Золотое рандеву - Алистер Маклин

— Отведи его в каюту, Карлос. Потом доложишь. Я резко отпрянул назад, а из трюма вертикально вверх ударил яркий луч фонаря. Карлос уже взбирался по трапу. Потом доложишь. Боже, как я не подумал о такой очевидной возможности? На мгновение я ударился в панику и застыл в нерешительности, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, ни, самое печальное, мозгами. Руки судорожно сжимали мое жалкое оружие. Без всякого на то основания я прочно был уверен в том, что сумею отделаться от назначенного доктору палача, не возбудив подозрений. Получи сейчас Карлос, радист, инструкцию прихлопнуть ничего не подозревающего Кэролайна и следовать затем в свою радиорубку, я бы мог его убрать, и прошли бы часы, прежде чем Каррерас его хватился. Но он только что сказал в сущности следующее: отведи его наверх, сбрось за борт и тут же возвращайся доложить об исполнении.

В колеблющемся луче фонаря Карлоса, торопливо взбиравшегося по трапу, ярко светились косые струи дождя. К тому времени, когда он добрался до верха, я уже лежал за комингсом люка, расплющившись на палубе.

Через некоторое время с величайшей осторожностью выглянул из-за комингса. Карлос стоял на палубе во весь рост и светил фонарем вниз, в трюм. Я увидел, как появилась седая голова доктора Кэролайна, а за ней и вся его высокая, сутулая фигура в плаще с поднятым воротником. Карлос отступил в сторону. Я услышал резкую, отрывистую команду — слов разобрать не сумел — и они двинулись наискосок в направлении трапа на палубу «А». Впереди Кэролайн, за ним Карлос, упершись лучом фонаря ему в спину. Я поднялся на ноги, но с места не сдвинулся. Неужели Карлос на самом деле ведет его в каюту? Неужели я ошибался? Возможно ли…

Не успев додумать эту мысль, я уже бежал за ними так быстро, легко и бесшумно, насколько мне это позволяла сведенная судорогой левая нога. Естественно, Карлос вел его к трапу. Если бы он повел его прямо к борту, Кэролайн сразу бы догадался, что его ждет, и бросился бы на Карлоса с неистовой яростью идущего на казнь человека.

Пять секунд, всего пять секунд пролетело с того момента, как я побежал, до того, как я их догнал. Пять секунд — слишком мало, чтобы подумать о грозивших мне убийственных опасностях, слишком мало, чтобы подумать о том, что случится, если Карлос повернет фонарь назад, если трое охранников у пушки случайно поглядят вслед этой маленькой процессии, если Каррерас либо его подручный вздумают высунуться из трюма и проследить, как решается проблема уничтожения мавра, сделавшего свое дело, слишком мало времени, чтобы решить, что же, собственно, я собираюсь делать, догнав Карлоса.

А времени на размышление мне больше отпущено не было. Я находился от них в трех-четырех футах, когда в отблесках света от фонаря заметил, как Карлос перехватил в руке пистолет, взялся за ствол и поднял руку. Она уже дошла до верхней точки и начала стремительно опускаться, когда я, вложив в удар всю свою силу и ярость, обрушил ему на шею сзади тяжелую свайку. Что-то хрустнуло, я подхватил пистолет из его ослабевшей руки, прежде чем он грохнулся на палубу, и потянулся к фонарю. Но промахнулся. Фонарь с глухим стуком упал на палубу, откатился в сторону и остановился, вонзив яркий луч в темноту за бортом корабля. Карлос грузно повалился вперед, задел Кэролайна, и они оба упали рядом с трапом.

— Молчите, — повелительно прошептал я. — Молчите, если хотите жить. Я бросился за фонарем, лихорадочно ощупал его в поисках выключателя, не нашел, уткнул его стеклом в пиджак, чтобы погасить луч, и тут обнаружил кнопку и выключил фонарь.

— Что, ради всего святого…

— Молчите, — я нащупал спусковой крючок пистолета и застыл неподвижно, до боли в глазах всматриваясь в темноту в направлении трюма и пушки и прислушиваясь, как будто от этого зависела моя жизнь. Как, впрочем, это и было на самом деле. Десять секунд ждал. Ничего. Мне пора было двигаться, больше ждать нельзя. Тридцати секунд Карлосу было более чем достаточно, чтобы избавиться от доктора Кэролайна. Еще несколько секунд, и Каррерас забеспокоится, что случилось с его преданным прихвостнем. В темноте я протянул фонарик и пистолет Кэролайну.

— Держите, — уже мягче предложил я.

— Что… что это такое? — испуганный шепот из мрака.

— Он собирался им размозжить вам голову. А вообще вам не вредно заткнуться. От смерти вы еще не спаслись. Я — Картер, старший помощник. — Я оттащил Карлоса от трапа, освободив прижатого Кэролайна, и принялся обшаривать карманы настолько шустро, насколько мне позволяла темнота. Ключ. Ключ от радиорубки. Я видел, как он вынимал ключ из правого кармана брюк, но теперь его там не было. Левый карман. Тоже нет. Секунды летели. В отчаянии рванул накладные карманы его рубашки военного образца и нашел ключ во втором кармане. Но все это отняло у меня по меньшей мере двадцать секунд.

— Он мертв? — прошептал Кэролайн.

— А вам жалко? Стойте на месте. Сунув ключ во внутренний карман, ухватил радиста за воротник и поволок его по мокрой палубе. До поручней было не больше десяти футов. Я отпустил его, нашел откидывающуюся перекладину, нащупал защелку, открыл ее, повернул перекладину и зафиксировал ее защелкой в открытом положении. Взял радиста под мышки, перевалил его тело через нижний поручень и поднял за ноги. Произведенный им всплеск был почти не слышен. Ни в трюме, ни под брезентом у пушки наверняка никто ничего не мог услышать.

Затем вернулся к трапу, на нижней ступеньке которого продолжал сидеть Кэролайн. Возможно, он просто выполнял отданный мною приказ, но скорее он был настолько ошеломлен, что не мог двигаться. Я распорядился:

— Быстро. Давайте сюда ваш парик.

— Что? Что? — вторая моя догадка была явно ближе к истине. Он был и в самом деле ошеломлен.

— Ваш парик! — кричать шепотом — нелегкое дело, но я был близок к овладению этим секретом.

— Мой парик? Но он же приклеен! Я наклонился, запустил пальцы в фальшивую шевелюру и потянул. Он и вправду был приклеен. Сдавленный стон доктора и неподатливость парика снимали всякое подозрение, что доктор шутит. Этот чертов парик был как будто приклепан к черепу. Но это была ночь решительных действий. Я зажал ему рот левой рукой и свирепо дернул правой. Пиявка с блюдце величиной и то не упиралась бы с такой силой, как этот парик, но и он уступил моему напору. Не знаю уж, какую боль испытал Кэролайн, но мне и самому пришлось несладко. Его челюсти едва не сомкнулись где-то в глубине моей ладони.

Пистолет был все еще у него в руке. Я выхватил его, резко повернулся и застыл. Во второй раз за эту минуту я видел светлые косые струи дождя в направленном вверх луче фонаря. Это могло означать лишь одно: кто-то взбирался по трапу со дна трюма.

В три шага подскочил к борту, бросил парик в шпигат, положил на него пистолет, рванулся обратно к трапу, поднял за шиворот Кэролайна и потащил его к кладовке боцмана, находившейся от трапа в каких-нибудь десяти футах. Я не успел еще захлопнуть дверцу, когда из люка показался Каррерас, но его фонарь светил не в нашем направлении. Я тихонько прикрыл дверцу, оставив узкую щелку.

За Каррерасом вылез его спутник, тоже с фонарем. Оба фонаря были направлены на борт. Я увидел, как луч фонаря Каррераса неожиданно уперся в откинутую перекладину, и услышал его возглас, когда он нагнулся к шпигату. Спустя мгновение он выпрямился, держа в руках парик и пистолет, принялся рассматривать их. До меня донеслось, как он несколько раз повторял какую-то короткую, отрывистую фразу. Затем начал что-то быстро говорить своему спутнику, но по-испански, так что я ничего не понял. Затем он заглянул внутрь парика, подсветив фонариком, покачал головой, что могло выражать сожаление, но скорее всего выражало крайнюю степень злости, забросил парик через борт и вернулся в трюм, прихватив с собою пистолет. Его спутник последовал за ним.

— Наш общий друг, похоже, недоволен, — пробормотал я.

— Он дьявол, дьявол! — голос Кэролайна дрожал. Только сейчас он начинал понимать, сколь невероятно было его спасение, как тонок был волосок, на котором висела его жизнь.

— Вы слышали его. Один из его людей мертв, а он не нашел других слов, чтобы почтить его память, кроме как «свихнувшийся кретин». Он от души посмеялся, когда второй предложил повернуть корабль и поискать его.

— Вы понимаете по-испански?

— Отлично. Он сказал примерно следующее: «Как раз в духе этого садиста, такого-сякого, заставить Кэролайна самого откидывать перекладину и насладиться этим зрелищем». Он думает, что я бросился на него, отнял пистолет и в драке перед тем, как мы оба свалились за борт, он сорвал с меня парик. Он говорит, что внутри парика клочьями висят мои волосы.

— Приношу свои извинения по этому поводу, доктор Кэролайн.

— Господи, извинения! Вы спасли нам обоим жизнь. Мне-то уж во всяком случае. Извинения! — Я подумал, что у доктора Кэролайна весьма крепкие нервы. Он очень быстро отходил от шока. Хорошо бы они и на самом деле были очень крепкие — это ему крайне пригодилось бы, чтобы выдержать испытания, которые сулили нам грядущие часы. — Именно эти клочья его окончательно убедили.