Кингстон 691 - Донна МакДональд

Киры и посмотрел на нее, пока они вместе шли к ее кабинету. Оказавшись там, она использовала свой личный портативный компьютер, чтобы связаться с мужчиной, которого она называла мужем, что бы это ни значило для них двоих. По его мнению, Кира была бы шокирована тем, что на самом деле чувствовал Пейтон, и его собственничество присутствовало не только потому, что он был киборгом.

Почти у всех мужчин было желание отобрать из стада самок самую лучшую. И когда они находили единственную женщину, было вполне естественно принять все возможные меры, чтобы установить связь, которую было бы невозможно оспорить. Некоторые мужчины… такие как и он… просто более открыто говорили о своих методах.

***

С гневом киборгов она могла справиться. Слезы были тем, чего она не могла вынести. Будучи сама плакальщицей, она всегда сочувствовала восстановленным мужчинам, которые плакали. Кира проскользнула в лабораторию, отметив время своего входа на настенном мониторе. Маркус не появится еще тридцать минут. До тех пор ей следует быть очень осторожной.

— Капитан Тален? Здравствуйте. Я доктор Кира Уинтерс. Вы помните, почему вы здесь?

Она смотрела, как мужчина в клетке вытирает слезы с глаз и опускает руки.

— Судя по тому, как сильно у меня болит голова, я предполагаю, это для того, чтобы вы могли еще немного потрахать мне мозги, — сказал Уильям.

— На самом деле, я здесь, чтобы помочь вам, капитан Тален… как и целая команда людей. Наша работа состоит в том, чтобы максимально восстановить ваше довоенное состояние и вернуть вам возможность принимать решения по-человечески. Как мы обсуждали вчера, вы несколько лет находились в шахтерском рабочем лагере… мы не смогли определить сколько именно. Мы не совсем уверены, что вы там делали, кроме как помогали роботам-охранникам.

— Днем я помогал инженеру по обслуживанию рабочего лагеря. В конце каждого дня я возвращался в назначенное мне место для отдыха, чтобы охранять руду, которую вытаскивали из шахты, — твердо сказал Уильям.

Кира наклонила голову.

— Руду? Типа, драгоценные металлы?

— Золото, немного серебра и какой-то металл, название которого я запрограммирован забывать каждый проклятый день. Я не знаю, почему.

— Насколько хорошо вы осознавали, что происходит с вами каждый день?

— Кто-то всегда дергал меня за ниточки, и да, я понимал, что меня контролируют. Я не мог остановить это… как бы сильно ни пытался… а я пытался годами. Незадолго до того, как я очнулся здесь, меня несколько раз перепрограммировали. Мой процессор ужасно глючил. Головные боли почти сводили с ума. Я не помню, кто со мной работал, почему они это делали, и, кажется, у меня нет никаких данных о том, что я должен был делать, кроме обычных задач. Нам обязательно об этом говорить? Обсуждение этого только усугубляет боль.

— Это может подождать, — сказала Кира, шагая взад-вперед. — Почему вы не говорите мне о том, что у вас проблемы с ногами? Я видела это на мониторе.

Уильям фыркнул и посмотрел вниз.

— То, что вы сделали, черт возьми, их сломало.

— Нет, — заявила Кира, уверенно качая головой. — Они отлично работали с вашим новым процессором. В доказательство у меня есть запись, как вы ходите по клетке. Что бы ни случилось с вашими ногами, это произошло после того, как вчера вечером началась ассимиляция. Что вы помните о своей жизни вне трудового лагеря?

— Я смутно помнил, как меня схватили в плен и пытали, но подробности утеряны. По причинам, которые я так и не обнаружил, враг освободил меня как раз перед тем, как боевые действия были официально прекращены. Меня допросили, но опять же, я не помню результата. То, что связано с лагерем, на самом деле не воспоминания. Я получил их от своего военного чипа. Это набор приказов. Вы пытаетесь сказать, что я что-то вспомнил, и мои ноги перестали работать?

Кира пожала плечами, подумав об отсутствии у него воспоминаний, и нахмурилась. Он не кричал и не разглагольствовал о своем опыте в трудовом лагере. Она хотела знать почему. Мужчина явно был чем-то рассержен.

— Мы иногда исправляем нарушения в работе ног вызванных отказами кибернетики после восстановления. Я уверена, что мы сможем исправить вашу проблему. Но если мы не выясним, что вызвало поломку вашего протеза, вы можете периодически сталкиваться с подобной ситуацией.

— Послушайте, я больше ничего не знаю… Черт… боль просто никогда не проходит, — сказал он.

Кира смотрела, как Уильям схватился за голову и начал раскачивать верхнюю часть тела.

— У вас болит голова?

Когда он кивнул, Кира закусила губу. Ей не нравилось, когда у солдата была физическая боль и эмоциональная травма. У среднего восстановленного киборга после ассимиляции не было особой физической боли, только масса эмоциональных реакций на процесс. Чем отличался Уильям Тален? Она не увидела ничего необычного в его кибернетической панели, и у него не было двойной проводки. Почему ей казалось, что она что-то упустила?

Его раскачивание повлияло на нее. И она не смогла удержаться от того, чтобы предложить ему утешение.

— С чем вы хотите разобраться в первую очередь, капитан? Починить ноги? Или избавиться от этой ужасной головной боли? — быстро спросила Кира, намереваясь предпринять какие-то действия, как только появится Маркус. Из-за головной боли возможно придется снова заглянуть в его кибернетическую панель. Ей бы это не хотелось, но если будет необходимо, она это сделает.

— Сначала ноги, — резко сказал Уильям. — Тогда я смогу сбежать отсюда к чертям собачьим при первой же возможности.

— Я сожалею о вашей сильной боли… и ваших обстоятельствах. Мы сделаем все возможное, чтобы вам помочь. Но я должна вас предупредить, я не сильна в корректировке поведения. Если вы хотите ненавидеть меня и для вас это имеет значение, вам придется взять номер в конце очень длинной очереди. Если вы хотите уйти отсюда, ненавидя мир, это тоже ваша прерогатива, но это очень плохой способ использовать первый реальный шанс изменить свою жизнь. Возможно, вы захотите попробовать поверить, что мы хотим для вас только лучшего.

Кира наблюдала, как его рука отпала в тот момент, когда боль, казалось, уменьшилась… что было столь же странно. Его головная боль, казалось, усиливалась и отступала вместе с его эмоциональными реакциями на нее. Гнев, казалось, был единственным, что облегчало боль.

— Леди, вы ни о чем не догадываетесь. Если есть один урок, который я усвоил, так это то, что я никогда больше не буду по-настоящему свободен. Военные владеют мной до последнего дюйма. Я не знаю, почему вы притворяетесь другой.

Кира пристально на него посмотрела.

— Не желаете пояснить эти комментарии?