Мисс Никто (СИ) - Лаас Татьяна

— Запах не твой от куртки. Совсем не твой. Так… — она еще сильнее принюхалась и узнала чуть миндальный аромат. -…пахнет Жердь.

— Это его куртка, он больше меня, я и подумал, что в его куртке будет удобнее греться вдвоем. Но если сильно мешает запах, я могу…

— Не надо, — она чуть развернулась, утыкая нос в грудь Лина. — Проблема решена.

— Ты прям, как оборотень, на запахи реагируешь.

— Вся магия пахнет. Вот не поверишь — у каждой магии свой аромат. И у чувств свои запахи, и у мира свой запашок. Тут несет гнилью и предательством. Тут очень плохо, Лин.

— А в общежитии чем пахнет?

— Триумфом Жердя. Но если он тронет ту девушку… Если он её обидит… Без обид, Лин, но я его уничтожу. Я ловец. Я обязана защищать мир от безумия оборотней.

Он ничем не показал, что ему больно. Даже рука, обнимавшая её, не дрогнула. Он лишь задышал чуть чаще — грудная клетка под ухом Ник так и заходила ходуном, а потом мягко сказал:

— А с чего ты взяла, что Жердя надо уничтожить?

— У него гон. Я тебя как представлю в таком состоянии — мне дурно сразу, Лин… Я сдохнуть хочу… Ведь и Жердь, и ты… Вы хорошие. Но ваш гон…

— Во-первых, Ник, я уже говорил — я на блокираторах. Я… омега. Понимаешь? В стае в этом плане я омега.

Она резко села, чуть не ударяя макушкой Лина — тот вовремя отстранился.

Ник развернулась так, чтобы смотреть Лину прямо в глаза. Зеленые. Яркие. Красивые, орки его задери, природа щедро отсыпала красоты и притягательности оборотням.

— Линдро, ты не омега. Никогда так о себе не говори. Никогда.

— Ник, аргументируй?

Вот что в Лине Ник нравилось больше всего — он не упирался рогом, он просто просил объяснить свою точку зрения. Даже когда не знал её толком в зоне перед кампусом.

— Ты человек, Лин. У людей нет ни альф, ни омег, у людей все имеют право есть и пить одновременно, у людей, Лин, равноправие. Ты человек, никогда больше не называй себя омегой. Это какие-то дикие пережитки патриархального общества.

— Какого общества? — почему-то с усмешкой спросил он.

— О, все забываю о пробелах в образовании… Патриархальное общество — общество, где мужчина главный, где идет чёткая градаци… О, небеса… — она замолчала.

Лин очень серьезно сказал:

— Ник, я именно из такого общества. У нас женщины получили многие права только после войны, и то потому, что ваши человеческие женщины уже давно равноправны во всем с мужчинами. Было неприлично — победители, а права хуже, чем у побежденных.

— Иначе сидели бы ваши оборотницы дома и дальше. Ох, орки рогатые… — Она прикусила губу, правда, не дождалась поправляющей её руки Лина — они сейчас были заняты тем, что держали полы куртки. — Я и забыла, что ты выходец из жутко патриархального общества с еще и дикими кастами внутри. Знаешь, с тобой об этом забываешь напрочь. Ты удивительный. И не смотри так — мастер-класс по комплиментам мне не нужен, потому что сейчас я говорю чистую правду. Ты удивительный, твоей будущей девушке невероятно повезет. И не ерзай так, я верю — все исправится. Все изменится. Не ты ли говорил, что мир меняется? Все изменится, Лин. Для тебя, для меня, для всех. Мы не реликты с тобой, мы просто иные, но мир подстроится под нас. И, хочешь, я организую тебе свидание с той официанточкой? Она была в восторге от тебя.

Он тихо рассмеялся, и Ник уткнулась ему лбом в грудь.

— Смейся, смейся, но ты нравишься девушкам, это факт. И тему омеги закрыли. Давай, что там было вторым у тебя в аргументации про Жердя?

— Ник, я понимаю, у тебя немного иной опыт…

— Это еще легко сказано, Лин. Нам показывали в школе ловцов то, что оставляют оборотни от девушек после… после… Эм… своих игр.

— Ник, от маньяков не застрахован ни один из видов. Мы таких находим и уничтожаем. Людей. Оборотней. Вампиров. Фейри. Вне зависимости от вида — все преступники получают наказание. Это непреложно, Ник. Но Жердь же не преступник. Разве у вас во время любви убивают будущую мать? Разве Жердь похож на того, кто убьет свою избранницу? Да, она человечка, она сама вместе с Жердью примет решение — нужен ли ей ребенок. И если не нужен — ребенка не будет. Но будь на её месте оборотница — ребенок бы был. Это песнь любви, Ник. Это дни любви. Дни счастья, невероятного и безбрежного. Оно приходит раз в году, когда мир поет в твоей крови, и лишать этого, и сажать на блокиратор — а надо ли? Раз в году можно и потерпеть, постоять вдалеке, не вмешиваясь в песнь жизни, Ник. От тебя не убудет, а Жердю будет хорошо. Он не обидит девушку, слово чести. А то, что он немного неуправляем — можно потерпеть. Завтра отдых, устрою спарринг, пару раз поваляется, сдаваясь и признавая мое лидерство, и снова станет как шелковый. Ник, оборотни уже давно изменились. Уже два поколения мы не подвластны лунным циклам. Мы не воем на каждую полную луну, мы не теряем разум в полнолуния. Мы изменились.

— Волчьи…

— Им трудно, да, Ник. Они были самые подверженные влиянию лунных циклов, но даже у них десять лет как нет преступлений в полную луну. Выросло поколение, которое никогда не теряло голову и разум. Мы изменились. Только люди по-прежнему это игнорируют. Война в том числе из-за этого и началась — и мы, и вампиры, которые тоже смогли сделать качественный скачок в эволюции и перешли на кровь животных, просили пересмотреть законы и признать нас неопасными видами. Нам отказали, сказали ждать — мы ждали два поколения измененных, Ник. Поверь, мы не звери. Мы разумны. Мы не калечим ни в полнолуние, ни в солнечный цикл, который вы называете гоном.

— А вампиры пьют кровь людей до сих пор — в тайных барах.

— И такие бары и кормежечные мы находим и закрываем. Людей отправляем на реабилитацию, а владельцев — в тюрьму. Еще вопросы, Ник?

Она вздохнула, сильнее прижимаясь к Лину. И молчала.

— Так, может, тебя проводить в капсулу? Извини, что Жердь оказался… шумный.

— Не то слово. — рассмеялась она. — Не то слово. И… Мне тут хорошо, Лин.

— Тогда посидим тут.

— Расскажи что-нибудь еще. У тебя хорошо получается.

— О, я даже не знаю, что сказать… Пожалуй лишь то, что с удовольствием посмотрю, как ты мне устраиваешь свидание. Я такое задание — свидание с девушкой точно провалю на пятом десятке лет.

— Смейся, смейся, не нравится официантка — найдем красивее. Или умнее. Или бережнее. Деликатнее, мягче, внимательнее… Всяко лучше, чем я.

— Угу.

— Вот тебе и угу, Лин. Мир меняется.

— Да, Ник. Меняется. И виды меняются. Тебе не стоит бояться нас.

— Ага…

— Ага, Ник… И кому-то явно пора спать…

Ник проснулась в капсуле. Минуть пять тупо смотрела в потолок и не могла понять, где находится. И почему звенит будильник, который она не ставила. И почему так вкусно пахнет. И кто стащил с неё куртку и обувь. Впрочем, последнее и так ясно — Лин. Не хотела бы она быть на его месте — с двумя занятыми её сонной тушкой руками затаскивать её сперва в салон бронеавтомобиля, а потом и в капсулу. Значит, кто-то ему помогал. А кто — знать не хотелось. Оставалось надеяться, что не Перес.

Она сонно зевнула, села, рукой заправляя растрепанные волосы за уши, и с удивлением уставилась на полку у входа. Там, кроме её наушников с музыкой, которые по идее остались в комнате общежития, стояли чашка с крепким, черным кофе и тарелка с не менее черным, очень темным (сгорел он у Осени, что ли?) блинчиком, сложенным конвертом. В блинчик были запакованы яичница, сыр и ветчина — это выяснилось позднее, когда Ник убрала веселый флажок, воткнутый в еду. На знамени было написано: «Извините, парней не нашлось!».

— Оооосень… — выдохнула она, пряча знамя себе в куртку. Потом дома подумает, что с этим знаменем делать. Может, воткнет в замороженные блинчики? Им так будет веселее в морозилке.

Глава 16. Злая принцесса

Ник привела себя в порядок в санитарном отсеке, посмотрела на часы — время подбиралось к десяти утра, и пора было выходить. Она замерла у лестницы, осматриваясь.