Бог без машины: Истории 20 сумасшедших, сделавших в России бизнес с нуля - Николай Кононов

Один из самых больших моих недостатков — нетерпеливость. Я принял то, что нельзя достичь всего и сразу. Дорога к Великой компании очень сложная, она может быть длинной, и надо набраться терпения. Я понял, что настоящих Целей достигает тот, у кого есть терпение и кто готов потратить на это свою жизнь.

Круто. «Цели» с прописной буквы и так далее. Только теперь Федору предстояла долгосрочная каждодневная борьба, в условиях, когда из колес торчат палки.

Партнеры натравили на него «безопасника», бывшего гэбиста. Тот, включив ментовской говорок, пугнул тюрьмой. Федор рубил в глаза: я напишу все в блоге, я ничего не боюсь, так как не совершал ничего противозаконного.

Рассказывая его историю, я вижу, как луч света ползет за фигурой, одолевающей трос. Лонжи нет — но нет и зрителей, и манежа. Федор балансирует под черным куполом и сознает, что Мордор не так уж и страшен, гораздо страшнее ломать себя. Дело не столько в крестных отцах, сколько в нем самом.

Кассовый разрыв нечем затыкать. Все, у кого Федор мог занять деньги, уже дали кредит. Федор вешает объявление: продается автомобиль «Тойота-Камри», такого-то года, полмиллиона рублей. Вырученные деньги он забрасывает — как в топку — в оборот и пересаживается на велосипед.

Чтобы не свихнуться, они с Люсей по воскресеньям ужинают в ресторане и стараются говорить о чем угодно, но не о делах. Иногда получается.

Как-то к ним заезжает Батя, каланча-латинист. Теперь он милиционер, прослужил год участковым в деревне — по убеждениям. Его перевели в Сыктывкар, оттуда в Новороссийск, он вырос в чине и попал в кадровый резерв.

«Здорово», — восхищается Федор. Но чем дальше они говорят, тем острее понимает, что не здорово.

Батя твердит, что стране нужен порядок, Путин сильный, ему люди верят, а всех бизнесменов к ногтю, чтобы не грабили народ. Федор слушает этот трэш и не выдерживает. «Народ твой работать не хочет, люди ленивые, а я им зарплату плати?!» — «Да, — отвечает Батя. — Наживаешься на них, вот и плати».

Да-а-а, кривится Федор. Теперь я знаю меру слепоты, которой жизнь наделяет тех, кто алчет сильной руки, — и как я был прав, когда боролся за свободу, плюя на чекистские речи о защите империи от распада.

Огромный Батя верит им как мальчик — что странно с его эрудицией, но, видимо, и так бывает. Теперь понятно, отчего он попал в резерв — образованные пешки на дороге не валяются.

Когда Батя стал крыть нерусских, Федора осенило — а может, власть права и надо закручивать, закручивать гайки, чтобы они не перегрызли горло друг другу, и, если уж не любят труд, то пусть хотя бы боятся воровать?

Василий так и не вернул ему два миллиона рублей, и после очередного конфликта Федор сделал то, чего опасались партнеры, — рассказал их историю публично.

Мне было сложно сделать этот шаг — публично признать отрицательный результат. Но надо смотреть правде в глаза. Нам были очень нужны оборотные средства, у нас постоянно были кассовые разрывы, при этом у меня требовали погасить займ компании Х. Началась холодная война.

Партнеры резко захотели финансового контроля за компанией. Я отказал им, потому что боялся за наш бизнес. Я боялся того, что они начнут выводить деньги. Я знал, что кроме меня никто лучше не справится сегодня с оперативным управлением. Они мало что понимают в торговле и делали просто опасные предложения (например, резкое снижение товарных запасов) для высвобождения денег.

Как к ним относиться? Они вложили серьезные деньги в компанию. Их подкосил кризис, вот они пытаются найти виноватого. Такая позиция.

Выношу ли я «сор из избы»? Можно назвать это так. Но я никогда не давал никому никаких обязательств о неразглашении какой-либо информации о моих взаимоотношениях с партнерами. Я никогда не обманывал партнеров и никогда не буду этого делать — «сливать» или «пилить» деньги, как это любят в нашей стране.

2009–2010, МОСКВА, СЫКТЫВКАР, САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

Федор бодрился, но отношения в компании испортились окончательно, а бизнес переживал не лучшие времена.

Его позвали в Москву на вручение книгоиздательской премии. «Лучшим торговцем признан…» Федор, слегка сутулясь, вышел к микрофону. «Этот человек по достоинству заслужил премию, которую вручит знаток Анатолий Вассерман», — выкрикнул вертлявый конферансье. К ним приближался человек в жилете, из карманов которого торчали незаменимые в случае ядерной войны пассатижи, зубные щетки и другие предметы.

Федор пожал ему руку и взял микрофон. «Спасибо за доверие. Я сегодня приехал в Москву и прошелся по магазинам…» Тут он задумался. Повисла пауза.

Федор о чем-то размышлял. Вдруг покраснел, как студент, махнул рукой и ушел в завивающуюся вокруг прилавков толпу.

Он решил покинуть «Бук-Трейд», какую бы боль и горечь ни нес этот шаг. Он не выполнил обещания, данные в блоге, и переживал, что оказался пустословом. Перебирал новые возможности, связанные с книгами, и искал, кому продать свою первую компанию.

Ночами мы сидели в скайпе и вертели, как стеклянный шар, идеи. Федор переходил на шепот и оглядывался — за его спиной в однокомнатной квартире спали жена и дочь, он боялся их разбудить.

Так прошла зима.

Весной на долю Федора нашелся покупатель. Ему предстояло отдать компанию бывшему конкуренту — тому самому канцеляристу, что топил его в блоге.

Конкурента привлекла синергия с «Карандашом» и доступ к книжным прилавкам сети. Партнеры уперлись, но поскольку понимали, что не разбираются в ритейле — согласились на нового игрока, знающего рынок.

Собрание. Федор шествует на казнь. Менеджеры выстроились, как гвардейцы, и, чтобы они не подумали, что вышвырнутый в отставку полководец пришел восстанавливать их против новой власти, он улыбается.

Потом вдыхает воздуху и чеканит: «Я выхожу. Новый акционер — “Ликор”, Румянцев».

Что?! Конкурент?! «Так будет лучше для всех», — твердит Федор и рассказывает историю отношений с холдингом. Его вроде бы поддерживают.

«Представляешь, приснился сон, — скайп зачем-то добавляет голосу Федора дрожь. — Я иду с Румянцевым по магазинам, складу и нахожу какие-то недоделки везде, недоработки. И такая накатила тоска, что продаю самое дорогое, что выстрадано. Проснулся и чуть не рыдал, хотя вроде научился все воспринимать спокойно».

Новое дело Федор искал несколько месяцев. Согласился было на предложение знакомого отстроить его мебельный бизнес, но понял, что партнер не готов ужесточать дисциплину — а без этого браться было бессмысленно.