Перерождение темного архимага. Сибирский рубеж - Amazerak
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Магические занятия могли бы оказаться мне даже полезными, если б там обучали чему-то большему, нежели стандартным атакующим и защитным техникам, и без того мне известных. Впрочем, пару приёмов мне всё же не помешало вспомнить, например, воздушные лезвия и воздушная плеть, которые в прошлой жизни почти не использовал. Забыл их настолько, что на первом занятии даже создать не смог.
Тренер удивился тому, как я до сих пор не научился подобным приёмам. И это действительно было странно.Пришлосьсказать, что я тренировал только защиту и управление воздушными потоками. Тогда тренер вызвал меня перед строем, велел создать барьер и стал проверять его на прочность воздушными клинками, но как ни старался, пробить не смог. Мне тоже не удалось его оторвать от земли, когда он приказал атаковать. Наш преподаватель магии имел ранг старшего мастера и умел противодействовать подобным приёмам.
Шести дней мне вполне хватило, чтобы вспомнить забытые техники, и к субботе я уже уверенно владел воздушными лезвиями, хотя силы в них до сих пор было мало, особенно если сравнивать с моей тёмной магией, о которой на время пришлось забыть.
В целом учёба в первую неделю шла гладко. Офицеры никого не дёргали без лишней надобности, особенно аристократов. А наш прапорщик Волков не только вид имел добродушный, но и по нутру таковым являлся. Любил поиграть в карты, чем они с Ромой и ещё парой курсантов иногда занимались на досуге, да и с нами вёл себя дружелюбно. Возможно, офицеру это и не стоило делать, но возражать против такого командира взвода дураков не нашлось.
Простых ребят, конечно, гоняли больше: их то полы запрягали мыть, то дежурить, то что-то разгружать или убирать. Аристократы же жили вольготно, а Роме даже гитару вернули через пару дней.
Дуэль у них с Димой так и не состоялась. В первый день они чуть было не поцапались, но потом общались друг с другом нормально. Да и вообще, в первую неделю аристократы вели себя относительно спокойно.
Совсем иначе дела обстояли у простолюдинов. На третий день вечером, когда все отдыхали перед отбоем, нас всполошил жуткий грохот. Мы отложили дела и отправились смотреть, что происходить.
В казарме творился настоящий погром. Четыре кровати валялись на боку, а десяток ребят возились рядом. Кто-то дрался энергетической магией, другие боролись, лупя друг друга кулаками. Остальные собрались вокруг и яростно болели за сражающихся. Но тут выбежали сержанты и разняли драчунов, а нас разогнали по комнатам, так и не дав посмотреть представление.
Когда сержанты увели нарушителей, мы вернулись в казарму и спросили, что случилось. Оказалось, подрались уральцы и сибиряки. Парень из одной группировки неудачно подшутил над парнем из другой, и это переросло в мордобой.
А ещё я заметил, что некоторые аристократы буквально с первых дней попытались найти себе «прислугу» среди мещан, чтобы те занимались бытовыми делами, вроде стирки и чистки формы и обуви. Так, под покровительством Рюмина ещё в Первосибирске оказались четверо простых ребят, и он иногда их запрягал то ботинки почистить, то в магазин сбегать.
В пятницу на утреннем построении произошёл ещё один инцидент: у двух мещан оказались разбиты лица. По официальной версии, первый поскользнулся на лестнице, второй упал с кровати. Но уже вечером нам стала известна правда.
В соседней комнате проживал некий боярин Волгин — здоровенный широкоплечий малый, обладающий при всём при этом ещё и сильной магией на уровне мастера третьей ступени (подавляющее большинство курсантов имели ранг ниже). Этот Волгин был ужасно заносчив, он вырос в богатой семье и приехал добровольцем за ратными подвигами. Само собой, боярин посчитал, что ему необходима прислуга, но пара ребят с такой постановкой вопроса не согласились, за что поплатились разбитыми лицами.
Но что самое интересное, один из побитых парней находился под покровительством Рюмина. Того, конечно же, возмутило самоуправство другого аристократа, и он пошёл разбираться к Волгину. Дело, как и ожидалось, закончилось дуэлью, но только неофициальной.
— Завтра разберёмся, — сказал Рюмин, вернувшись в комнату. — Есть здесь одно укромное место, там состоится поединок.
— А как же офицерский суд? — поинтересовался я. — Думаешь, стоит рисковать?
— Мне плевать на этот фарс. Нам наверняка запретят драться. Да и никто не узнает. Вы ведь будет молчать, правильно?
— Само собой, только узнать всё равно могут.
— И что? Что мне сделают? Посадят в карцер? Значит, посижу в карцере пару дней. Плевать, — Рюмин был парнем благородным, но, похоже, вспыльчивым. — Так кто моим секундантом будет?
— Давай, я, — вызвался Рома.
Поединок устроили на следующий день после лекций. До отбоя оставалось два свободных часа. Место выбрали между гаражом и пристроенным к стене складом. Во всей крепости это, кажется, был единственный пятачок, скрытый от посторонних глаз. Камер видеонаблюдения мы здесь тоже не обнаружили.
Биться решили до первой крови. Никто не хотел, чтобы о драке стало известно офицерам.
Рюмин и Волгин скинули кители и встали друг напротив друга. Начался бой.
У обоих оказалась обычная энергетическая магия, поэтому действовали они одинаково: закрывались силовыми полями и атаковали энергетическими клинками и копьями. Волгин имел чуть более высокий ранг, но соперник не поддавался. Сражались почти на равных. Однако в какой-то момент силовое поле Рюмина оказалось пробито, и светящийся энергией клинок уколол парня в живот. Секунданты тут же остановили бой, и Рома подбежал к пострадавшему.
Рана оказалась неглубокая, буквально царапина, кожу рассекло, но укреплённое духовным огнём тело не позволило клинку вонзиться глубже. Только крови натекло много, вся майка перепачкалась.
И вдруг в проходе появились лейтенант Шаховской, прапорщик Волков и два сержанта. Как они узнали про драку, никто не понял, однако оба дуэлянта сразу же отправились в карцер, а все, кто пришёл смотреть поединок, получили выговор.
Воскресенье был выходной. Утром всех потащили в местную церковь, затем Шаховской мурыжил нас наставлениями, учил, как себя должны вести аристократы, как должны вести простолюдины, рассказывал о наказаниях за провинности, об опасностях, ожидающих нас в областях тьмы. Чувствовалось, он любил выступать на публике, человеку нравилось, когда его слушают разинув рот. Потом потребовалось заполнять какие-то анкеты.
И только после обеда, наконец, выдалось полностью свободное время. Правда, за пределы учебного центра нам выходить запрещалось и даже не разрешалось
