Люди-феномены - Николай Непомнящий

Подобный «подвиг» – публичное пожирание кошки – был совершен в январе 1790 году в Виндзоре. Один из корреспондентов «Спортивного журнала» был при этом событии и оставил описание отвратительного представления. В качестве жертвы избрали толстенного мурлыку, и «чудовище в человеческом облике… ужасным образом в несколько укусов лишило его жизни. Затем это чудовище сожрало свою добычу, даже не сняв кожу и оставив лишь кости как напоминание о том, до какой степени падения может дойти человек».

В последующие годы многие газеты помещали сообщения о подобного рода омерзительных представлениях. В 1820 году филантроп Генри Кроу – один из первых борцов за права животных – записал в свою книгу «Зоофил» один из таких случаев, назвав его жесточайшим преступлением. При этом он утверждал, что человек, способный съесть живьем кошку исключительно ради увеселения публики, не будет испытывать «никаких угрызений совести или раскаяния, если к списку его свершений прибавится и каннибализм».

В начале XVII века англичанин по имени Николас Вуд, который прославился как Великий Кентский Едок, демонстрировал свои возможности на многих ярмарках и сельских праздниках по всей стране. Вуд родился в деревушке Гарриетсхэм в Кенте и в юности нанялся слугой к одному местному дворянину. Слух о его неутолимом аппетите распространился довольно широко, и вскоре он стал местной достопримечательностью. Однажды его пригласил к себе сэр Уорхэм Сент-Леджер в свой кентский замок Лидскасл. Там Вуд выиграл пари, поглотив обед, приготовленный для восьмерых. Другой местный джентльмен, сэр Уильям Сидли, велел приготовить для Великого Едока еще более обильный стол, и то был первый раз, когда прославленный обжора потерпел поражение. После «мужественных» усилий Вуд пал на пол, лишившись чувств, а его живот надулся, как огромный шар. Опасаясь, как бы обжора не умер, слуги лорда Сидли уложили его рядом с камином и принялись умащивать его брюхо жиром, чтобы оно еще чуть-чуть растянулось, затем, по-прежнему бездыханного, его перенесли на кровать. На следующий день Великий Едок ожил, но его коварный «благодетель» решил дополнительно посмеяться над опозорившейся знаменитостью. Слуги выволокли Едока наружу и посадили в колодки на поругание развеселившейся черни.

’ Однако в замке лорда Уоттона в Боутон-Малерб Николас Вуд сумел отыграться: он выиграл пари, поглотив семь дюжин кроликов. Эта победа была с честью отпразднована его друзьями, очень довольными, что вновь при помощи своего столь уникального таланта он посрамил недоброжелателей, превосходящих его по положению в обществе. Но самое оскорбительное поражение было нанесено Вуду на рынке в Ленхэме, когда некий прощелыга по имени Джон Дейл заключил пари, что набьет брюхо Великого Едока всего за два шиллинга. Он провернул это изящно и просто, вымочив 12 булок в шести кувшинах очень крепкого эля; Вуд заснул и пребывал в бесчувственном состоянии девять часов, успев разделаться лишь с половиной этой сильно проспиртованной трапезы.

В 1630 году Вуд встретил поэта Джона Тейлора, который наблюдал, как он выиграл пари на постоялом дворе в Кенте, проглотив завтрак из козлиной ноги, шестидесяти яиц, трех больших пирогов и огромного пудинга. На этом исчерпался запас кладовых у хозяина, но Великий Едок все еще чувствовал голод. Половой сбегал и принес большую живую утку, которую Вуд разорвал на куски и сожрал, оставив лишь перья и клюв. Тейлора так потрясло это представление, что он позже написал оду, как утка, до того миролюбиво плававшая по глади пруда у таверны, теперь «погрузилась в водопад этой бездонной утробы».

Тейлор заплатил Вуду 20 шиллингов, уговорив его приехать к нему в Лондон через некоторое время. За выдавшийся промежуток ловкий поэт разработал прекрасный план, как разбогатеть на талантах своего нового приятеля. Вуд до тех пор ни разу не выступал в самом Лондоне, и весть о его чревоугоднических оргиях заинтересовала жителей метрополии. После грандиозной рекламной кампании Великий Едок был представлен публике в Медвежьем саду Бенксайда. На первом шоу он в один присест поглотил тачку требухи, а затем «столько пудингов, сколько сумели достать на этой стороне Темзы». На следующем шоу он должен был съесть толстого теленка, а затем – внутренности 20 овец. Первоначально Вуд не имел ничего против этого плана, надеясь, возможно, стать настоящей звездой обжорного шоу-бизнеса. Его «агент» составил памфлет, прославляющий «восхитительные подвиги зубов и желудка Николаса Вуда», который распространил на площадях и улицах Лондона. Тейлор не жалел эпитетов при описании уникальной пищеварительной мощи героя. Его желудочный тракт был уподоблен стойлу для быков, хлеву для свиней, парку для оленей, садку для кроликов, пруду для рыб, складу для яблок и погребу для меда и молока. Его челюсти были жерновами в постоянном движении, а желудок – «местом встречи сухопутных зверей, воздушных пернатых и морских рыб». Но когда день великого шоу опасно приблизился, Вуд вдруг забеспокоился: он мучился страхом сцены и вспоминал с ужасом и отвращением, сколь многие опасные и бесчестные шутки были разыграны с ним во время всей его долгой и нелегкой карьеры. Не было забыто и позорное бесчувствие в Ленхэме, и то, как незадолго до отъезда в Лондон он потерял все зубы кроме одного на рынке в Эшфорде, где его заставили грызть плечо козла и его кости.

И вот в один прекрасный день Николас Вуд оставил свое лондонское жилище и скрылся в неизвестном направлении. Джон Тейлор, потеряв свой главный аттракцион, утешился сочинением хвалебной поэмы в честь Великого Кентского Едока.

Подвиги Николаса Вуда вдохновляли последующие поколения обжор всех мастей. В начале XVIII века своей способностью поглощать сырое мясо в огромных количествах прославился некий Цыган. Он широко гастролировал по Германии и Австрии. В 1709 году Цыгана рекламировали на рукописных афишах, где он был изображен с щенком в зубах. В одной руке у него огромный кусок ветчины, а в другой – кубок эля. У ног обжоры примостился кот, в счастливом неведении, какая судьба припасена для него. Другим подвигом этого поглотителя было сокрушение крупных камней мощными челюстями.

Через несколько лет после того как Николас Вуд удалился от «дел», в Лондоне появился ирландский солдат по имени Френсис Батталья. У этого типа был уникальный талант: он мог разжевать и проглотить несколько блюд, наполненных камнями и щебнем. После такой трапезы он яростно трясся, давая послушать, как камни стучат друг о друга в его животе. В рекламе его подвигов утверждалось, что Батталья уже ребенком отказывался от еды, если его нянька не подмешивала в кашу маленьких камушков. Затем он все больше и больше уделял внимание дарам минерального царства и вырос в весьма подвижного и активного парня, правда, невысокого роста. Представления Френсиса Баттальи были описаны Джоном Балвером в его «Антропоморфозисе», а его портрет кисти Холлара перевели в гравюры, которые широко продавались по всей стране.

Обжора, похожий на Батталью, выступал в конце 1770-х годов под кратким, но ясным прозвищем Камнеед. На этот раз такие симпатии к сложнопережевываемой пище объяснялись тем, что артист якобы стал жертвой кораблекрушения у берегов Норвегии в 1761 году. Оказавшись на необитаемом скалистом острове, он стал жевать щебень и продержался на такой скудной диете 13 лет, пока его не подобрал проходивший мимо корабль. Он заявлял, что его пищевод уже привык к минералам как основному источнику пищи. Те, кто сомневался, приглашались на шоу, где он своими мощными челюстями с жутким хрустом перемалывал камни и гальку.

Камнеед попал в поле зрения врачей: в рекламном объявлении утверждалось, что медики сэр Джозеф Бэнкс и великий Джон Хантер были поражены такими способностями, однако никто из них не описал этого случая в своих трудах. Лишь доктор Монро написал короткую статью о Камнееде в «Медицинских комментариях».

Есть много примеров других британских обжор, чаще не выступавших на сцене, а просто тех, кто на пари поглощал в больших количествах еду и напитки. Подобное развлечение, судя по всему, пользовалось популярностью в деревнях и дожило там до XIX века. По словам газеты «Уордл» от 11 марта 1790 года, некий человек в Стиллингтоне, что в Ланкашире, выпил пять кварт эля, а затем прожевал и проглотил глиняный кувшин. Однако ему не пришлось долго наслаждаться лаврами победителя, так как его кончина последовала через 2 дня, – вероятно, в результате закупорки пищевода осколками кувшина.

«Таймс» от 26 августа 1824 года сообщила еще об одном печальном событии того же рода: некий обжора из Джерси начал с того, что съел шесть сырых яиц, запив их пинтой джина. Затем ставки начали повышаться, и он повторил этот подвиг еще три раза. Проглотив уже две пинты джина, он набросился на ветчину и выпил еще два стакана бренди. А затем занемог, ушел домой и вскоре умер.