Путь домой - Михаил Михеев

Еще раз потрогав зверюгу ногой, невольный охотник присел на корточки, осторожно провел рукой по шерсти… Мягкая, как пух, очень приятная на ощупь… Жаль бросать, и потом, это же добыча! На Земле все обзавидуются! А потеря еще нескольких часов абсолютно ничего не решает.

Словом, лагерь был разбит тут же, неподалеку, и остаток дня посвящен обдиранию зверя. Так как этот процесс был известен курсанту чисто теоретически, из спецкурса по выживанию, то времени ушла масса. А потом пришлось еще отскребать шкуру изнутри и подручными средствами обеспечивать ее сохранность во время пути… Словом, геморроя было много, шкура была большая, и закончил работу Петр уже в темноте, при свете костра.

Утром, уже собираясь уезжать, он был привлечен странным звуком. Точнее, звуки, подобные этому, звучали всю ночь, но внимания на них курсант не обращал – мало ли, какая мелкая тварь может их издавать. Лошади спокойные, сигнализация молчит – что еще надо? Однако сейчас писк, раздражавший его уже давно, раздался с новой силой, и курсант решительно отправился посмотреть, что же там творится, благо, судя по всему, идти было недалеко.

Так и получилось. Пройдя меньше сотни метров, Петр обнаружил и источник писка, и причину, по которой на него средь бела дня накинулся хищник. В небольшой пещерке оказалось логово – а в нем – котенок, да, именно котенок, иначе и не назовешь, совсем маленький, правда, глаза уже открылись. Вот почему мать набросилась на неосторожно приблизившегося человека – этот сильный и наверняка осторожный зверь защищал свое потомство.

– Эх ты, кроха, – пробормотал Петр, осторожно беря котенка на руки. Тот ничуть не испугался, только запищал еще громче. – И что мне теперь с тобой делать?

Котенок заурчал, а потом поднял мордочку и издал протяжное, хриплое и голодное мяуканье. Именно мяуканье, совсем как домашний сиамский кот, который жил у Петра в детстве, пока его не разорвали бродячие собаки. Курсант вздохнул и поплелся к лагерю. Все шло к тому, что выезд придется отложить еще на некоторое время.

К счастью, котенок смог есть размоченные в воде сухари и мелко нарезанное мясо, так что голодная смерть ему, похоже, не грозила, а то бы вообще швах – молока курсанту взять было просто негде. Ну а когда зверюга, набив пузом, заснула, Петр закончил сборы и вскоре уже вновь покачивался в седле, правда, теперь уже с котенком на руках. Кстати, кони на нового пассажира не реагировали, видать, не чувствовали в этой крохе хищника. Так и ехали еще два дня – хорошо хоть, зверь оказался с понятием и, наевшись, предпочитал или спать, засунув морду Петру под мышку, или спокойно сидеть, с интересом рассматривая неспешно проплывающие мимо окрестности. Единственно, пришлось время от времени останавливаться, котенок оказался на редкость чистоплотен, что радовало, но и терпеть долго не мог, поэтому периодически просился в туалет, не выпуская когти молотя лапой по колену хозяина. Словом, умный был зверь.

А потом дорога кончилась – резко, как будто ее обрубили, и ничего удивительного в этом не было. По горам-то, где сплошной камень, она шла исправно и, хотя и местами оказалась засыпана оползнями, а плиты, из которых было собрано полотно, испытания временем не выдержали, все же больших проблем с ней не было. А вот когда горы кончились и начался лес, оказалось, что все не так и однозначно с тем, как и, главное, куда придется идти дальше. Деревья имеют свойство расти – вот они, пока дорогой никто не пользовался, и выросли, а за тысячу лет, похоже, и не по одному разу. Во всяком случае, даже намеков на дорогу здесь сейчас не было.

Оставалось только громко сказать, что он думает по поводу этой планеты вообще и дороги в частности, а заодно про людей, вселенную, местную погоду, деревья и еще тысячу мелочей. Окружающая действительность отнеслась к мнению курсанта абсолютно пренебрежительно – в смысле, не только дороги не появилось, но и даже шишкой в лоб не прилетело. И слава богу, кстати – местные шишки были размером с ананас и твердые, как камень.

Пришлось доставать карту, сориентироваться по ней, обнаружить, что от соседнего перевала дорога проходит совсем недалеко, и двигать к ней через лес. Правда, чуть не утоп в болоте – почему-то такая "мелочь" на всех картах была деликатно опущена. Обходил болото еще сутки, а потом сутки шел до дороги, устал, как собака, хорошо хоть, особых происшествий не было, разве что ночью внезапно забеспокоились лошади. Когда сработала сигнализация, Петр уже вылез из палатки, и обнаружил, что их почтил своим присутствием местный аналог медведя. "Медведь" сказал "р-р-р", бластер ответил "пш-ш-ш", после чего обмен мнениями закончился, и спор можно было считать завершенным в пользу бластера. Во всяком случае, бластер благополучно вернулся в кобуру, а вот зверь остался гнить на поляне – шкура у него была тяжелая, жесткая, и возиться с ней у курсанта не было никакого желания.

К дороге Петр вышел на третий день, утром. Нельзя сказать, что она была сильно хороша, но все лучше, чем ехать по сырому, с огромным количеством поваленных деревьев лесу, поминутно уворачиваясь от так и стремящихся выбить глаза веток, а то, что на слишком эту дорогу использовали – так оно и к лучшему. Во всяком случае, она не была разбита до состояния полосы жидкой грязи, подобно многим другим виденным в этом мире дорогам. К тому же, те, кто ее прокладывал, постарались провести дорогу по возвышенностям и более-менее сухим участкам, что тоже хоть немного, но способствовало ее сохранению. В общем, нельзя сказать, что путешествие стало очень приятным, но и хуже точно не было.

За пол дня, которые курсант ехал до ближайшего постоялого двора, люди встретились ему только один раз. Какие-то мрачные бородатые типы на двух подводах, не поймешь, то ли крестьяне, то ли разбойники, то ли наемники, то ли вообще хрен знает кто. При виде едущего навстречу дворянина дружно подтянули поближе к себе топоры и дубины, Петр в ответ широко улыбнулся и, в свою очередь, положил руку на эфес палаша. Проехали друг мимо друга, ни сказав ни слова, но обменявшись уважительными взглядами – связываться с хорошо вооруженным всадником рисковать никто не хотел, самому Петру эти люди были и вовсе безразличны, так что, правильно оценив возможности и намерения друг друга, обе стороны поступили наилучшим образом.

А вот постоялый двор откровенно обрадовал возможностью поспать на нормальной кровати, поесть не наскоро приготовленную на костре пишу (именно пищу, не еду – кулинар из Петра был не слишком талантливый), а нормальный суп, нормальную кашу, свежие овощи… Да то же пиво, в конце концов! И баня, настоящая, по-черному, с легким запахом дыма и раскаленными камнями на решетке. По сравнению с холодной водой из ручьев это было нечто! И сортир, в котором не дует… И крыша над головой… И… Да целая куча таких вот "И". Люди очень ценят даже минимальный комфорт именно тогда, когда лишены его, а в обыденной жизни не замечают, воспринимая, как нечто само собой разумеющееся.