроклом, но едва ли победил бы, не приди вовремя помощь от бога Аполлона. Тот попросту сорвал с Патрокла чужие шлем и доспехи, оставив против троянцев незащищенным. Гектору ничего не оставалось, как пронзить ахейца копьем. Падая, тот предрек Гектору смерть от руки Ахилла.

Но сначала ахейцам пришлось побороться за тело самого Патрокла и валявшиеся доспехи Ахилла. Увидев гибель героя, первым подскочил Менелай. Именно его, защищавшего убитого уже Патрокла, как свою собственную жизнь, увидел Парис и показал поднявшейся на стену Елене:

– Смотри, ходит, точно лев над своей добычей.

Елена так сверкнула глазами на мужа, что тот поперхнулся собственными словами.

– Почему ты не там? Снова богиня не разрешает?

Вслед уходившей Елене донеслось от слышавших эту перепалку:

– Правильно, Елена!

Но желания воевать с мечом или копьем в руках у Париса не прибавилось, он предпочитал стрелять из лука издали, так безопаснее.

Ахейцы смогли отбить тело Патрокла, но доспехами Ахилла завладел Гектор. Когда он принялся примерять их уже дома, Андромаха вдруг залилась слезами:

– Не стоит надевать чужие доспехи, Гектор!

Сверху на это безобразие смотрел, скрипя зубами, Гефест.

– Зевс, разве можно вот так воевать?! Аполлон поступает не просто нечестно, но и предательски.

– Кого это я предал? Я помог своим.

– Тогда и я помогу! А эти доспехи только погубят Гектора!

Афродита, прекрасно знавшая, что муж слов на ветер не бросает, бросилась следом:

– Гефест, куда ты собрался? Пойдем лучше домой.

Тот поморщился:

– Уйди, женщина! Занимайся своим никчемным Парисом, кроме как делать гадости героям, вы с Аполлоном ни на что не способны.

На следующий день Ахилл получил от Гефеста новые доспехи, а Агамемнон, переступив через свою гордость, пришел просить у него прощения.

Гелиос, впрягая застоявшихся за ночь коней в свою золотую колесницу, морщился:

– Ну хоть вниз не смотри! Убивают и убивают друг друга! Из-за чего?

Если честно, то обе стороны даже забыли, что воюют из-за Елены, теперь набралось много других поводов – все мстили за всех! Такого не придумать даже богине раздора Эринии. Арес ходил, потирая руки, он очень любил кровавую, жестокую бойню, какой и стала война между ахейцами и троянцами.

С утра все началось снова, но теперь в бой уже вступил и Ахилл, ведь Агамемнон в который раз смог поставить общее выше собственного и попросил прощения у героя. Зевс махнул рукой, разрешая богам вмешиваться в ход битвы, все равно они не утерпели бы. И началась вакханалия! Такого бессмысленного разгула всеобщего уничтожения никогда не видела не только троянская земля, но и самые опытные воины, прошедшие многие битвы.

Самым страшным результатом для троянцев была гибель от руки Ахилла Гектора! Как ни исхитрялся Аполлон, как ни пакостил герою, Ахилл был неуязвим, он горел страстью отомстить за гибель друга и сделал это.

Гектор не просто погиб, Ахилл не позволил троянцам забрать тело героя, чтобы он был погребен по всем правилам. Он привязал Гектора за ноги и долго таскал на виду у всего города, разъезжая на колеснице.

А потом Приам ночью сам ходил в шатер к Ахиллу умолять его, чтоб позволил похоронить сына с почестями, как героя, а не скормить бродячим псам. Слезы старого царя тронули Ахилла, и он отдал не только тело Гектора, но и тела других погибших, в том числе амазонок, пришедших на помощь троянцам и тоже сложивших головы в битве.

Никто из ахейцев не укорил Ахилла, понимая, что тот прав.

В Трое наступил траур. Елена смотрела на вмиг поседевшего и постаревшего Приама, на едва двигавшуюся Гекубу и понимала, что они потеряли самое дорогое, что было, – надежду. Не они одни, Гектор словно был надеждой всей Трои, его оплакивали в каждой семье, в каждом доме. Даже Парис, и тот прослезился, хотя Елена заметила, как он хохорится перед зеркалом, ведь теперь Парис стал старшим царевичем и наследником престола!

И снова под стенами Трои шли бои, снова гибли воины, пахло гарью погребальных костров, рыдали женщины и дети…

Но после гибели Гектора все как-то померкло, он словно держал оборону Трои, был ее остовом, ее краеугольным камнем.