Любовница (СИ) - Киринина Катя

Тем временем, Алиса кладет свою ручку на мою грудь и я вижу блеск ее глаз.

-Скажи, а как твоя жена отреагировала на твое желание развестись?

Я тяжело вздохнул и посмотрел в потолок. Ее квартира в старом фонде, но ремонту стоит отдать должное, все сделано дорого и со вкусом. Глотаю ревность, что до меня это все оплачивали другие мужики, но не было бы их, не было бы той Алисы, которую я сейчас вижу.

-Я не знаю, - отвечаю на ее вопрос. - Она должна была получить документы на развод еще вчера.

-То есть, - Алиса приподнялась на локтях и посмотрела укоризненно на меня. - Ты не лично ей сообщил?

-Нет. Это что-то меняет?

-А как же порядочность и хоть какой-то намек на честность? Объяснить ей что…

-Что? - улыбаюсь ее наивности. - Ты думаешь, у меня был брак в привычном смысле? Любовь и все такое?

Алиса смотрит ошарашено на меня, совершенно не ожидала такого поворота. И я, наверное, ее не виню, все же люди,  говоря о браке подразумевают хоть какое-то подобие любви и уважения, а у меня все далеко не так.

-Я не знаю что думать о тебе и о твоем браке, потому что ты как закрытая книга. Я честна с тобой была с самого начала, а ты таким похвастаться не можешь.

-Может хвастаться вообще нечем? Уверена, что тебе нужна эта правда? - искренне спрашиваю, ведь боюсь, что раскроюсь для нее и она увидит определенно другого человека, который будет вразрез с тем образом, что нарисовался в ее голове.

-Все равно, я хочу знать, что это за семья такая, где даже лично ты не можешь сказать, что разводишься, - упрямо смотрит, понимаю, будет гнуть свою линию до конца.

-Ненормальная семья, - сажусь облокачиваясь на спинку кровати. Конечно, я отдавал себе отчет, что разговора по душам не избежать, но понимаю, что это видимо необходимо. - Мы не поженились от большой любви, наш брак был выгодной сделкой для наших семей.

-Был?

-До встречи с тобой, я думал что всем все подходит и в принципе не напрягался, хоть прошел тяжелый путь.

-Ром, - Алиса опускает глаза и когда она вновь их поднимает, я вижу там вину. - У тебя же ребенок есть, с кем останется твоя дочь? Как она отнесется к другой тете в твоей жизни? Жена не заупрямится, и не будет манипулировать ребенком?

Нервно сглатываю. Мне до сих пор больно об этом думать, и сомневаюсь, что эта боль когда-то пройдет. Столько времени учился с этим жить, что до сих пор не представляю, с чего начать.

-Моя дочь уже два года остается с Богом, она умерла от менингита, - практически шепотом говорю я. Алиса все услышала, это видно по расширенным глазам и тому шоку, что так явно читается на ее лице.

-О Боже, - она прикрывает рот ладонью и начинает почему-то плакать. Я давно привык к подобной реакции, часто видел такие эмоции в глазах своей матери, сестры, и практически всех родственников, что знали Варю, но Алиса меня удивила. - Я и не догадывалась. Мне так жаль.

А уж как мне жаль, нет таких слов в русском языке, чтобы выразить свою печаль и тоску, по маленькой девочке, что так была на меня похожей.

Каждый раз, когда я смотрел на Варвару, то видел свое будущее. Свое продолжение. Но из-за одной глупой ошибки, тело ребенка давно лежит в земле, а ее душа на небе.

-Это мы виноваты в ее смерти: я и моя жена.

-Зачем ты так говоришь? - возмущается Алиса. - Она заболела и никто в этом не виноват, я не думаю что…

Я резко прижал ее ладонь к своей груди и как на духу произнес:

-Это мы ее убили, Алиса. Поверь, я знаю, что говорю.

Господи, эти слова вылетели из него так легко и естественно, будто мы погоду обсуждали, а не смерть его дочери. Я несколько долгих минут нахожусь как-будто в вакууме и даже не знаю, что ответить.

-Рома, - откашливаюсь и смотрю в черную бездну его глаз. Вижу, ему больно об этом говорить, но я не знала ничего из этого и теперь нахожусь в шоке. - Ты только что, сказал, что она умерла от менингита, как ты мог ее убить?

Он лишь шумно сглатывает и отводит взгляд. Сейчас я не вижу перед собой того холодного и влиятельного мужчину. Передо мной несчастный человек, потерявший самое дорогое в своей жизни. Как же я могла не знать об этом? Ведь такое событие наверняка не прошло бы мимо СМИ?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

-Я ничего не сделал, а когда ты родитель, то бездействие - это халатность, - Рома отворачивается от меня, словно хочет спрятаться и я даже не знаю, что на это ответить. Мне так больно видеть сильного мужчину полностью разбитым, здесь если бы и хотел, не найдешь правильных слов.

-Рома, я...мне… о Господи, прости, что вообще затронула эту тему. Я… - чувствую, как по щекам льются слезы, это сложно контролировать, поэтому ничего лучше не придумав утыкаюсь в подушку и предаюсь судорожным рыданиям.

-Прости маленькая, я не хотел тебя расстраивать, - Холодов утыкается мне в волосы и громко шепчет. - За эти два года, я прошел разные стадии и каждая хуже предыдущей. Просто хочу чтобы ты знала, что мой брак давно разрушен, это все началось задолго до тебя, но именно ты все эти недели держала меня на плаву.

Поднимаю голову и удивленно моргаю.

-Я не понимаю.

Роман грустно улыбается и заправляет мне волосы за ухо.

-Когда я познакомился с тобой, мне стало легче, по крайней мере, я перестал себя винить и…

-Но в чем ты себя винишь, ты можешь рассказать? - выкрикиваю я, все еще давясь слезами.

Он несколько секунд борется с собой, видимо сомневается стоит ли мне говорить, но все же протягивает ко мне руки и усаживает к себе на колени.

-Это было в довольно не простой период для «Стикон-групп». У нас почти в каждом новом доме возникали перебои с отоплением, заселенные квартиры заливало водой, и это вызвало волну негодования среди покупателей. Мы же не просто среднестатистический застройщик, а элитная многомиллионная компания, где нет места вот таким ситуациям. Я был весь в работе, поднимал всех инженеров, сантехников и мы решали вопросы на местах. Ноябрь в тот год был холодным и сырым, нужно было оперативно решать что делать, иначе посыпались бы претензии, иски и мы бы потеряли потенциального покупателя.

Холодов перевел дыхание, ему явно нужны паузы для таких откровений.

-Варя тогда приболела, я видел ее лишь утром и когда возвращался, она уже спала, мне только няни докладывали, как она себя чувствовала. Говорили, что вызывали врача, он сказал, что это просто вирус, плюс погода сырая. Выписал какие-то лекарства и все исправно пичкали малышку всяким дерьмом, вместо того, чтобы прислушаться к ее жалобам. Регина, моя жена, была в тот момент слишком занята, чтобы провести с ребенком время, ее никогда не было по сути дома, Варя была с двумя нянями.

Чувствую, как он с силой сжимает кулаки и его тело сейчас как камень. Но я не задаю вопросы, не вмешиваюсь, давая ему возможность выговориться.

-В тот день, был день рождение моего тестя, естественно, жена не могла сидеть дома. Она позвонила, сказав, что будет меня ждать уже на празднике, и что Варе вроде лучше, не знаю, может она специально так сказала, чтобы я лишний раз ей не напомнил, что она мать и ее единственная обязанность воспитывать ребенка, а не шляться по всем модным тусовкам. Но она как всегда нашла что ответить и уехала к родителям. Я так и не доехал до именинника, было много работы, а потом около полуночи мне позвонили и сообщили, что Варю увезла скорая с подозрением на менингит. На следующий день, она умерла. Мы поздно спохватились и организм не справился.

Он замолкает, но его сердце начинает бешенно колотиться в груди.

-Я был в бешенстве. Наверное, никогда в своей жизни не чувствовал такой душевной боли и чувства вины.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

-В чем ты был виноват? - осторожно интересуюсь я. - Ты работал. Ты кормилец в семье, понятное дело, что тебя не было рядом. Там возможно, никто и не был виноват Рома, это жизнь.

-Да, люди умирают и все такое, - он тяжело выдохнул и прижал меня крепче. - Но это же ребенок, она зависела от своих родителей, у которых просто не нашлось на нее времени. Понимаешь, я же мог докопаться до истины и поднять на уши всех врачей в округе, но я этого не сделал. Доверился Регине, нянькам и педиатру, которому было абсолютно на все плевать. Я же винил сначала жену. Довел ее до нервного срыва, а потом чуть не убил. Во мне столько злости было, что я не знал что делать с ней.