Две крепости - Джон Толкин

Сэм перевел дух.

– Там, вверху, Всадники, - хрипло прошептал он. - Я их видел. Как вы думаете, заметили они нас? Далеко ведь было, а? И потом, если это те же Всадники, что и раньше, то они плохо видят днем, да?

– Кажется, да, - ответил Фродо. - Но их кони видят, а эти, крылатые, на которых они летают теперь, они могут быть зорче всех остальных. Они словно разыскивают что-то. Боюсь, Враг настороже.

Ощущение угрозы исчезло, и невидимая завеса, оделявшая их от мира, поднялась. Сразу вернулось сознание опасности. Но Фродо все еще молчал. Он сидел, закрыв глаза, словно в дремоте, наверное советовался со своим сердцем. Наконец встал. Они думали услышать его решение, но он - только прошептал:

– Тсс! Что это?

Снова накатил страх. Они услышали хриплые голоса, крики и пение, сначала издали, потом все ближе. Им вдруг пришло в голову, что Черные Крылья выследили их и теперь наслали полчища воинов, идущих за ними; любая скорость казалась доступной этим исчадиям Врага. Припав к земле, хоббиты прислушивались. Голоса и лязг оружия раздавались совсем близко. Фродо и Сэм привстали и обнажили мечи, готовясь к схватке. О бегстве нечего было и думать.

Горлум медленно приподнялся и пополз к краю лощины. Он полз осторожно, дюйм за дюймом, потом выглянул между камней и сам стал неотличим от них. Голоса начали отдаляться, постепенно затихая. Далеко, у бастионов Мораннона, прозвучала труба. Горлум тихонько соскользнул обратно.

– Люди идут в Мордор, - прошептал он. - Чернолицые. Мы еще не видели таких, нет, Смеагорл не видел. Они страшные. Черные глаза, и черные волосы, и золотые кольца в ушах - да, много золота! И на щеках красная краска, и красные плащи, и кончики копий тоже красные, и круглые щиты, желтые и черные, с большими шипами. Очень страшные люди, очень свирепые. Такие же, как орки. Смеагорл думает - они с юга, с далекого юга. Все время приходят люди в Мордор. Когда-нибудь там соберутся все племена.

– С юга? - спросил Сэм, от любопытства забывая о своих страхах. - А елефантов с ними нет?

– Кого-кого? - опешил Горлум. Потом потряс головой и решительно заявил: - Нету. А кто это?

Сэм встал прямо, по привычке заложил руки за спину (так он всегда делал перед тем, как «рассказывать стих») и начал:

Я сер, как мышь,Я выше крыш,А нос мой как змея.Мой лоб как стол,Нога как ствол,Иду - дрожит земля.Хожу, брожу,Кружу, крушу,Впечатываю шаг.Могуч мой стан,И ураганЖивет в моих ушах.Когда поестьЖелаю всласть -Беда невелика,Поскольку естьБольшая пасть,А в ней торчат рога.И тот, кто вдруг,Попав на юг,Увидится со мной,Решит, что онУвидел сон,Навеянный жарой.

– Вот, - сказал он, кончив декламировать, - такой у нас в Шире стишок есть. Чепуха, может, а может и нет. К нам ведь тоже вести с юга доходят. В давние дни хоббиты и туда и обратно путешествовали. Не то чтобы все вернулись, и не то чтобы стоило всему верить, что рассказывали… «Вести из Брыля, - как говорится, - не шире, чем слухи в Шире». Но я сам слышал про Большой Народ из Полуденных Стран. Мы их Смугляками звали. Говорят, они воюют на елефантах. И дома, и башни у елефантов на спинах, и всякое такое, будто они скалы ворочают и деревья ломают. Вот ты сказал: «Люди с юга, в красном и золотом», я сразу и спросил: «А елефанты есть?» Если б были, я хоть бы одним глазком глянул. Эх, да что теперь. Видать, не судьба мне елефантов увидеть. Может, их и вовсе нет, - он тяжко вздохнул.

– Нет, нету таких, - сердито заворчал Горлум. - Смеагорл о таких не слышал. Смеагорл не хочет их видеть. Он не хочет, чтобы они были. Он хочет уйти отсюда. Он хочет, чтобы хозяин ушел. Славный хозяин пойдет со Смеагорлом?

Фродо встал. Его рассмешила старая детская песенка, и смех помог ему решиться.

– Нам бы тысячу твоих елефантов, и чтоб впереди, на самом большом и белом - Гэндальф, - сказал он. - Тогда бы мы, может, и прорвались в эту треклятую страну. Ничего не поделаешь, придется обойтись парой усталых ног. Ну что же, Смеагорл, пусть третий раз будет решающим. Я пойду с тобой.

– Умный хозяин, добрый хозяин, славный хозяин! - восторженно вскричал Горлум, ластясь к коленям Фродо. - Добрый, умный! Теперь отдохните, мои славные, ложитесь в тени, у самых камней. Отдыхайте, пока Желтый Лик не скроется. А тогда мы пойдем, быстро-быстро, как тени!

Глава 4 О травах и кроликах

Когда лощину заполнили сумерки, они поели и выпили немного воды. Горлум ничего не ел, но воды попил.

– Скоро будет больше, - сказал он, облизываясь. - Много хорошей воды в ручейках, много ручьев там, куда мы идем. Там и Смеагорлу найдется поесть. Он очень голодный, да! - он прижал большие плоские ладони к тощему животу, и глаза у него загорелись бледным зеленоватым огнем.

Было уже темно, когда они осторожно двинулись в путь по западному краю лощины, прячась среди камней и рытвин. Луна была на ущербе и всходила не раньше полуночи. Высоко в одной из башен крепости горел красноватый огонек, но других признаков жизни не было. Мораннон казался спящим.

Этот красный глаз словно следил за ними. Они не смели выйти на дорогу, но и боялись потерять ее из виду. Наконец, уже после полуночи, огонек на башне превратился в красную точку и исчез: они обогнули северный отрог хребта и шли теперь прямо на юг.

Отдыхали недолго. Горлум все время торопил их. По его счету, от Мораннона до Перекрестка над Осгилиатом было лиг тридцать, и он надеялся покрыть это расстояние за четыре перехода. Когда в небе начал разливаться сероватый рассвет, пришлось остановиться. Почти восемь лиг осталось позади. Хоббиты не могли больше сделать ни шагу от усталости.

Светало, и они все яснее видели, что местность вокруг уже не такая пустынная и голая. Слева все так же мрачно вздымались горы, но дорога на юг шла среди зеленых холмов. Выше по склонам росли высокие темные деревья, а ниже расстилались холмистые просторы, заросшие ракитником, вереском, кизилом и каким то еще незнакомым кустарником. Кое-где островками высились стройные сосны. Несмотря на усталость, на душе у хоббитов полегчало. Воздух здесь был свежий, душистый и напоминал о родном далеком Шире. Так отрадно было получить передышку, идя по стране, лишь несколько лет назад подпавшей под власть Врага и не успевшей погибнуть окончательно. Но они не забывали об опасности. Мораннон миновали совсем недавно. Надо было искать укрытие до вечера.

День, проведенный в чаще кустарника, прошел беспокойно - по крайней мере для Сэма. Фродо иногда крепко засыпал. То ли он доверял Горлуму, то ли просто слишком уставал. Сэму не спалось, даже когда спал Горлум. Ему не давала покоя не столько подозрительность, сколько голод: давно уже хотелось пожевать «чего-нибудь горяченького».

В сумерках они двинулись снова и шли теперь по дороге. Это было быстрее, хотя и опаснее. Приходилось напрягать слух, чтобы вовремя различить шаги или цоканье копыт, но ночь шла, а им никто не встречался.

Дорога была древняя. Чем дальше на юг, тем она становилась заброшеннее. В том, как прямо и ровно она шла, угадывалось мастерство древних строителей: она то прорезала склоны холмов, то перекидывалась через речки широкой каменной аркой моста, но в конце концов всякие следы каменной кладки исчезли в разливе трав и мхов. Вереск, хвощ, папоротник теснили ее со всех сторон и перехлестывали через края. Дорога сужалась, пока не превратилась в тропинку, но по-прежнему шла все так же прямо.

Путники вступили в северную часть страны, которую люди называли Итилиеном, - в прекрасную страну горных лесов и быстрых светлых речек. Ночь была ясная и звездная, и хоббитам определенно казалось, что воздух становится все ароматнее. По фырканью и бормотанью Горлума видно было, что хотя он тоже замечает это, но вовсе не одобряет. Как только забрезжил рассвет, пришлось остановиться в конце длинной глубокой расщелины, прорезанной дорогой в каменистом гребне. Они поднялись на западный склон и огляделись.

Быстро светлело. Горы здесь отступали далеко на восток, теряясь в легкой дымке. На западе холмы спускались отлогими скатами все ниже, к долине Андуина. Здесь островками росли ели, кедры, кипарисы, а между ними простирался сплошной ковер душистых трав и мелкого кустарника. Долгое путешествие увело хоббитов далеко от родного дома, но только здесь, в этой долине, они ощутили, как давно находятся в пути. Здесь весна уже началась: сквозь мох и прошлогодние листья пробивались молодые побеги папоротника, ветви одевались новой листвой, в кронах деревьев пели птицы. Итилиен, сад Гондора, хотя и заброшенный ныне, еще сохранял небрежную прелесть беспечной дриады.