Зашвырнуть ключи - Владимир Михановский

– Извините, – сказал спутник, поправив очки. – Мы хотели узнать у вас: бывает здесь кто-нибудь из Акватауна?

– Зачем вам Акватаун? – настороженно спросил старик, отвлекаясь от любимой игрушки – разобранного мотора.

– Я слышал, там наладчики нужны, – пояснил молодой человек.

– А сами-то вы не из Акватауна? – спросил старый рыбак.

– Нет.

– И чего там хорошего, в чертовой впадине, – махнул рукой старик.

Рон пригласил парочку в комнату. Гости выглядели усталыми и не походили на праздных горожан, приехавших на денек-другой понежиться на лоне природы. Да и какое там лоно в начале октября, когда сносная погода держится чудом, готовая вот-вот уступить место дождям и штормам?

– Мне кажется, где-то я вас видела, – сказала старику молодая женщина, садясь к столу.

– Возможно, если бывали на пляже, – ответил отец. – Песок у нас знаменитый.

Молодой человек пожаловался, что никак не может попасть в Акватаун, хотя и побывал там как-то раз случайно, а на письма, адресованные самому Иву Соичу, не приходит никакого ответа.

– Делать больше Соичу нечего, как отвечать на всякие письма, – заметил старик. – У него хлопот хватает. Я удивляюсь, как их до сих пор геенна огненная не поглотила.

– В городе все говорят: непрочная штука – эта глубинная шахта, – поддержал Рон. – Мне рассказывали, в редакцию одной газеты пришло письмо с расчетами, из которых получается, что акватаунское сооружение висит на волоске.

– Кто производил расчеты? – спросил молодой человек.

– Письмо, говорят, без подписи.

– Кто в наше время верит анонимкам? – тряхнула волосами девушка. – Их пишут все, кому не лень. Правда, Амант?

Молодой человек отвел глаза.

– Уж наверно, расчеты проверялись. Ив Соич не похож на самоубийцу, – сказал Рон.

– Как говорится, кому суждено быть повешенным, тот не утонет, – заметил старик. – Соич свое получит. Он гвоздичник, и срок его, кажется, подходит к концу.

– Подумаешь, гвоздичник, – возразил Рон. – Там, в Акватауне, теперь много появилось гвоздичников, а что толку? Живут и здравствуют.

– Пусть скажут спасибо Железному Иву, он запретил любые контакты с берегом, – сказал старый рыбак.

– Уж не знаю, кому там спасибо, а только все акватаунцы поднимутся богатыми людьми, – вздохнул Рон.

– Если поднимутся, – сказал старик. – Работу ищешь? – неожиданно спросил он Аманта.

– Работу, – ответила за него девушка.

– А раньше где служил? – поинтересовался старик.

– В «Уэстерне», но получилось так, что… – начала девушка.

– Оставь, Линда, это никому неинтересно, – перебил Амант.

– Плохо без работы, – сказал старик.

– Наверно, мои письма не доходят до Соича, – сказал Амант. – Шалости почты.

– Почта здесь ни при чем, – сухо произнес Рон.

Амант сидел сгорбившись, будто только что сбросил с плеч непосильную тяжесть. Он безучастно смотрел в одну точку стола. Девушка вздохнула.

– Вот что, – сказал старик. – Я не могу предоставить вам Соича. – Зато могу предложить отличный закат, свежий морской бриз и, – он бросил взгляд в окно, – волну в два балла.

Они вышли из дома. Солнце садилось в море. Спустились с дюны к береговой полосе.

Старик и Амант уселись на днище перевернутой лодки. Рон сбегал в дом и вынес два стула – себе и даме.

– Что там новенького? Нашли убийцу доктора Ленца? – спросил старик, набивая трубку.

– Доктор Ленц не был убит. Он умер своей смертью, – сказала Линда.

– Простое совпадение, – пожала плечами Линда.

– Слишком много совпадений, – сказал старик и выпустил колечко дыма. – Читал я отчет Оры Дерви. Убедительно, ничего не скажешь. А все-таки дело здесь нечисто, – покачал он головой.

– Вчера Ора Дерви снова выступала по телевидению. Красивая женщина, – мечтательно сказал Рон, глядя на лиловый закат.

– Эта красотка всех нас рада превратить в роботов, – сказал старик. – И словечко-то какое придумала: киборгизация. А зачем она, киборгизация? Мне, например, нипочем не нужен мотор вместо сердца. А чужое сердце – тем паче.

– Ора Дерви объясняла: кибору легче осваивать новые планеты, – сказал Рон.

– Если сердце износилось – значит, помирать пора, – гнул свое старик. – Природу не обманешь.

– Говорят, Ора Дерви сама – полуробот, вот она и хочет, чтобы все стали на нее похожими, – сказала Линда и поправила юбку на коленях.

– Так оно и есть, – авторитетно подтвердил Рон, швыряя в воду голыш.

– А как это получилось? – спросила Линда.

– В детстве Ора Дерви много болела. Пришлось поставить новое сердце. Атомное, – ее родители были состоятельными людьми. Потом заменили легкие, печень – и пошло, и пошло. В итоге не разберешь, кого мы видим на экране: прекрасную женщину или не менее прекрасного робота.

– Говорят, она любила доктора Ленца, – сказала Линда.

Не найдя, что ответить, Рон пожал плечами.

Старый рыбак мирно попыхивал трубкой.

– Не странно ли? Мы только познакомились, а болтаем, как старые друзья, – заметил он.

– Так бывает. Симпатия с первого взгляда, – сказал Рон и многозначительно посмотрел на соседку.

– Почему бы нам не дружить? – улыбнулась Линда.

– Проклятая гвоздика у всех в печенках сидит, – не очень удачно перевел разговор Амант. – Хоть бы нашли уже того, кто рассылает ее.

– Кому проклятая, а кому и нет, – сказал старик.

– Шутите?

– Какие шутки. Благодаря гвоздике у нас новый мотор с ядерным двигателем, – усмехнулся старик. – Заряд с гарантией на двадцать лет. Неплохо?

– Как это вам удалось? – поинтересовался Амант. Он знал, сколько стоит ядерный мотор.

– Понимаете, какой-то олух вздумал послать…

– Отец, – перебил Рон.

– В общем, долгая история, – смешался старик. – Приедете к нам в следующее воскресенье – расскажу.

Солнце зашло. Там, где оно погрузилось в океан, еще горела яркая полоска. В потемневшем небе тяжело плыли облака. Крикливые чайки качались на волнах, готовясь к ночлегу.

– Пора, – сказал Амант.

– Посидим еще немного, – ответила Линда.

– Завтра будет тихо, – сказал старый рыбак после долгой паузы, выколачивая трубку о днище лодки.

– Что это? – спросила Линда, указывая вдаль.

Там медленно, нехотя вздымался к небу водяной холм. Старый рыбак приставил ко лбу ладонь, вглядываясь.

– Не знаю, – сказал он, нахмурясь.

Холм продолжает расти.

В наступивших сумерках было заметно, что он светится изнутри.

– Не нравится мне эта штука, – сказал старик. – Давайте-ка подобру-поздорову…

Договорить он не успел. Холм с грохотом раскололся надвое. К небу взлетел столб синеющего пламени. Над холмом – теперь горой – образовались белые облака шипящего пара.