Белое Рождество. Книга 2 - Маргарет Пембертон

– Пожалуй, крошке Гэвину было бы лучше провести Рождество и Новый год дома, во Франции, – осторожно -предложила Серена. – На тот случай, если Вьетконг опять перейдет в наступление.

– Я подумаю об этом, дорогая, – уклончиво ответила Габриэль.

Мысль о расставании с Сайгоном ужасала ее. Здесь она могла сопротивляться соблазну завести любовника. Здесь не было Рэдфорда.

Серена бросила на нее озадаченный взгляд. Габриэль была невероятно заботливой матерью, и Серене казалось, что одного упоминания о возможном нападении на город будет достаточно, чтобы вынудить ее как можно скорее доставить ребенка в ближайшую контору авиакомпании и отправить домой до окончания новогодних праздников.

Габриэль очень хотела остаться в Сайгоне, но два события, случившихся в один из следующих дней, заставили ее передумать.

21 декабря в уличном кафе, набитом американскими солдатами, взорвалась ручная граната. Габриэль гуляла с сыном по парку, слева от католического храма. Несмотря на то, что они находились в тридцати шагах от кафе, их осыпало осколками стекла, один из которых рассек лоб Гэвина, испугав его и оставив глубокий уродливый шрам.

Когда они вернулись в «Континенталь», Габриэль получила письмо от матери. Она сообщала о том, что у отца случился сердечный приступ. Состояние Этьена не внушало серьезных опасений, и тем не менее мать просила Габриэль вернуться вместе с крошкой Гэвином домой. Хотя бы ненадолго.

– Сумеешь ли ты достать билеты, когда Рождество на носу? – спросила Серена, озабоченно хмуря брови.

– Не знаю, дорогая, – ответила Габриэль, пожимая плечами с беззаботностью истинной француженки. – Остается лишь попытать счастья.

В течение нескольких часов казалось, что надеждам Габриэль не суждено оправдаться, но потом ей перезвонили из авиакомпании и сообщили о наличии двух снятых с брони мест на рейс, отправляющийся в восемь часов утра накануне Рождества.

– А как же ты? – спросила Габриэль. – Я не знаю, когда вернусь. Может, меня не будет довольно долго. Как ты будешь жить одна в Сайгоне? Ты останешься здесь?

Серена подумала о Рождестве в Бедингхэме. Об огне, который разведут в, камине Желтой гостиной; о высокой, празднично убранной елке в холле; о прогулках по скрипящему снегу в сопровождении дряхлых отцовских спаниелей, о сладких пирожках с миндалем и изюмом, о неизменной индюшке и рождественских песнопениях в маленькой церкви, почти не уступавшей возрастом самому поместью. Потом она вспомнила о детях в приюте. О тех, кто потерял родителей под американскими бомбами, об уродцах, которых бросили, чтобы избавить семью от обузы, о разноцветных детях проституток, отказавшихся от собственного потомства.

– Да, – ответила она, оттесняя мысли о Бедингхэме в дальний уголок своего сознания. – Я остаюсь. Может, перееду к Люси. У нее квартира на Фанвандат. – Впрочем, Серена знала, что не станет этого делать.

– На твоем месте я бы не торопилась возвращаться в Сайгон, – печально промолвила Нху, когда Габриэль пришла к ней попрощаться. – Сомневаюсь, что кто-нибудь сможет сообщить тебе о том, где находится Гэвин. Нам остается только ждать.

Так и не найдя мужа, с печалью в душе Габриэль покинула город. Как только «боинг» взмыл в небо, она посмотрела вниз на красно-розовые крыши, гадая, долго ли ей придется ждать, прежде чем она повторит это путешествие, но уже вместе с Гэвином.

Дома ее встречали не только родители, но и Мишель.

– Потрясающе! Как ты узнал, что я возвращаюсь? – радостно спросила Габриэль, крепко обнимая его.

– Твоя мать позвонила мне, – застенчиво отозвался Мишель.

Он совсем не изменился – был все так же худ, долговяз и неуклюж. Его тонкие запястья на добрый дюйм торчали из-под манжет рубашки, а очки в черепаховой оправе по-прежнему придавали ему вид скорее школьного учителя, чем музыканта. Он сгибался под тяжестью подарков. Для Вань он привез изготовленные вручную бельгийские шоколадные конфеты, Этьену – коробку сигар, огромный флакон духов «Шанель № 5» для Габриэль и целую охапку игрушек для крошки Гэвина.

– Я опасался, что он меня забудет, – сказал Мишель, усаживаясь на корточки и раскидывая руки, чтобы поймать мальчика, который, издав радостный крик, заспешил ему навстречу.

– Он пошел в свою мамочку, – ответила Габриэль, весело улыбаясь. – Никогда не забывает друзей.

Ей было очень приятно вновь оказаться в обществе Мишеля, который никогда ничего от нее не требовал. Габриэль уже начинала подумывать о новых песнях. Чтобы скоротать время перелета из Сайгона, она занялась сочинением стихов. Работа принесла ей радость.

– Надеюсь, ты не слишком занят аранжировками чужих композиций и найдешь время написать музыку для меня? – спросила она, отлично зная, что у Мишеля всегда найдется время для ее песен.

Мишель выпрямился, держа Гэвина на руках.

– Габриэль, – торжественно заговорил он, – ты даже не представляешь, с каким нетерпением я ждал твоего возвращения в Европу, чтобы продолжить работу с тобой. Группа Рэдфорда уже записала шесть аранжированных мной песен. Та из них, что вошла в тридцатку лучших, теперь исполняется тремя известными певцами и в настоящее время занимает двенадцатое место в американском хит-параде. Тебя ждут кучи денег и бухгалтер, который едва не сходит с ума оттого, что ты не отвечаешь на его письма.

У Габриэль хватило такта изобразить смущение. Последние несколько месяцев бухгалтер с монотонной регулярностью присылал ей одно извещение за другим, но там, в Сайгоне, его письма казались Габриэль нежеланным вторжением в ее личные дела, напоминанием о той жизни, которую она на время покинула.

– Я съезжу к нему, – пообещала Габриэль, поднимая с пола игрушечного слона, которого Гэвин выпустил из рук, чтобы крепче ухватить деревянный поезд.

Когда мать, освободив за столом место для Мишеля, принялась носить из крохотной кухни миски с остро приправленной едой, Габриэль спросила с нарочитым равнодушием:

– Как дела у группы? Насколько я знаю, Рэдфорд очень быстро нашел певицу мне на замену. Как она – хороша?

Мишель чуть заметно покраснел.

– Да... Хотя и не так хороша, как ты, – торопливо добавил он.

Габриэль склонила голову набок, заинтригованная смущением Мишеля.

– Ее зовут Рози Девлин, она ирландка. Очень миниатюрная и живая, как ты. И такая же энергичная.

– И?.. – подбодрила его Габриэль, подумав, не тем ли объясняется замешательство Мишеля, что у Рози роман с Рэдфордом и он не знает, как эту новость воспримет Габриэль.

– И я в нее влюблен, – стыдливо закончил Мишель. Габриэль ощутила громадное облегчение.

– А Рози тебя любит? – тут же спросила она. Мишель покраснел еще гуще.