Уходи с ним - Аньес Ледиг

– Представления не имею. Мы вернулись с рыбалки часов в восемь, и они пошли в лавку. А что дальше, не знаю.

– Мне правда очень хотелось бы поговорить с Александром.

– Ладно. Раз уж речь о Джульетте.

– Вы ее знаете?

– Давненько мы ее не видели, но здесь ее знают еще с тех пор, как она была совсем крохой. Вот разговоров-то будет, что она вернулась. Лезьте-ка в посудину Фернана, сейчас скажу ему, чтобы отправлялся вдогонку, только гарантий ноль. Озеро большое.

Бабетта первозданная

Я прекрасно помнила дорогу. По этой дороге я ездила десятки раз, а может, и сотни… Бернекс[33] был моим вторым домом. С его лыжной базой, и горами вокруг, и Дан д’Ош. И Бабеттой.

Она злилась на меня больше, чем Александр, когда я уехала. По характеру она сангвиник. Она была моей лучшей подругой и не понимала, что происходит, а чего она не понимает, того и не принимает. А потому, когда я перестала писать, она не стала настаивать и попросту выбросила меня из головы – решительно, хоть и не без горечи. Все это сегодня утром рассказал мне Александр. Я могу понять. Надеюсь, что она тоже поймет. В конце концов, она же ничего не сказала, когда Александр позвонил ей сегодня предупредить, что я приеду. Может, простила.

А может, нет.

На одном из последних поворотов вдалеке я увидела шале.

Я действительно надеюсь, что она простила. Сейчас я не смогу выдержать ни ее гнев, ни ее упреки. Судя по нашим прежним ссорам, она злопамятная. И чем яростнее мы ссорились, тем крепче любили друг друга. Именно сегодня мне так нужно, чтобы она обняла меня, как двадцать лет назад, и повторила вслед за Александром, что все в порядке…

Я вижу ее на балконе. Может, она высматривает машину, они здесь не часто проезжают. Арендованная машина – это могу быть только я.

Я сворачиваю на подъездную дорогу к гаражу и больше ее не вижу. Бабетта исчезает в доме.

Отстегиваю ремень безопасности, а когда вылезаю из машины, снова замечаю ее: она стоит, прислонившись к косяку входной двери, и смотрит на меня, покуривая сигарету. В первый раз мы попробовали вместе, втроем. С того момента Александр с Бабеттой так никогда по-настоящему и не бросали. Поначалу она глядит на меня довольно холодно, сердитыми глазами. У меня руки опускаются. Я не смею и шевельнуться. А потом я слышу, как она в последний раз затягивается, глубоко, не спеша, бросает сигарету и давит ее каблуком. Поднимаю голову. Она подбирает окурок и отправляет его в маленькое ведерко. Снова вглядывается в меня. Мои глаза устремляются на носки моих башмаков. Жду. Чего? Не знаю. Просто жду.

А потом она стремительно подходит ко мне и обнимает – почти грубо, как будто не желая больше сдерживаться, как будто следуя потребности тела, страдавшего от неутоленного желания. Мне тяжело дышать, так сильно я стиснута, но мне хорошо от того, как крепко она прижимает меня к себе – тем легче вернуть ее отпечаток, стертый временем, жестокими ветрами, расстоянием и разлукой.

– Отведи меня посмотреть на козерогов.

– Прямо сейчас?

– Да. Сейчас. У тебя есть палатка? Мы же можем заночевать наверху? Помнишь?

– Конечно, помню… Погоди, я проверю прогноз. Уверена, что у тебя хватит сил? Александр мне звонил. И в общих чертах все объяснил.

– До сих пор мне хватало сил и не на такое. Сделаем, что сможем. Мне очень хочется оказаться там, наверху.

– Надо кое-что собрать, пойдем, если метеопрогноз не поставит крест на твоей сумасшедшей затее. Ты ела?

– Нет. Я не голодная.

– Нужно поесть.

– Говорю ж, я не голодная.

– Нужно поесть, тут я решаю, ведь я проводник. Если полезешь наверх на голодный желудок, у тебя никакой энергии не будет, и тебе станет плохо. Не поешь – не пойдем.

– Ты не изменилась!

– А ты как думала?

– Ладно, согласна.

– Загляни в холодильник, пока я все соберу.

– Ты зануда.

– Знаю. Но за это ты меня и любишь.

– Знаю.

– Ты тоже хороша – это ж надо так исчезнуть, на целые годы.

– Знаю. Но ты все равно меня любишь.

– Знаю.

Вот, мы снова вместе. Прежняя Бабетта в первозданном виде.

Она улыбалась акуле

Меня трижды вывернуло наизнанку.

Проклятая морская болезнь. На лестнице-то все нормально, плевать мне на пустоту подо мной, но на воде… И подумать только, что это всего лишь озеро.

Старому рыбаку до фонаря было, что я белый как простыня.

– Очень жаль, парень, но коли желаете, чтоб я его догнал, придется газануть, а оттого качка. Наверняка Джульетта вам по сердцу, раз уж вы так в лепешку разбиваетесь. Ваша подружка?

– Нет.

– А что ж вы за ней так гонитесь?

– Она спасла мне жизнь. Я перед ней в долгу.

– Женщины часто спасают жизнь мужчинам…

– А наоборот случается не всегда.

– Почему вы так говорите?

Вместо ответа я покормил рыб в четвертый раз.

Мы едва не потеряли из вида лодку Александра. Потом он появился вновь. Я старался не спускать с него глаз. Думаю, от этого меня меньше тянуло блевать. Он остановился на самой середине озера, за Тононом[34]. Нам потребовалось еще минут десять, не меньше, чтобы до него добраться.

Он сидит с сигаретой в руке и смотрит на горы. Бросает взгляд на нас, заслышав, как мы подплываем, и снова отворачивается к горам. Фернан ловко маневрирует, чтобы вплотную приблизиться к Александру, и мягко, словно поглаживая, касается его лодки. Что значит навык.

– Эй, Алекс, у меня тут гость к тебе! Это из-за Джульетты.

– …

Он делает вид, что не слышит… Спокойно затягивается, глубоко вдыхая дым, словно не желая упустить ни одной успокоительной молекулы.

– Ладно тебе, не выеживайся, ты ж знаешь, меня Югетта дожидается. Опоздаю, так мне влетит по первое число!

– Сейчас, – говорит тот, обмакивая окурок в воду и бросая его на дно лодки. Александр, явно недоверчивый и озабоченный, придерживает борт лодки Фернана, а его приятель точно так же вцепляется в его борт.

Я перешагиваю через сдвоенные борта и оказываюсь рядом с Александром. Он кивает приятелю, и тот отплывает к своей Югетте.

– Меня зовут Ромео, – говорю я, протягивая ему руку…

– И вы ищете Джульетту? Ну дела… так вы тот самый Ромео, о котором она мне говорила? А я Александр, великий мудила.

– Почему вы так говорите?

– Потому что ничего не понял и ничего не сделал.

– Добро пожаловать в компанию.