Ночь за нашими спинами - Эл Ригби

– А иначе?

– Отказ приравнивали к пособничеству агрессорам. На корабле имелось оружие, которое сделало мэра более сговорчивым. Он согласился обыскать окраины Севера, поставив условие предельной секретности. Мы осознавали, что народ не готов к контакту с чужой цивилизацией. Нас поняли. Глава «свободных» отказался, по его словам, «плясать под дудку гуманоидов». Даже когда мэр намекнул, что от этого будет зависеть результат перевыборов. Джей к тому времени уже номинально стал главой Западного гарнизона. А я…

– Постой, Элм. Некберра погибла, когда на нее напала неизвестная раса, да? Но… это было так давно…

Она кивает:

– На войне неизбежны военные преступления. Победители часто раскрывают их, не только желая восстановить справедливость, но и чтобы засиять еще ярче. Следы искали по всем галактикам – но все было безуспешно. Не особенно надеялись и на нас, но когда Джей рассказал о случившемся, я уже знала, где искать.

Я встаю и начинаю ходить по лаборатории, разгребая ботинками осколки. Мне тяжело сидеть рядом с человеком, из которого выползают жуки. Пусть это моя подруга. И путь она рассказывает мне правду, впервые за долгие годы. В этом есть что-то… противоестественное. И я вдруг сознаю, что именно. Я просто не уверена, что Элмайра Белова все еще жива.

– И… что ты нашла?

Элм дергается всем телом.

– В одном из странствий у Хана сломался корабль. Чтобы починить его, он сел на ближайшей планете. В той галактике он ничего не знал и доверился радару. Это оказалась Некберра.

– Боже…

– Еще на входе в атмосферу у корабля вылетели иллюминаторные стекла и окончательно сгорел один из двигателей. Воздух состоял почти полностью из раскаленного газа и ядовитых испарений. Хан не нуждается в кислороде, чтобы дышать, поэтому ему было вполне комфортно. Снизившись, он быстро понял, что планета мертва.

Из рукава Элм снова кто-то вылетает. Белый мотылек, еще один и еще. И все они летят ко мне.

– Казалось, катастрофа случилась недавно. Некберра продолжала гореть. Моря еще не совсем высохли, сохранилась часть лесов, но он всюду видел тела разных животных, которые лежали вдоль русел. Видимо, звери выползали к воде, чтобы умереть, но они не разложились и не стали скелетами… они словно высохли. Многие здания также еще стояли. В одном – возможно, это был командный пункт – Хан нашел носители информации с данными о последних днях этих мест. Информация всегда стоит денег, Хан прихватил диски с собой. Хан… чокнутый, он убивал десятками и сотнями и даже сожрал некоторых своих врагов, но… он сказал, что отдал бы все, чтобы забыть то, что видел там. Также, пока он там бродил, ему попадались странные белые цветы, которые кричали тысячами голосов…

Мне на голову сели три бабочки. К ним летит четвертая. Яркая. Большая.

– Когда я рассказала об этом Гамильтону и шефу, они велели украсть диски. Забавно… Дмитрий был уверен, что Хан не отдаст их, и ужасно удивился, когда тот расстался с ними в обмен на относительную свободу. Мы посмотрели записи, прежде чем отдать их, и узнали, что за раса напала на Некберру.

Элм прижимает руку к горлу и опускает глаза. Большая бабочка летает прямо передо мной, и, рассмотрев ее, я ощущаю тошноту.

Это павлиний глаз.

– Кто они? Они… чудовища?

Бабочка садится мне на плечо, за ней – вторая. Их маленькие лапки щекочут меня.

– Они родом с небольшой планеты Кхарганд. Огнепоклонники. Воины. Сначала они воевали племенами, потом общинами, потом государствами. Когда раса эволюционировала до более высокого уровня и были изобретены космические корабли, они стали воевать с другими планетами. Кхаргандцы не брали пленных, не грабили, не захватывали территорий. Просто любили убивать. А еще больше – сжигать. Некберра стала лишь одной из множества уничтоженных планет, не первой и не последней. Для них она была жертвой Великого Пепла.

Пепла…

Я поднимаю руку, бабочка садится мне на палец. Ее крылья дрожат.

– К тому времени, как началось расследование ОДРЦ и первая флотилия достигла Кхарганда, эта планета ничем не отличалась от других. Если там и был какой-нибудь бог, он давно покинул те места. Космические войны снова сменились локальными, враждующие страны испепелили друг друга. Живых не нашли, остались лишь некоторые сведения о расе: по физиологии они были близки к людям, но некоторые из них умели летать. Крылья не были частью их анатомии, а материализовались у отдельных представителей популяции. Большинство также могли управлять огнем. Длинные когти. Светящиеся золотым глаза. Хороший слух, хорошее зрение. И… все были рыжие. Как ты.

Элм не видит, что я застыла в ужасе. Крылья бабочки подрагивают. Дрогнуло и что-то у меня внутри. Сердце?

– Родители отослали тебя с планеты в капсульном корабле в надежде, что тебя найдут. Тебя отыскал Ван. Он принес тебя в приют, дал имя, хотя ничего не знал о твоем происхождении. Теперь ты… это ты. Пепел. Мой… король Артур.

Она замолкает и смотрит на меня – только что уничтоженную и еще стоящую по какому-то недоразумению на ногах. Вдыхаемый воздух словно заполнился битым бутылочным стеклом, я не могу проталкивать его в… легкие? А есть ли у меня легкие? Я вдруг замечаю, что сжимаю кулак и давлю в нем чертову рыжую бабочку. А по полу снова ползут полчища черных жуков.

– ОДРЦ покинула нас. Гамильтон получил пост. Тогда, в знак того, что ничего уже не будет как раньше, он подарил мне красные цветы. Хана амнистировали, и мы договорились молчать. И мы молчим до сих. Эшри… Я хотела, чтобы так и продолжалось, я хотела уйти и не смогла. Но когда появился Джон, и особенно в последнее время, когда ты, кажется…

– Заткнись.

Я опускаю руку, стряхиваю раздавленное мохнатое тельце. Делаю шаг, и разлетаются остальные бабочки. Одна за другой они устремляются в темноту.

– Он… знает, да?

Я удивляюсь звучанию своих собственных слов. Элмайра грустно улыбается:

– Ты думаешь, он не узнал бы кхаргандку? О н сразу понял. Анна тоже. Но они тебя…

– Тварь.

Я замечаю в своей перепачканной пыльцой правой руке металлическую биту. Когда я вынула ее из крепления? Когда я успела нагреть ее и напитать пламенем? Я подхожу к Элмайре, и под моими подошвами хрустят жуки. Она не пытается защититься. Темные пряди опять закрывают ее лицо.

– Одним ударом. Пожалуйста…

Я очень хочу размозжить череп этой дряни. Предательнице. Лживой девчонке с Земли…

Моей лучшей подруге, которая пыталась спасти меня от моего прошлого. Моему Мерлину. Ушедшему ради меня в другой замок.

– Элмайра…

Бита с грохотом падает у меня из рук, и жуки разбегаются. Я опускаюсь на колени и быстро обнимаю Элм, снова ощутив холод. Но теперь я точно знаю: она не мертва. Просто… околдована. Ждет моей помощи. Ждет, что я разорву круг, в который она сама, моя глупая девочка, загнала себя. Я отстраняюсь и снова всматриваюсь в ее бледное лицо.

– Я люблю тебя. Слышишь?

По ее щекам текут черные от туши слезы, да и я плачу. Элм поднимает левую руку и кладет ее мне на плечо, при этом из рукава вылетают несколько светлячков. Золотые. Крошечные. И я точно знаю – последние.

– Огонечек…

Я качаю головой.

– Довольно соплей. Обсудим все за кофе.

– Черным, как наша жизнь?..

Я нервно усмехаюсь и качаю головой:

– С карамелью. От Макиавелли. Как ты любишь.

Мы смеемся. Я внимательно смотрю Элмайре в глаза:

– Джон в заднице. Спасем?

– Конечно, я с тобой.

Какая-то часть меня хочет этого. Но что-то мне подсказывает, что лучше нам пока держаться подальше друг от друга. Чтобы осмыслить произошедшее и окончательно все принять. Я ловлю на палец светлячка.

– Я не могу тебя взять. Если не проснусь, тебе придется спасать остальных.

– А… что надо делать?

– Когда очнешься, увидишь горы наших трупов. Не обделайся. Сосредоточься и дотронься до лба того, в чье сознание хочешь проникнуть. Ты ведьма – справишься. И… ты моя ведьма. Ведь правда?

– Правда. Эш…

Я с усилием улыбаюсь, выпуская ее:

– До встречи.

Светлячки слетаются в круг. Пространство искажается. Стираются очертания предметов, и мы опять стоим посреди темноты, которая на этот раз даже не разбита на пазл.

– Я…

Но что-то уже тянет Элм прочь, она становится прозрачной и словно растворяется. Я остаюсь одна.

Теперь я знаю все о ней и о себе, и это совсем не та правда, которая делает сильнее. Это правда, которая ломает уже и без того поврежденные крылья, но с ней придется жить. Пусть и без Джона… Я убила бабочку. И… сейчас я просто верну Айрину долг, а потом постараюсь забыть.

Так будет лучше.

Всем.

Я зажмуриваю глаза и лечу.

Последний Принц

В небе сияют три луны: одна серебристая, две – золотые. Однажды Джон рассказывал, какое календарное время это знаменует. Третий Лии’сарин – дни отдыха и молитв, а не войны. Не об этом ли шепчут цветы у моих ног?