Скорость - Дин Кунц

Билли возят на заднем сиденье, отгороженном решеткой. Руки в наручниках, сами наручники прикреплены цепью к металлическому кольцу, вваренному в пол.

За рулем водитель, который никогда не говорит ни слова. А Джон Палмер, в нарушение всех инструкций, делит с Билли заднее сиденье.

Лейтенант — крупный мужчина, а подозреваемый — четырнадцатилетний подросток. В ограниченном пространстве заднего сиденья такая разница в габаритах сама по себе пугает Билли.

Более того, Палмер — эксперт по устрашению. Бесконечный разговор и вопросы время от времени сменяются зловещим молчанием. Многозначительными взглядами, тщательно подобранными словами, неожиданными переменами настроения он подавляет волю мальчика, пытаясь вырвать из него признание.

Прикосновения хуже всего.

Палмер иногда садится ближе, чем всегда. Случается, садится так близко, как юноша может захотеть сидеть с девушкой, его левое бедро прижимается к правому бедру Билли.

Он ерошит волосы Билли, демонстрируя фальшивую благожелательность. Кладет большую руку то на плечо Билли, то на колено, то выше по ноге.

— Убить их — не преступление, Билли. Если у тебя была веская причина. Если твой отец многие годы растлевал тебя, а твоя мать об этом знала, никто не будет тебя винить.

— Мой отец никогда так не прикасался ко мне. Почему вы постоянно говорите, что он это делал?

— Я не говорю, Билли. Я спрашиваю. Тебе нечего стыдиться насчет этого, если он лапал тебя с детских лет. Это превращает тебя в жертву, разве ты не понимаешь? И даже если тебе это нравилось…

— Мне бы это не понравилось.

— Даже если бы тебе это нравилось, у тебя нет причин стыдиться, — рука лежит на плече. — Ты все равно жертва.

— Я не жертва. И не был ею. Не говорите так.

— Некоторые мужчины, они творят что-то ужасное с беззащитными мальчиками, и есть мальчики, которым это начинает нравиться, — рука выше колена. — Но от этого вины у мальчика не прибавляется, Билли. Мальчик все равно остается невиновным.

Билли уже хочет, чтобы Палмер его ударил. Эти прикосновения, эти ласковые прикосновения хуже удара, потому что у него все равно есть шанс познакомиться с кулаком Палмера, если прикосновениями тот ничего не добьется.

Не раз и не два Билли находится на грани того, чтобы признаться в том, чего никогда не было, лишь бы смолк сводящий с ума голос лейтенанта Джона Палмера, лишь бы избавиться от его прикосновений.

Он начинает задумываться, а почему… почему, положив конец страданиям матери, он позвонил в полицию, а не нажал на спусковой крючок, сунув дуло револьвера себе в рот?

Спасла Билли добросовестная работа судебного медика и технических экспертов, да и старшие офицеры, которые поначалу дали Палмеру зеленый свет, поняли, что поторопились. Все улики указывали на то, что мать избил отец, не сын.

Отпечатки пальцев на пистолете принадлежали Билли, а вот на стальной длинной ручке разводного ключа — отцу Билли.

Убийца наносил удары разводным ключом, держа его в левой руке. В отличие от отца, Билли был правшой.

На одежде Билли нашли пятнышко крови матери. Зато эта кровь буквально залила рукава рубашки отца.

Мать Билли пыталась защититься от отца голыми руками. Под ее ногтями обнаружили его кровь и частички кожи, не Билли.

Со временем два высокопоставленных сотрудника полицейского управления ушли в отставку, одного уволили. Когда дым рассеивается, лейтенант Джон Палмер каким-то образом выходит сухим из воды.

Билли думает о том, чтобы подать на лейтенанта в суд, но боится давать показания и — больше всего — боится последствий, к которым может привести проигрыш в суде. Благоразумие предлагает оставить все как есть.

Не высовывайся, сохраняй спокойствие, ничего не усложняй, не ожидай многого, наслаждайся тем, что есть. Двигайся дальше.

Удивительно, но дальнейшее продвижение означает переезд в дом Перл Олсен, вдовы одного помощника шерифа и матери другого.

Она предлагает Билли обойтись без услуг службы опеки сирот, и при их первой встрече он интуитивно знает, что внутри она всегда будет такой, какой он ее видит, и нет в ней ни толики фальши. Хотя ему только четырнадцать лет, он уже понял, что гармония между формой и содержанием встречается гораздо реже, чем может себе представить любой ребенок, и ему придется очень постараться, чтобы стать такой вот гармоничной личностью.

Глава 58

Припарковавшись в ярком свете фонарей стоянки для дальнобойщиков рядом с рестораном, Билли Уайлс съел батончик «Херши», съел батончик «Плантерс», поразмышлял о Стиве Зиллисе.

Улики против Зиллиса, пусть и косвенные, вроде бы выглядели куда более серьезными, чем те, на основе которых Джон Палмер пытался заставить Билли признаться в преступлении, которого он не совершал.

Тем не менее его тревожило, что Зиллис мог оказаться невиновным в преступлениях, которые он ему приписывал. Манекены, садистские порнофильмы, состояние дома Зиллиса — все говорило о том, что у парня, возможно, далеко не все в порядке с головой, но не доказывало, что он кого-то убил.

После тесного общения с Палмером Билли требовалась большая определенность.

Надеясь почерпнуть что-то новенькое, пусть какую-нибудь мелочь вроде узенького лунного серпика в небе, Билли взял газету, которую купил в Напе, но так и не успел прочитать. На первой полосе была статья об убийстве Гизель Уинслоу.

Почему-то он очень надеялся, что рядом с трупом копы нашли черенок вишни, завязанный узлом.

Вместо этого нашел другое: у убитой отрезали кисть левой руки. Выродок взял ее в качестве сувенира. На этот раз не лицо, а кисть.

Лэнни не упомянул об этом. Но Лэнни приехал на автостоянку у таверны (Билли как раз обнаружил вторую записку на лобовом стекле «Эксплорера»), когда тело Уинслоу только-только обнаружили. И в управление шерифа наверняка передали еще далеко не все подробности.

Само собой, Билли вспомнил и записку, которую приклеили к передней панели его холодильника семнадцатью часами раньше. Ту самую, что он спрятал в книге «В наше время». Записка предупреждала его: «Мой компаньон придет к тебе в 11:00. Подожди его на переднем крыльце».

Память услужливо подсказала две последние строки записки, которые тогда ставили его в тупик, а вот теперь он, кажется, начал соображать, что к чему:

«Ты вроде бы такой злой. Разве я не протянул тебе руку дружбы?Да, протянул».

Даже после первого прочтения он решил, что это насмешка. Теперь это ощущение только усилилось. Да, над ним откровенно смеялись, предлагая признать, что для игр такого уровня он еще не дорос.

А где-то в его доме ждала отрезанная кисть, и рано или поздно полиция обязательно ее найдет.

Глава 59

Мужчина и женщина, дальнобойщик с подругой, оба в джинсах, футболках и бейсболках (у него с надписью «ПИТЕРБИЛТ», у нее — «ДОРОЖНАЯ КОРОЛЕВА») вышли из ресторана. Мужчина зубочисткой выковыривал остатки пищи, женщина зевнула, потянулась.

Сидя за рулем «Эксплорера», Билли смотрел на кисти женщины, думая, какие же они маленькие, как легко спрятать одну из них.

На чердаке. Под половой доской. За котлом. У дальней стенки стенного шкафа. Под любым крыльцом, что передним, что задним. Может, и в гараже, в одном из ящиков, благо их хватало. То ли в банке с формальдегидом, то ли без нее.

Если кисть одной жертвы спрятали в его доме или на участке, почему не оставить там что-нибудь от второй? Что выродок отрезал у рыжеволосой и куда это положил?

У Билли возникло желание немедленно поехать домой, обыскать дом снизу доверху. Но чтобы найти эти ужасы, ему наверняка потребовался бы и остаток ночи, и часть утра.

А если бы не нашел, продолжил поиски до второй половины дня? Наверняка продолжил бы.

Раз начав, он бы не остановился, одержимый желанием отыскать эти жуткие сувениры.

Его наручные часы показывали 1:26. До полуночи четверга оставалось чуть больше двадцати двух часов.

«Мое последнее убийство: в полночь четверга».

Уже столько часов Билли функционировал на кофеине и шоколаде, «Анацине» и «Викодине». Если бы он провел день в поисках частей тела жертв, если бы к сумеркам не идентифицировал выродка и хоть немного не отдохнул, он измотался бы что душой, что телом и не смог бы надежно охранять Барбару.

Короче, не мог он тратить время на поиски кисти Гизель Уинслоу.

А кроме того, читая статью второй раз, он вспомнил кое-что еще, помимо записки на передней панели холодильника. Манекен с шестью кистями.

Две кисти, которыми оканчивались руки, держали воткнутые в шею ножи.

Две кисти, заменившие стопы, держали железный штырь, которым манекен трахал себя.

Третья пара кистей, взятая, как и вторая, у какого-то другого манекена, торчала из грудей. Так что манекен чем-то напоминал индуистскую богиню Кали.

Хотя у других манекенов число кистей не превышало положенного человеку, этот, с шестью кистями, предполагал, что женская кисть для Зиллиса — фетиш.