Вальс в чистилище - Эми Хармон

Они парили молча, пока Джонни, не прилагая видимых усилий, не отправил их в легкий полет через занавешенный проем сцены на высокий чердак, где хранилось множество старых костюмов и реквизита. Мэгги почувствовала под ногами твердую почву, и сила притяжения вновь вступила в действие. Жизнь вновь обрела вес, и Мэгги еще не была готова к возвращению.

— Я не хочу останавливаться, — горестно вздохнула Мэгги. Джонни тихо рассмеялся, прикоснулся лбом к ее лбу и провел руками по ее спине.

— Прости меня. Я не мог больше ждать, — вздохнул он. Мэгги была озадачена его заявлением и подумала, не может ли он так долго находиться в невесомости.

— Я не мог больше ждать, — повторил Джонни. — Я так хотел поцеловать тебя, но не хотел потерять контроль и отправить нас в невесомость.

Сердце Мэгги выскочило из груди и улетело на крыльях бабочки. Она закрыла глаза, когда он на цыпочках провел пальцами по ее позвоночнику и легкими движениями прочертил длинную линию от плеч до рук. Он отпустил ее руки и обхватил ее талию, его длинные ладони протянулись от ребер к бедрам. Притянув ее к себе, он зарылся лицом в ее шею, и его охватило желание раствориться в ней. Мэгги гладила его по волосам, давно забыв о своем желании продолжать полет. Джонни поднял голову, приник к ее рту и провел губами по шелковистой щеке. Она встретила его на полпути и нежно провела губами по его губам, ощущая теплый медовый вкус и смакуя его имя на своих губах, когда он прижался к ее рту. Им отчаянно хотелось быть ближе, полностью потерять себя и никогда больше не разлучаться.

День прошел не спеша, как будто время остановилось и открылся другой мир, где они были единственными обитателями. Мэгги достала из коробки старинные костюмы: шляпы, фраки, платья с пышными юбками и пышными рукавами. В углу стояло длинное овальное зеркало, и у Мэгги появилось вдохновение нарядить Джонни и посмотреть, как он выглядит в зеркале. Наверняка его костюм не исчезнет. Конечно, брюки и пиджак драпировались так, словно их носил человек из плоти и крови. Шляпа парила над отсутствующей головой, а из пустого рукава торчала трость. Джонни не знал, почему он не подумал об этом раньше. Теперь он мог по-настоящему напугать учеников школы Хонивилл.

— Ты такой нарядный, — поддразнила его Мэгги, удивляясь тому, что его отсутствие отражения больше не способно ее напугать. Она как будто приняла его целиком, смирилась с его истинной сущностью и больше не боялась его.

Джонни приклеил густые черные усы под нос и загибал верхнюю губу, чтобы они не свалились. Усы волшебно влились в образ на безголовой фигуре в зеркале, и они оба разразились хохотом.

Мэгги нашла парик Мэрилин Монро и надела его. Она приняла соблазнительную позу и с придыханием спросила Джонни, предпочитает ли он блондинок.

Я всегда думал, что да, пока не встретил милую маленькую букашку с большими голубыми глазами и длинными темными волосами. Теперь я люблю брюнеток.

— Правда? Ты предпочитал блондинок? — Мэгги стояла, положив руки на бедра, и пристально смотрела на него.

— Мне нравились девушки, и точка, Мэгги.

— Полагаю, ты им тоже нравился, — проворчала Мэгги, удрученно опускаясь на старый табурет.

— Я бы солгал, если бы сказал, что нет. — Джонни хищно ухмыльнулся и соблазнительно вздернул брови, заставив ее захихикать, несмотря на ревность.

— А что насчет тебя? Тебе кто-нибудь раньше… нравился? — спросил Джонни, стараясь не обращать внимания.

— Нет, — честно ответила Мэгги. — Никогда не встречала. Может быть, это просто отсутствие возможностей или мой менталитет выживальщика, но я никогда не встречала никого, кто бы вскружил мне голову… до тебя. — Она сняла светлый парик и провела пальцами по растрепанным волосам.

Джонни протянул руку и пропустил скользкие пряди сквозь пальцы. Он смотрел на нее с минуту, преданность и желание играли в его чертах. Он поставил ее на ноги перед зеркалом и встал позади нее, обхватив ее руками. Они трезво смотрели на отражение в зеркале — прекрасная девушка в невидимых объятиях своего суженого. Затем он обошел ее и встал перед зеркалом, заменив навязчивый образ чем-то более осязаемым.

— Мэгги. Я никогда не любил… до тебя, — тихо признался он.

Мэгги сглотнула эмоции, сжимавшие ее горло. Она много раз говорила Джонни, что любит его, но он никогда не говорил ей этих слов. Он боролся с этим, сопротивлялся этому, возможно, больше ради нее, чем ради себя. Теперь же, когда он подарил ей эти слова, она не позволила ему взять их обратно. Она хранила их и хранила его до тех пор, пока позволяло время.

Вскоре альтернативная вселенная, в которой они находились, была поглощена реальностью, и Мэгги с неохотой положила костюмы обратно в коробку и навела порядок в пыльном помещении. Нежно поцеловав ее и подняв на руки, Джонни отправил их в обратный путь по темному залу, поставив ее на то место, откуда несколько часов назад началось их путешествие. Расставаясь, они не прощались. Они оба знали, что отказались от прощания. Что бы ни случилось, прощаний больше не будет.

***

Шад захлопнул пустой мусорный бак и пнул дверь в туалетную кабинку. В тот день он выполнял все обязанности уборщика, захлопывая то одно, то другое, вымещая свое разочарование на всем, что попадалось ему на пути. После нескольких недель, в течение которых Мэгги выглядела так, словно умирала медленной и мучительной смертью — круги под глазами, грустная улыбка, пустое выражение лица, — она появилась после уроков с таким видом, будто выиграла в лотерею. Шад не был дураком. Он понял, в чем дело. Она снова увидела своего воображаемого друга, и он осветил весь ее мир. Как чудесно.

А ведь он волновался за нее весь день, переживал из-за того, что сказал этот толстяк Дерек. Он сомневался, появится ли она вообще на работе. Он немного рассказал дедушке Гасу о том, что произошло за обедом, когда Гас явился, чтобы вызволить его из кабинета директора. Шад клялся, что не бросал ни одного предмета, и некому было утверждать обратное. Он признался, что скандировал «Пищевая бойня», и согласился на лишение свободы на всю следующую неделю, и его отпустили.

Дедушка, правда, отнесся к этому спокойно. Он просто напомнил Шаду, кто будет делать всю тяжелую уборку в кафетерии. Он беспокоился за Мэгги и был удивлен не меньше Шада, когда она появилась на работе вся сияющая и улыбающаяся. Как чудесно. Шаду от этого