Вельяминовы. Время бури. Книга четвертая - Нелли Шульман

Мишель вскинул глаза на окна квартиры:

– К утру его найдут, но вы к тому времени будете в Ле Бурже, а мы, на шоссе, ведущем на запад. Нас никто не видел… – он посмотрел на часы. Федор забрался за руль лимузина:

– Езжай за мной. Я их высажу у ночного клуба, – он усмехнулся, – и отправимся дальше… – Мишель пожал руки Итамару с Розой:

– Может быть, еще увидимся. Будьте осторожны, привет доктору Судакову… – свернув за угол, машины пропали в тихой, звездной парижской ночи.

Интерлюдия

Портбоу, Каталония, сентябрь 1940

Над Средиземным морем, над охряными, черепичными крышами городка медленно закатывалось солнце. Темно-синяя вода бухты была тихой. Слышался звон колокола, лучи темного золота скользили по белым стенам пансиона, по простой вывеске «Hotel de Francia». На маленьком балконе, выходящем на узкую, каменную улицу, на деревянном столе, рядом с пишущей машинкой, дымилась в пепельнице сигарета. На спинке венского стула висел твидовый, пиджак, с заплатками на локтях.

Вальтер вышел на балкон, с чашкой кофе. Он взял пенсне с клавиш машинки. Вальтер привык оставлять очки именно здесь. Опустившись на стул, он вспомнил, как Анна, осторожно, перекладывала пенсне куда-нибудь, как она говорила, в безопасное место. Посмотрев на часы, он достал из-под машинки бланк телеграммы. Анна прислала весточку из Марселя. Она была на пути в Портбоу, пересекая границу на машине.

Вальтер решил, что она, должно быть, доехала до французского городка Сербер, по другую сторону границы, и стоит в очереди на контроле. Он перешел в Испанию без затруднений. Американская виза в паспорте ни у кого вопросов не вызвала. Пограничники прошлись по вагону поезда, проверяя документы. Стоянка была долгой, не только из-за контроля. Железнодорожники устанавливали вагоны на иберийскую колею.

Получив транзитный, испанский штамп, он забрал саквояжи и взял такси до пансиона. Анна, в Париже, выбрала Hotel de Francia, и забронировала номер телеграммой.

Ему никогда так хорошо не работалось. Городок был маленьким, жители ходили к мессе, ловили рыбу и держали комнаты для приезжих. В Каталонии, и на Лазурном берегу, продолжался бархатный сезон. Беженцы из Франции, евреи, в Портбоу не останавливались. Они ехали дальше, в Барселону и Валенсию, откуда добирались до западного полушария.

– А мы едем в Лиссабон… – Анна везла билет на аргентинский лайнер. По нему Вальтеру должны были выдать транзитную, португальскую визу. В Париже они сидели в кровати, рассматривая карту Испании, карандашом отмечая города, где они хотели переночевать, по пути на запад. Анна отлично говорила по-испански, после жизни в Аргентине. Она прижималась мягкой щекой к его щеке:

– Получится медовая неделя, мой милый. В Панаме мы поженимся… – она показала фотографии дочери. Девочка, в отличие от матери, была хрупкой, маленького роста, но статью, подумал Вальтер, они были похожи. Марту Рихтер сняли в школьной форме, в строгой юбке и свитере, с эмблемой института Монте Роса. Пышные косы девочка уложила на затылке. Она стояла, гордо откинула голову. Анна рассказала, что дочь хочет заниматься математикой:

– Она поедет в Америку, – весело заметила женщина, – в университет. Мы с тобой останемся в Панаме… – Вальтер увидел в серых глазах теплый огонек. Он поцеловал пахнущий жасмином висок: «И что мы собираемся делать, на океанском берегу, под пальмами?»

Анна скользнула ему в руки:

– Ты будешь работать, а я за тобой ухаживать, ходить на цыпочках, приносить кофе, и вычитывать рукописи. Заведем собаку… – Вальтеру показалось, что она хочет что-то добавить, однако он забыл об этом, едва почувствовав ее нежные, такие знакомые губы.

В Лиссабоне они тоже заказали номер в гостинице. Анна оставляла его в городе, и возвращалась в Швейцарию. Женщине завершала дела по бизнесу покойного мужа. В октябре они с Мартой ехали в Ливорно, где садились на лайнер.

Вальтер курил, глядя на море. Он думал о тропиках, о вечном лете, белом песке океанского пляжа, и простом, низком доме на берегу. Изучив карту Панамы, они выбрали несколько городков, где можно было поселиться:

– Ты выучишь испанский, – уверила его Анна, – я с тобой позанимаюсь. Марта на четырех языках говорит, ей в тамошней школе будет легко. Купим машину, объездим окрестности. Тебе понравится в Мехико, я покажу тебе город… – вспомнив о Мехико, Вальтер подумал об убийстве Троцкого:

– К этому все шло… – он вздохнул, – у Сталина больше нет соперников. Но Гитлер нападет на Россию, рано или поздно. Неужели русские не понимают? Гитлеру нельзя доверять… – забирая у хозяина кофейник, Вальтер прислушался. Испанского языка он не знал, но здесь передавали новости из Франции.

Япония ввела войска во Французский Индокитай, усилив блокаду континентального Китая, и отрезав поставки оружия из США и Британии. Японский флот запер побережье страны. Вторжение перерезало железную дорогу, ведущую на юг, к Сингапуру и Малайзии. Единственной сухопутной дорогой в Китай оставалась территория Бирмы, принадлежавшей англичанам. Вальтер вдохнул запах кофе:

– Японцы двинутся на юг. Начнут воевать с Британией, за азиатские колонии… – вермахт окончательно оккупировал Норвегию. В стране правил марионеточный кабинет Квислинга:

– Как и во Франции… – Вальтер поморщился, потушив сигарету, – в новостях сказали, что не сегодня-завтра, в Берлине, подпишут Тройственный Пакт… – договор заключался между Германией, Италией и Японией. Ожидали, что страны-сателлиты, как их называли в новостях, тоже к нему присоединятся.

Вальтер понял, что не хочет думать об этом. Анна была на пути в Портбоу. Он хотел погулять с ней по короткой, вымощенной булыжником, набережной, послушать крики чаек, вдыхая запах соли. Он хотел повести ее в маленький ресторан, со столами на улице, выпить вина, и вернуться в пансион. Он закрыл глаза, вспоминая сладкий запах жасмина, черные, волосы, знакомую руку, с длинными пальцами, старый, почти стершийся шрам, выше локтя. Анна сказала, что случайно поранилась, подростком. Она росла в Цюрихе, и там встретила своего будущего мужа. Герр Рихтер приехал в Швейцарию по делам, из Юго-Западной Африки. Поженившись, они обосновались в Буэнос-Айресе, где, по словам Анны, у мужа имелись торговые интересы.

– Она скоро окажется здесь… – вынув бумагу из печатной машинки, он аккуратно подровнял стопку листов. Вальтер бросил взгляд на ровные строки: «Потому что в нем каждая секунда была маленькой калиткой, в которую мог войти Мессия».

Вальтер писал о будущем. Он послушал звон колокола:

– Я прав. Нельзя отчаиваться, нельзя сдаваться. Евреи веками ждут Мессию, несмотря ни на что. Я уверен, что безумие прекратится, и мир изменится. Я тоже ждал Анну, и дождался… – он смотрел на море. Вальтер не увидел высокого мужчину, в хорошем костюме, при шляпе, остановившегося на углу.

Месье Ленуар приехал в Портбоу не один.

В Марселе к Петру, присоединились несколько неприметных людей, при оружии. В случае, если Кукушка не прошла бы проверку, ее бы потребовалось, как выражался Эйтингон, нейтрализовать, и довезти до Москвы. Женщина ответила на радиограмму, предписывающую ей появиться в Портбоу. Кукушка передала, что выезжает из Цюриха на машине. На границе у Петра сидел человек, следивший за автомобилями, появлявшимися со стороны Франции. Час назад в его пансионе раздался телефонный звонок. Лимузин со швейцарскими номерами, с Кукушкой за рулем, встал в очередь.

Вторая группа, чистильщики, находились в Швейцарии. После окончания операции, Петр намеревался связаться с Цюрихом по телефону. Требовалось обыскать виллу Кукушки, изъять ее дочь из школы, отправив девочку в Москву, и подготовить безвременную, трагическую кончину фрау и фрейлейн Рихтер. Фирма переходила новому владельцу. Петр и его семья получали безукоризненные, аргентинские документы. Он еще не выбрал фамилию, но был уверен, что Тонечка к ней привыкнет.

Оказавшись в Каталонии, Петр вспомнил встречу с Тонечкой, в Барселоне. Он улыбнулся:

– Мог ли я тогда думать, что мы поженимся? Она ждала Володю, любовь моя… – Петр скучал по жене и сыну. После расстрела Кукушки и ее дочери, он собирался поехать с Тонечкой и мальчиком в Подмосковье, на дачу Лаврентия Павловича:

– По грибы отправимся… – Петр почувствовал острый, дымный запах палого леса, и осенних листьев, – поохотимся. Можно с удочками посидеть, на Волге отличный клев.

К Рождеству виллу покойной фрау Рихтер занимали новые хозяева, молодая, обеспеченная семья из Южной Америки, с маленьким сыном. За операцию «Утка» Петр получил Красное Знамя:

– Надо Тонечку повести в ресторан, в Москве, – решил он, – отметить мое награждение. Мне тридцати не исполнилось, а я дважды орденоносец. У мерзавца, – он тяжело вздохнул, – ордена отобрали, и поделом ему. Надеюсь, мы больше не увидимся… – Петр не получал радиограммы от жены. Это было, в его нынешнем положении, затруднительно.