Назло громам - Джон Карр

Филип Ферье, должно быть, таким образом выразил протест и до сих пор продолжает протестовать со слезами на глазах. Он вовсе не хотел убивать старушку. Однако его собственная практичность не помогла ему преодолеть эту ситуацию; его жизнь, его будущее, его грезы — все оказалось под угрозой; он слишком боялся ее; она не должна была жить, и он воспользовался случаем.

В прошлом году в Лондоне миссис Ферье купила книгу под названием «Яды и отравители». Мы с Обертеном обнаружили эту книгу в ее кабинете в пятницу днем. Она помогла мне убедить Обертена. Хатауэй нашел ее позже. Как вы сказали, сэр Джералд, в ней изложен полный и подробный план убийства.

Прочитав ее, Ева с искренним ужасом поняла, что она могла убить Мэтьюза в Берхтесгадене, хотя не сделала ничего подобного. Просто мужчины в возрасте Мэтьюза очень чувствительны как к высоте, так и к сильным страстям. Однако она могла сделать это, потому что в свое время немецкий полицейский хирург упомянул о яде. Ева была одержима желанием доказать всем, что не делала этого, особенно после того, как Филип, вдохновленный той же книгой, стал распускать о Еве слухи и, кстати, задумал воспользоваться описанным в книге способом отравления.

Рассерженный Хатауэй, словно настойчивый призрак, слегка постучал по столу, привлекая к себе внимание.

— Вы хотите сказать, — произнес он, — что Ева была убита тем способом, о котором знала сама?

— Безусловно. Посмотрите медицинское заключение доктора Бутэ.

— И каким же образом?

— Как нам известно, действуя на жертву, яд вызывает расстройство рассудка, подобное алкогольной интоксикации, причем вредное воздействие начинается еще до того, как жертва начинает это осознавать. Сэр Джералд, с учетом чудовищной лжи, допущенной вами в пятницу вечером, вы, конечно, можете признать это?

Одри, испытывающая глубокое почтение и даже трепет по отношению к сэру Джералду, с изумлением посмотрела на него:

— Сэр Джералд тоже говорил неправду?

— С ужасающими потерями для здравого смысла я понял, — резко проговорил доктор Фелл, — что никто не говорил правды, и ваш покорный слуга — не исключение. В пятницу ночью, желая допросить вас, мы с Обертеном позвонили в квартиру Иннеса на набережной Туреттини; сэр Джералд и Филип Ферье были с нами (запомните это, потому что в дальнейшем сей факт будет иметь важное значение).

— Но что…

— К этому времени сэр Джералд, слышавший наш с Обертеном разговор, был уже совершенно уверен, что человеком, использовавшим яд, была сама миссис Ферье. Он только не знал, как леди угодила в собственную ловушку. Ему было известно лишь то, что ядом были обработаны розы из сада, поэтому он решил укрепить свою версию, заявив, что перед завтраком миссис Ферье выходила в сад.

Но она туда не выходила, и это могут подтвердить другие свидетели, включая меня самого. Сэр Джералд пытался сделать свою версию слишком законченной и основательной. Позже, с криками и воплями, он выпытал нужное признание у Паулы Кэтфорд, а затем набросился на нее, объявив ее виновной. Если таким образом сэр Джералд хотел продемонстрировать свое согласие с Эмерсоном[13] в том, что постоянство в глупости — удел ограниченных, он не мог бы сделать это лучше.

— Я думал… — горячо начал Хатауэй.

— Вы думали, что так будет лучше? Ох… кхм! Остальные тоже так думали. Так вот, никто не выходил в сад в пятницу утром. Ваза с розами стояла в кабинете с предыдущего дня. Филип Ферье, последним спустившийся к завтраку, разбрызгал яд перед тем, как присоединился к нам за столом. — Тут доктор Фелл, безуспешно пытаясь раскурить свою трубку, сделал нервный жест и сказал: — Фу-ты! Ну вот! Я снова предвосхищаю события. Давайте вернемся к утру пятницы, к тому моменту, когда стало известно о преступлении, и когда я расспрашивал Десмонда Ферье в гостиной виллы «Розалинда». Это происходило в присутствии Паулы Кэтфорд и Брайана Иннеса, еще до прибытия полиции.

Никогда в жизни я не добивался столь малого результата. Все, что мне удалось узнать, был лишь ответ на один вопрос, имевший определенное значение: где преступник взял соляную кислоту?

Как ни парадоксально — и об этом пишет доктор Бутэ, — но купить нитробензол действительно довольно просто. Под самыми различными названиями — бензальдегида или синтетического масла горького миндаля — он широко применяется в самых различных областях. Однако прийти в аптеку и попросить продать на шесть пенсов серной кислоты, не вызвав при этом любопытства, невозможно. Тем не менее я осмотрел всю виллу, чтобы найти какую-нибудь бутылку или другую емкость, в которой могла бы храниться кислота, но мои поиски были безрезультатными до тех пор, пока я вдруг не услышал в гостиной замечание Иннеса…

— Мое замечание? — удивился Брайан. — О чем?

— О мотоциклах, — ответил доктор Фелл.

— Вы хотите сказать, что Филип взял кислоту?..

— Он взял кислоту из аккумулятора заботливо сохраняемого старого мотоцикла двадцатых годов, которым, кстати, пользовался только он один. В современных аккумуляторах серная кислота защищена лучше. Мне вспомнилось, как на заре туманной юности, когда я был стройнее, я тоже ездил на подобном транспорте. Однажды мой мотоцикл случайно перевернулся на аккумулятор, и я увидел, как из него, словно пиво из бутылки, вытекла серная кислота.

— Но какой толк в этой информации? Никакого!

— Тогда в гостиной я пытался заставить Десмонда Ферье рассказать все, что ему было известно. Я дал ему понять, что многое уже знаю. Однако, благодаря некоторым замечаниям Паулы Кэтфорд, он со всей ясностью понял затруднительность своего (и Одри Пейдж) положения. И тогда он отказался говорить. — Доктор Фелл вздохнул. — Я едва ли мог надеяться на то, что он выдаст собственного сына. Но дело не только в этом. Тут снова взыграл темперамент. Десмонд Ферье обрел (хочу в это верить) свою большую любовь; это — Паула Кэтфорд. Слишком большая откровенность с его стороны могла навлечь подозрения на мисс Кэтфорд, как это и случилось впоследствии, когда сэр Джералд заподозрил ее. Кроме того, он не мог устоять перед соблазном сыграть благородную роль несправедливо обвиненного.

Паула Кэтфорд знала, что накануне ночью Десмонд Ферье не был в «Пещере ведьм», как он утверждал. Она знала, что с начала восьмого до начала одиннадцати он находился с ней в гостиничном номере, поэтому и попросила его прекратить играть. Но он по-прежнему отказался.

Черт побери! В такой ситуации у меня не оставалось другого выбора, как только присоединиться к полиции.

Я еще мог защитить Одри Пейдж, которая невольно была вовлечена в эту историю, но Десмонду Ферье я уже не мог помочь. Даже я, человек известный своим умением обходить закон, когда к делу примешиваются мои личные чувства (Ферье это тоже знал, поэтому с самого начала и примчался ко мне в Лондон), больше не мог надеяться защитить Филипа. Безусловно, я не мог рисковать и допустить новой трагедии.

— Вы уже не первый раз говорите о какой-то новой трагедии, — напомнил Брайан. — Что это за трагедия? С кем она могла произойти?

— Либо с вами, либо с Одри Пейдж, — ответил доктор Фелл. — Факт тот, что только благодаря милости Божьей вам удалось отделаться лишь свистом пуль.

Гидеон Фелл — человек, тяжело переживавший свою вину, но в случае необходимости способный выдержать буквально все, никогда не читая проповедей, — взглянув на Одри, покачал головой.

— Вот смотрите! — воскликнул он. — Возможность новых действий убийцы существовала уже начиная с ночи четверга. Пообещав Иннесу ни за что на свете не подходить близко к вилле «Розалинда», вы, юная леди, позволили увести себя туда в надежде, что Иннес последует за вами. Тот, кто видел вас ночью того четверга, мог легко догадаться, что вас ни капельки не заботил ни Филип Ферье, ни его отец. Думаю, это было из-за Иннеса?

— Да, и я это не отрицаю, — подтвердила Одри, глядя ему в глаза. — Он… он хочет, чтобы я вышла за него замуж.

— Дорогая юная леди, вам не нужно извиняться. Я заметил это уже в четверг ночью на вилле, и Паула Кэтфорд тоже заметила и высказалась по этому поводу на следующий день.

Вопрос состоял в том, заметил ли это Филип? Если так, то можно было ожидать каких угодно неприятностей.

— Так Филип заметил это?

— Гхм-кхм! Да. Заметил ли он это тогда или нет — не знаю, зато в пятницу ночью у него уже были причины не сомневаться в этом. О Бахус, он узнал!

— Но откуда? И еще скажите, пожалуйста, о многом ли знала или догадывалась Паула?

Доктор Фелл посмотрел вниз поверх своих нескольких подбородков и снова вздохнул:

— Чтобы ответить на оба этих вопроса сразу, нам надо размотать все дело. — Несколько секунд он сосредоточивался, словно собирая воедино все нити, затем продолжил: — Из того, что Иннес рассказал мне вчера, в воскресенье, поведение Паулы Кэтфорд можно проследить без труда. В пятницу утром она находилась на втором этаже виллы, подслушивая за дверью спальни сэра Джералда Хатауэя наш с Иннесом разговор, когда мы обсуждали, как лучше защитить вас. На самом деле она не верила, что у вас с Десмондом Ферье бурный роман, потому что знала, что сама нравится ему. С другой стороны, если закрадываются сомнения, то такое знание никогда не убеждает полностью ни одну женщину.