33. В плену темноты - Гектор Тобар

У дыры, в которую бесконечным потоком лилась вода из ствола, ведущего на поверхность, несли вахту Дарио Сеговия, Пабло Рохас и Ариель Тикона. Они хотели первыми увидеть, что будет дальше, и вот наконец вверху показался серый электрический свет. По мере приближения он становился ярче, и троица подняла крик.

– Что-то опускается к нам! Быстро все сюда!

Столпившись вокруг дыры, тридцать три шахтера увидели стеклянный глаз на каком-то шарнирном устройстве. Луис Урсуа решил, что перед ними – горнорудный сканнер, применение которого ему уже приходилось видеть ранее в ходе изыскательских работ, но потом еще кто-то из шахтеров констатировал очевидное:

– Это камера.

– Лучо, ты же босс, поговори с нею! Да покажись ей!

Урсуа вплотную подошел к камере, спрашивая себя, имеет ли она встроенный микрофон (она его имела, но он не работал: Урсуа даже не подозревал, что к ним обратится сам президент Чили).

– Если вы меня слышите, покачайте камерой вверх-вниз, – попросил Урсуа.

Камера начала двигаться – по кругу. Урсуа пошел за ней следом, словно в смешном и нелепом хороводе, пока она вновь не повернулась к нему «лицом» и не остановилась.

А там, на поверхности, президент, Андре Сугаррет и целая группа чиновников и технических специалистов наткнулась на взгляд пары глаз, глядящих на них с черно-белого экрана. Эти глаза показались им какими-то потусторонними и нереальными. Психолог Итурра тоже увидел их, потом разглядел источник света над ними, а затем и остальные лампы на касках шахтеров, перемещающихся на заднем плане. Всего ламп оказалось семь штук. Он еще подумал: Что ж, по крайней мере среди них есть семеро, кто поможет нам управиться с остальными двадцатью шестью – если дело дойдет до этого.

Тем временем внизу радость оттого, что их наконец нашли, быстро улетучилась. «Мы очень голодны, – писал Виктор Сеговия в своем дневнике. – А гора вокруг по-прежнему трескается и грохочет». В течение нескольких следующих часов спасатели работали наверху над шахтой. «Единого мнения нет. Настроение подавленное». Марио Сеговия затеял спор с механиками-подрядчиками Хуана Карлоса Агилара. Как выразился потом сам Сеговия, это было «недоразумение». Поначалу шахтеры пытались угадать, какую еду получат первой. Бутылочку кока-колы или плитку шоколада, быть может? А что еще может пролезть в такую трубку? Пиво! В трубу диаметром в пятнадцать сантиметров можно втиснуть массу великолепных и питательных пищевых продуктов и напитков, но в данный момент ее выходное отверстие источало лишь капающую нескончаемым потоком грязную воду – причем столько, что вскоре им придется сооружать водосток.

– Что там происходит? Почему они так долго не дают нам еды?

Наконец, в 14:30 пополудни, то есть более чем через 32 часа после первого прорыва бура, в шахте появился новый объект. Это оранжевая запечатанная пластиковая трубка, внутри которой что-то было. Она напоминала пасхальное яйцо-переросток, только вытянутое в длину. К трубке зачем-то прикреплен болтающийся провод. «Тут какой-то провод, позовите Эдисона», – крикнул один из шахтеров, потому что Эдисон Пенья – электрик. Вскрыв трубку, Эдисон обнаружил внутри телефонный провод и трубку мобильного телефона.

Армия спасателей насчитывала множество экспертов и техников самых разных специальностей, и в тот момент чилийское правительство вело консультации со многими странами и организациями со всего мира, включая НАСА. Но телефон, опущенный в трубу, представлял собой аппарат, собранный из частей бывших в употреблении мобильных устройств. Соорудил это чудо инженерной мысли тридцативосьмилетний бизнесмен из Копьяпо, Педро Галло. Возглавляемая им компания предоставляет услуги связи окрестным шахтам и рудникам, а сам он обретался в районе «Сан-Хосе» еще с 6 августа. Он то и дело пытался предложить свою помощь и ноу-хау, но кое для кого превратился в настоящего зануду, и нашлись официальные представители «Коделко», которые посоветовали ему не лезть не в свое дело. Родственников среди пропавших шахтеров у Галло не было: как и многие другие, он пришел сюда, потому что понимал – на его глазах на этом продуваемом всеми ветрами горном склоне разворачивается эпическое действо. И он остался на шахте в надежде сыграть свою роль в этой драме, даже несмотря на то, что жена настойчиво звала его домой – она была на седьмом месяце беременности. Наконец, утром 23 августа, он получил свой шанс. «Вы нужны нам, чтобы протянуть ту телефонную линию, о которой столько говорили», – заявил ему один из управляющих «Коделко». И уже через сорок пять минут, воспользовавшись частями старых аппаратов, куском пластиковой формовки и несколькими сотнями метров выброшенного за ненадобностью провода, он соорудил телефонный приемник и передатчик.

В 12:45 пополудни под пристальным надзором министра Голборна, Карлоса Барры и множества других глаз телефон Галло начал спуск к оказавшимся в подземной ловушке людям. Присоединенный к телефону провод состоял из девяти отрезков, соединенных между собой весьма грубо, с узлами, замотанными изолентой, и в какой-то момент министр даже задал ему вопрос: «Что это за штуки? Это передатчики?» – на что Галло ответил: «Нет, Señor Ministro, в этих местах я соединил провода между собой». Через пятьдесят минут телефонная трубка опустилась на глубину в 703 метра и достигла дна. Последний отрезок провода Галло соединил с самым обычным дешевым телефонным аппаратом, который можно найти в миллионах офисов по всему миру.

Подняв трубку, Голборн произнес несколько слов в соответствии с шахтным протоколом, который предложил ему связист.

– Внимание, шахтная смена, – сказал министр. – Здесь поверхность.

– Здесь шахта, – ответил ему Эдисон Пенья. – Вы меня слышите?

– Да, я вас слышу, – отозвался министр, и после этих его слов пара дюжин людей, столпившихся вокруг телефона на поверхности, разразилась криками и аплодисментами.

Внизу, в шахте, Эдисон слышал все происходящее наверху с неожиданной отчетливостью, и в динамике звенели громкие, полные сил и надежды голоса живых людей из внешнего мира: «Я хорошо слышал всю эту ораву. (La colectividad de esta gente). А когда до меня долетел этот твердый и решительный голос… я сломался», – после восемнадцати дней в темноте, после долгих часов тишины, когда он жил в обнимку со смертью и мыслью о том, что никто к нему не придет, Эдисона захлестнули эмоции. От звуков этих незнакомых голосов он заплакал. «Я просто не мог говорить».

– Это министр горнодобывающей промышленности, – представился министр.

Кто-то забрал у Эдисона трубку со словами, что передаст ее начальнику смены.

– Да, jefe de turno[42], так будет правильно, – согласился министр и включил внешний динамик, чтобы его слышали все вокруг.

– Говорит Луис Урсуа, начальник смены.

– Нас здесь двадцать человек, готовых оказать вам немедленную помощь, – заявил министр. – Как у вас дела? Как вы себя чувствуете?

– Хорошо. У нас все хорошо. И мы в прекрасном настроении, ждем, когда вы нас спасете, – поспешно и неуверенно ответил Урсуа, пожалуй, даже слишком поспешно.

Министр сообщил, что вскоре спасатели опустят в шахту питьевую воду и еще некоторые жидкости с инструкциями врача.

– Мы здесь пьем воду, – сообщил ему Урсуа. – Но на данный момент то немногое, что было в Убежище, мы уже съели.

Министр заверил его, что вскоре передаст трубку врачу, который и будет отвечать за их питание. Мужчины внизу пришли в неописуемое волнение, им ужасно хотелось выбраться, но во время этого первого разговора они так и не получили объяснения, как и когда их начнут спасать. Вместо этого Голборн, обуреваемый самыми разными чувствами, решил дать понять шахтерам, сколь много значит для всего Чили их освобождение.

– Я хочу, чтобы вы знали: эти последние семнадцать дней за поисками следила вся страна. И вся страна принимала в них участие, – пояснил он. – А вчера Чили праздновал. На всех площадях и во всех уголках люди искренне радовались тому, что мы установили с вами контакт.

Теперь уже шахтеры внизу пришли в восторг, и их крики и хлопки в ладоши жестяным комариным писком доносились из динамика. Полуобнаженным людям, едва не умирающим от голода, эти известия показались чем-то из области фантастики. Как выяснилось, пока они в темноте и одиночестве медленно умирали внутри этого каменного мешка, вся страна молилась за них, думала о них и работала над тем, как вызволить их из подземного плена. У них возникло ощущение, словно из темного, мрачного склепа они шагнули в волшебный мир сказки.

Когда крики понемногу смолкли, кое-кто из шахтеров начал подавать знаки Урсуа. Они хотели, чтобы начальник смены узнал насчет Рауля Вильегаса, водителя, который в момент катастрофы поднимался из шахты на поверхность.

– Я могу задать вам вопрос? – проговорил в трубку Урсуа.