Обмани меня нежно - Наталья Андреева

– Да, да, отдыхайте, – машинально ответил Громов. – В Питер я лечу один. Надо позвонить, заказать билет на самолет...

– Валерий Сергеевич, может, поездом? – подал дельный совет один из коллег. – Вы же на вокзале находитесь. До аэропорта добираться никак не меньше часа, потом еще с час ждать вылета, ехать в город из Пулкова – тоже время надо. Да вдруг еще погода нелетная. Я сейчас узнаю, когда ближайший поезд.

– Мне надо быстрее, – хрипло сказал он.

– Выспаться вам нужно. Я возьму СВ и постараюсь, чтобы к вам никого не подселили.

... Громов лежал на нижней полке, бессмысленно глядя в темное окно, и думал: «Как же так?» В купе он был один, и думать никто не мешал. Вся информация была у него, все перемещения Голицына и Семеновой зафиксированы, все разговоры записаны, кроме тех двух дней и ночей, что они провели вне зоны доступа. Но теперь он знал и название отеля, где они скрывались. Знал, что ночи они проводили в одном номере, в постели. Знал, что ели на завтрак и что пили. Знал, что при них не было багажа. Это-то и убивало. Они занимались любовью. Не бизнесом, а именно любовью.

Заехав днем на квартиру Голицына, они целовались всерьез. Такую страсть играть невозможно. Сидящие на прослушке мужики сами тряслись и ерзали на стульях. Любовь была той третьей силой, которая вмешалась в хитроумно спланированную комбинацию и спутала все карты. В том числе и его любовь к Виолетте, которая тоже не вписывалась ни в какие планы.

«Надо бы опустить шторы», – подумал он, но с места не тронулся. За окном стояла глубокая ночь, свет в купе погашен, и мелькавшие за окном фонари мешали спать. Нужно было всего-навсего опустить шторы. Но он почему-то этого не делал. Сон все равно не шел, и Валя бессмысленно глядел в ночь, на фонари, на яркие огни в окнах железнодорожных станций, на небо, которое было чуть светлее, чем темнота прохладного купе. Работал кондиционер, и Громов опять подумал: «Надо бы выключить кондиционер». Он замерз и очень устал, но не сделал ни того, ни другого. Не опустил шторы и не выключил кондиционер. Почему? Он и сам не смог бы ответить на этот вопрос. Ему казалось, что он медленно сходит с ума.

Он ехал допрашивать Каретникову. Допрашивать с пристрастием. Это была последняя зацепка. Связующее звено между Голицыным и Семеновой. Их золотой фонд. Он ехал, чтобы изъять их золото. И все-таки добыть себе победу.

Перов. «Приезд станового на следствие»

На следующий день, едва Георгий Викторович Голицын изволили проснуться, последовал звонок маме.

– Гера, я в городе, – словно извиняясь, сказала она.

– А почему не позвонила?

– Ты же работаешь.

– Я бы заказал тебе такси.

– Я не маленькая. Доехала. Общественный транспорт замечательно работает, автобусы ходят регулярно, электрички тоже.

– Зачем ты приехала?

– Мне надо было встретиться с Ефросиньей Ниловной. Твоей коллегой.

– С Ефросиньей Ниловной? – удивился он. – Ты что, принимаешь живое участие в судьбе ее кошек?

– Не стоит смеяться, – тихо сказала мама. – Фросе нужна помощь, вот я и приехала.

– Скажи мне, в чем ее проблема, и я попробую помочь. У меня возможностей всяко больше, чем у тебя.

– Вот здесь ты ошибаешься, – ему показалось, что мама улыбнулась.

– Ну а в музей ты зачем ходила? Я считал, что ты избегаешь бывать на бывшей работе.

– Работа не бывает бывшей, запомни, – вздохнула она.

– Так зачем?

– Фрося попросила.

– О, Господи! Что там у нее стряслось?

– В музее проверка, – голос у мамы стал напряженным.

– А ты переживаешь? Слушай, я сейчас приеду.

– Хорошо, – сдалась она. – Если у тебя есть время...

– Конечно, есть! Для тебя – всегда!

– Тогда отвези меня на дачу.

– С удовольствием!

Настроение у него было приподнятое после того, как он узнал результаты проверки в музее, и Катя вчера позвонила. Ка-тя-вче-ра-поз-во-ни-ла. Звучит, как начало романса, черт возьми! Оказалось, она дала ему правильный номер телефона! Свой! Настоящий! А он уж было испугался, что Катя исчезла навсегда! Уснул он абсолютно счастливым и проснулся в прекрасном настроении.

Съездить за город? Пожалуйста! Развеяться? Замечательно! Заодно заедет к Зое. Давно не виделись, соскучился. Но надо ее на всякий случай предупредить. Может, она тоже в городе, а не на даче. Он опять схватился за телефон.

Зоин мобильный долго не отвечал. А когда она, наконец, взяла трубку, он не сразу узнал ее голос.

– Говорите, – сухо сказала Зоя.

– Эй! Это я!

– Я готова выполнить ваш очередной заказ. Давайте договоримся о сроках, – сквозь зубы сказала художница.

Он удивленно посмотрел на трубку, которую держал в руке. Почему на вы? И какой заказ? В музее проверка, и он пока больше не планирует изъятие из фонда картин.

– Проект завершен, мне твоя помощь больше не понадобится, – весело сказал он. – Ты сейчас где?

– На даче, – сдержанно ответила Зоя.

– Я сегодня заеду. Сейчас отвезу маму, и...

– Не стоит. Раз проект завершен.

– Слушай, не дури. Ведь мы же с тобой дру...

Звонок прервался. Он перенабрал номер: занято. Что случилось? И тут он вспомнил, что сделал Зое предложение. Как неловко получилось, ведь потом он встретил Катю! Само собой жениться на Зое теперь невозможно. Она и обиделась. Ведь он поступил как свинья. Сделал женщине предложение и исчез. Мог бы, по крайней мере, дождаться ответа. Но ведь она ясно сказала: нет. Мы с тобой не пара. Надо поехать к Зое и объясниться. Сегодня же.

«Ка-тя-вче-ра-поз-во-ни-ла», – пела душа. «Кажется, я поглупел», – счастливо думал он. Казалось, что его любви без недели тысячу лет, а не без году неделя. Хотел солнечный удар – получи! Он ехал по городу и улыбался. Ка-тя-вче-ра-поз-во-ни-ла...

...В квартире родителей было тревожно. Он почувствовал эту тревогу, едва переступил порог. Мама выглядела взволнованной.

– Что же все-таки случилось с Ефросиньей Ниловной? – с улыбкой спросил он. «Кошачья битва» начала его забавлять.

– Гера, я понимаю, что у тебя много дел. Ты все время работаешь. Зачем тебе знать о ее проблемах?

– Время, которого у меня нет, – это деньги, которые у меня есть, – рассмеялся он. – Так теперь устроена жизнь, мама. Но на тебя я всегда найду время, даже если потеряю при этом деньги. Ты для меня важнее. И твои подруги. Так что там у вас?

– Бывает, что человек запутался. Идея с приютом, она, конечно, хороша, но...

– Понимаю: надо много денег.

– Никто не хочет этим заниматься, – пожаловалась мама. – Я сказала, что готова ей помочь. Вместе ходить по инстанциям...

– Мама! – он пришел в ужас. – Пожалей ты себя! У тебя что, есть деньги давать взятки? Ты это умеешь?

Она залилась краской.

– Мама, – теперь он говорил ласково, – ты абсолютно к этому не приспособлена. И Ефросинья Ниловна тоже. Чтобы выжить в современном мире таким, как вы, питающимся нектаром искусства бабочкам, надо сложить крылышки и забиться в кокон. Тогда будет не так больно в случае соприкосновения с его острыми углами. Я твой кокон. Через меня ты должна воспринимать все новости оттуда, – он указал на окно. – Потому что вокруг тебя слишком много несправедливости, а ты болезненно это переживаешь. Пойми, ты не в состоянии ничего исправить. И я тоже. Мы можем только приспособиться к окружающей нас суровой действительности. Не хочешь есть людей, люди съедят тебя.

– Гера! Это же людоедство в чистом виде! Так нельзя!

– Да, так нельзя. Но в то же время иначе теперь нельзя, мама. Иначе все будут тебя иметь, а если иметь с тебя нечего, просто забудут о твоем существовании. Человеку больше не нужен человек. Ему нужен Интернет. Выбрось ты из головы эту идею с кошками. Ну, возьми у нее, если хочешь, парочку. Отвези в деревню. Им там будет хорошо. Одного кота я даже могу взять к себе. Но кота! Не кошку. Из любви к тебе, ведь я вижу, как ты переживаешь.

– Какой же ты хороший, Гера, – сквозь слезы улыбнулась мама.

– Ты что? Плачешь?!

– Нет, в глаз что-то попало.

– Ты плачешь! Да что там у вас стряслось?! – разозлился он.

– Ничего, – она попыталась улыбнуться. – Я просто разбирала старые фотографии, и...

– А, понятно, – от сердца отлегло. – Нахлынули воспоминания. Так бы сразу и сказала.

– Я сейчас приберусь в комнате, и мы поедем. Ты торопишься?

– Нет. У меня сегодня выходной, – соврал он. – В связи с проверкой.

Мама прошла в спальню, он следом. Раньше это была его детская. Тоже, знаете ли, нахлынули воспоминания. На диване и в самом деле были разложены старые фотографии. И на столе, где он раньше делал уроки. Даже на полу. Мама купила альбом и теперь аккуратно подписывала под каждым вновь подклеенным фото дату, и кто на нем изображен. Вот что значит музейный работник! Она приводила в порядок собранные за долгие годы экспонаты: черно-белые образы друзей и близких. Он почти не видел цветных фотографий.

– Я сейчас, сынок.

Он с улыбкой смотрел, как она собирает с пола снимки. Раньше его всегда раздражала маниакальная страсть некоторых людей фотографироваться на фоне всех без исключения интерьеров, со всеми, кто их окружает, пусть даже это случайные знакомые. В Питере их было особенно много, любителей фотографироваться, этот город привлекал романтиков, манил иностранцев, притягивал истосковавшихся без развлечений провинциалов и даже москвичей, казалось бы, пресыщенных зрелищами. Толпы туристов бродили по городу, вооруженные видео– и фотокамерами. Раньше его это раздражало, а теперь...