Мама года или Замуж за гада (СИ) - Марс Тони

- У некоторых полукровок магические силы развиваются не постепенно, а рывками, эти этапы кругами и называют. Почему, без понятия, как по мне, идиотское обозначение, только если те, кто это не придумал, не имели в виду круги ада. Понимаешь, обычно прохождение круга очень болезненный процесс. Так, а теперь просто смотри. - он положил каменную плитку на край стола и вылил сверху кровь из бокала. Жидкость зашипела, посыпались искры, а сам камень, в местах, куда попала кровь, сменил цвет на ярко голубой. 

Прошла минута, две, Кифен молчал, задумчиво смотря на артефакт измерения магических колебаний в теле. И почему он раньше до этого не додумался?

Глава 30

- И? - Дамб не терпелось узнать результат. Граф Вальдернеский повернулся к ней, с гордой улыбкой подошел ближе и пожал руку.

- Поздравляю вас, Олимпиада Ивановна, с этого момента вы официально полностью здоровы и проживете очень долго. Это я вам как ваш лечащий вампир говорю. Вы магическое существо и проходите свой первый круг! - торжественно закончил он. 

-  Эм, и что же мне теперь делать? - растерянно хлопнула глазами Эрика. Она не строила серьезных долгосрочных планов как и зачем жить. И первый круг? Серьезно? Ей теперь нужно будет обучатся магии. Сколько вообще кругов она должна пройти? А жить ей теперь где? И как сообщить герцогу или пока не говорить, пусть попереживает, поухаживает?

- Расти сына, влюбись в кого-нибудь, замуж выйди. Как будто не найдешь чем себя развлечь. - с широкой улыбкой ответил Кифен, стирая кровь с каменной плиты. Прекрасно. Все просто прекрасно. Олимпиада будет жить, и от осознания груз вины на его сердце становился немного меньше. Степан незаметно вытер выступившие слезы. Если бы...если он мог вернутся назад, то смог бы спасти Софию? Сейчас у него есть магия, власть, деньги, но тогда он был беспомощен и не был в силах защитить и уберечь сестру. Но утешало то, что он хотя  бы помог Оле. Но раз она не больна, то можно ли считать это помощью?

Веце тихо постучал и заглянул в кабинет.

-  Господин, уже полвторого, Касмарин скоро расцветет. - вампир закинул измерительный артефакт в пространственное кольцо и повернулся к Дамб. 

- Так, Оленька, тебе пора баиньки, а меня ждут исследования и опыты! - Оля зафыркала и нехотя встала, Кифен закрыл за ними дверь на ключ, Эрика пробормотала “Спокойной ночи” и ушла в гостевую спальню к Зефиру. Степан оглянулся, коротко глянув ей вслед. 

Олимпиада была для него гораздо важнее, чем она могла себе представить, и когда он смотрел на нее, казалось, что призраки прошлого все еще преследуют его, а ее лицо - как напоминание о той, кого он не спас, потому что был слишком слаб. Оля была его наказанием и утешением, потому что видеть кого-то настолько похожего на Софию - больно, но мысль, даже простая мысль, что на этот раз он не ошибется, спасет, дарила облегчение.

Олимпиада была другой: грубее, проще, открытее, но хохотала и улыбалась так же ярко и искренне, как София. Похожа, и в то же время нет.

- Господин, вам не следует слишком много думать об этом. Все уже давно в прошлом. Живите настоящим. - проговорил Веце, видя, как отрешенно застыло лицо его господина. 

Полукровка не любил, когда граф вспоминал свой родной мир, после этого Кифен всегда ходил несколько дней с пасмурным настроением и был мрачнее тучи, не ел, не пил и все ныл, как виноват. Хотя Веце и сочувствовал своему хозяину, это раздражало. Столько лет прошло, а вампир все не отпускал свое прошлое и страдал от этого. 

- Ты не понимаешь. - горестно прикрыл глаза Степан.

- И не хочу. - Веце придержал двери в лабораторию для графа, и продолжил, - Сколько с вами знаком, как только у нас заходит об этом разговор, вы всякий раз говорите мне одно и то же. Надоели уже. Придумайте что-то новое. - полукровка, еще зеленый пацаненок, был прав, Кифен осознавал это, но не знал, что делать с той огромной виной, с той раной, что осталась на сердце после смерти Софии. Он не раз задавался вопросом, имеет ли право жить так счастливо и беззаботно, после того как не уберег младшую сестру.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Дожили, слуга упрекает своего хозяина. - проворчал Кифен, включая горелку. - Не будем об этом, давай работать. - Веце не ответил, недовольно сжал губы, бросив упрекающий взгляд на графа, и пошел снимать колбы с сушки над раковиной. 

А Оля долго не могла уснуть. Как жить дальше, когда понимаешь, что будешь жить? Как долго она еще должна будет кашлять кровью и не ошибся ли Кифен? Кто поджег ее дом и пытался убить? И, главное, зачем?

Будет ли Занефир рад, если она выйдет за герцога Ибенира, которого сын так долго ей сватал?

Что будет с ней теперь?

Утром Дамб наслаждалась чаем с плюшками в кабинете Кифена, пока тот что-то строчил в своих журналах исследований вместе с Веце. Занефир сидел на полу и увлеченно перебирал свои сокровища, любуясь запонками. Зинаида Аркадьевна хлопотала на кухне, силясь создать очередной кулинарный шедевр, и никого туда не пускала.

Полукровка заметил, что его господин на удивление быстро отошел от своего вчерашнего дурного настроения, обычно такое состояние у вампира длилось несколько дней, но, кажется, благодаря Олимпиаде, тоже сегодня отчего-то бодрой и счастливой, граф чувствовал себя гораздо лучше.

Веце оторвался от записей и сбегал в лабораторию за тетрадью, попросил драконенка не раскидывать свои вещи на полу и не играть с опасными предметами. Эрика искоса глянула на игрушки Зефира - единственным опасным здесь можно назвать лишь запонки - маленький ребенок мог нечаянно проглотить их, а взрослый наступить и это было бы куда больнее деталек лего. Но Занефир не настолько глуп, чтобы тянуть в рот всякую гадость, даже если она дорогая. Да и разбрасываться своими сокровищами юный дракон уж точно не станет, так что за сохранность ног тоже можно не переживать.

- С чем ты там играешь? - спросил Степан у мальчика, пока полукровка открывал тетрадь на нужной странице. Зефир вытянул запонки на ладошке, показывая свои драгоценные блестяшки. - О, так у меня таких много! - и отослал только вернувшегося Веце за вышедшими из моды запонками. Все равно для графа они стали давно бесполезны и сейчас почти ничего не стоили, а так хоть Зефиру будет с чем играть.

Занефир потерялся в ощущениях, когда перед ним вывалили чуть ли не полведра таких же блестяшек. Он был рад, ужасно рад, но… 

Драконенок стыдливо опустил голову вниз, даже забыв поблагодарить доброго дядю Кифена. Вампир дал ему столько сокровищ просто так, а он, Зефир, можно сказать, продал мамино счастье, согласился хранить страшную тайну, за маленькую горстку красивых камушков, считай, за просто так отдал. 

И вот теперь Занефир метался между двумя мыслями: первой - что он знатно продешевил, и второй - что его обманули. Жестоко обманули!

Мальчик встал, собрал все запонки в свой чемоданчик и ушел в игровую: размышлять о своем поведении и нынешних расценках на мам. 

Сколько стоит новая и как дорого обойдется ему мамино прощение? 

Может блестяшек и на папу хватит или даже сестричку?

Дети наверно дешевле, так что он сможет купить себе еще и братика. Младшего.

-  Иногда мне кажется, что Зефир скорее мой сын, чем твой. - проговорил Степан, Дамб вопросительно приподняла бровь. - Твои методы воспитания оставляют желать лучшего. - Оля фыркнула и пожала плечами, у нее теперь целая жизнь впереди, чтобы пересмотреть эти самые воспитательные методы и вырастить из Занефира нормального человека, ну, то есть, дракона. 

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И раз уж она больше не при смерти, то необходимость ярко наследить в  жизни ребенка, разумеется в хорошем смысле, отпала, нужно стать строже и меньше позволять Зефиру шалить. 

Но вот незадача - все свои шалости он, хитрец, проделывал в детском садике, а дома был как шелковый и с честными глазами обещал больше низачто и никогда никого не обижать. Если мама не проникалась его виртуозным и оооочень честным враньем, он забирался к ней на колени, обвивал руками шею и чмокал в щечку, приговаривая, какая она хорошая, добрая и красивая. Эрика плавилась, как мороженое на солнце, даже если и не верила ни единому слову своего сорванца.