Скифы: расцвет и падение великого царства - Валерий Гуляев

Не обошел этой интересной темы и гений русской поэзии – А.С. Пушкин, написавший в Оде LVII (Из Анакреонта) такие строки:

Что же сухо в чаше дно?Наливай мне, мальчик резвый,Только пьяное вино Раствори водою трезвой.Мы не скифы, не люблю,Други, пьянствовать бесчинно:Нет, за чашей я пою,Иль беседую невинно.

Если оценивать систему питания степных скифов в целом, то можно отметить следующие ее особенности. На первое место по потреблению постепенно выходило мясо крупного рогатого скота, в мясной пище появилась свинина, скифы познакомились с хлебом, в питании стала увеличиваться доля зернового компонента.

Это еще раз подтверждает основной тезис, что главной отраслью экономики Степной Скифии было скотоводство, которое осуществлялось в двух формах: кочевого (VII–V вв. до н. э.) и полукочевого (с конца V по III вв. до н. э.) хозяйства. Земледелие появилось в степном регионе в конце V – начале IV вв. до н. э. для расширения кормовой базы скотоводства. Лишь в позднескифское время под влиянием эллинской культуры земледелие превращается в самостоятельную отрасль экономики Нижнего Приднепровья.

В рассуждениях об экономике Скифии очень важное место занимает вопрос об общей численности кочевого скифского населения на территории Северного Причерноморья в VI–IV вв. до н. э. Точные цифры здесь вряд ли возможны. И все же, исходя из потенциала экологической среды, в которой жили скифы, Н.А. Гаврилюк путем сложных математических подсчетов пришла к выводу, что скифская орда насчитывала примерно 678 тыс. человек. Если предположить, что число воинов составляет 1/5 от данной цифры, то их будет тогда 136 тыс. Этому не противоречат и историко-этнографические параллели. Так, чуть более 200 лет назад (в 1736–1766 гг.) в степном Северном Причерноморье кочевало пять орд ногайцев общей численностью от 425 до 515 тыс. человек. Другие исследователи склонны называть несколько большую цифру для численности скифов – до 1 млн. человек, что дает уже армию в 200 тыс. воинов (по тому же соотношению 1: 5).

Именно эта сила и обеспечила создание и развитие под главенством степняков мощного государственного объединения – Скифского царства.

Глава 7 Власть и воина в царстве скифов

Словно с детства я к битвам приучен!Все в раздолье степей мне родное!И мой голос верно созвученС оглушительным бранным воем…

В конце XIX в. французские археологи приступили на территории Юго-Западного Ирана к раскопкам древнего г. Сузы – столицы Элама, ставшего в VI в. до н. э. частью гигантской Персидской империи. И вот, среди руин пышного дворцового здания рабочие отчищают от пыли и грязи большую мраморную плиту с пространной надписью. Текст ее гласит:

Велик бог Ахурамазда, создавший вот эту землю, создавший вон то небо, создавший человеческий род, создавший благоденствие для человека, сделавший Дария царем, одним царем для многих, одним господином для многих.

Я, Дарий, великий царь, царь царей, царь народов, царь этой земли, сын Гистаспа, Ахеменид…

Ученым не составило особого труда установить, что эта надпись принадлежит царю Дарию I Гистаспу из династии Ахеменидов, занимавшему персидский трон в 521–486 гг. до н. э. Перед нами – горделивый монарх, властитель гигантской империи, раскинувшейся от долины Нила в Египте до гор Афганистана. Он считает себя вполне законным правителем всего мира, поскольку получил власть непосредственно из рук верховного бога Ахурамазды. Остальным царям и вождям следует лишь смиренно склонить свою голову перед его могуществом и выполнять его царскую волю.

На гигантском барельефе Бехистунской скалы, на мраморных панелях величественного дворца в столице Ахеменидов Персеполе, в многочисленных надписях на камне и глиняных табличках Дарий восхваляет свои деяния и подвиги, богатство и мощь, а также неизменную благосклонность к его царственной персоне со стороны божественных небесных сил.

Да, персидские монархи умели обставить свое царствование всеми необходимыми атрибутами и реалиями, придать ему потрясающее великолепие и божественный ореол. Однако читатель, наверное, помнит, что именно Дарий I Гистасп потерпел сокрушительное поражение в причерноморских степях от воинственных скифов, и лишь чудо (а вернее, предательство ионийских греков-наемников) спасло его от неминуемой гибели. Что же представляла собой в государственном плане Великая Скифия – победительница всемогущей Персидской империи?

Прежде всего, напомню, что скифы – иранцы (ближайшие родственники персов) по языку и идеологии. К тому же они почти весь VII в. до н. э. были господствующей силой в Передней Азии и под их тяжелой кочевнической дланью находились Мидия и Персия – ядро будущей ахеменидской державы. Естественно, что скифы не могли не воспринять там многие важные черты института местной верховной власти. Ведь и скифы, и мидийцы с персами были в действительности «родственными душами».

Что же представляло собой скифское государство в VI в. до н. э.? Как оно было организовано? Кто им управлял? Да и существовало ли вообще государство в Скифии на протяжении VI–IV вв. до н. э.? Увы, вопрос о наличии у скифов государства, а если оно было, то о его характере, по-прежнему остается одним из самых дискуссионных в современном скифоведении. Одни исследователи (А.С. Лаппо-Данилевский, С.А. Жебелев, В.И. Равдоникас, С.А. Семенов-Зусер, М.И. Артамонов, Д.П. Каллистов, Н.Г. Елагина и др.) полагали, что скифские племена Северного Причерноморья так и не создали подлинного государства, а их территориально-политическое объединение представляло одну из форм военной демократии, другие, например А.И. Тереножкин, решительно выступали за то, что могущественная держава появилась у скифов еще с VII в. до н. э., точнее, с момента их первого эффектного выступления на исторической арене Евразии. Наконец, довольно много сторонников есть у той точки зрения, что государственного уровня скифы достигли лишь в конце V – начале IV вв. до н. э., в период правления «царя-объединителя» Атея.

Известно, что новое – это хорошо забытое старое. Попробуем обратиться к истокам изучения столь сложной проблемы, как скифская государственность, а именно к трудам выдающегося русского ученого М.И. Ростовцева.

Илл. 89. Скифские конные воины в панцире. IV вв. до н. э. Реконструкция Д. Шевчука

Еще в первые десятилетия XX в. он впервые четко сформулировал общее представление о характере скифского государства и о времени его возникновения. Сравнивая Скифию и Персидскую империю Ахеменидов, М.И. Ростовцев отмечает: «Скифия, конечно, не могла равняться с Персией ни по своей культурности, ни по своей государственности. Персия унаследовала от своих предшественников – Ассиро-Вавилонии и Египта – старую прочную государственность и культуру <…> Скифы же, поскольку можно судить по единственному достоверному свидетельству об их государственности и культуре – свидетельству Геродота, остались на юге России преимущественно кочевниками, и государство их было типичным государством конных кочевых наездников с сильной конной дружиной под управлением неограниченного державного владыки-царя. Их державу надо представлять себе организованной по типу позднейшего Хазарского царства или татарской Золотой Орды».

Позднее ученый вынужден будет признать, что «задача выяснения государственности и уровня культурной жизни скифов <…> очень трудна и неблагодарна». Тем не менее М.И. Ростовцев был твердо уверен в том, что «мы имеем дело на протяжении, вероятно, части VI в. до н. э., всего V в. и, возможно, IV с частью III, с крупной политической единицей, выступающей по отношению к внешнему миру <…> как одно политическое целое <…> Геродот знал единую скифскую державу, в сведениях об Атее мы встречаемся с таковой же».

«Вопрос о границах Скифии, – пишет он далее, – то есть о пределах власти скифских царей, вряд ли может быть разрешен с точностью. Он, конечно, не совпадает с вопросом о величине той области, которую заселяли скифы. Подчинение или зависимость тех или других местностей могли не сопровождаться поселением на этой местности значительных масс скифов. Мне кажется, однако, что сфера распространения курганных погребений с вещами, где смешиваются элементы иранской восточной культуры с греческими и местными, при том постоянстве, которым в общем отличается, несмотря на разнообразие во времени и месте, скифский тип курганного погребения, может считаться и сферой государства скифов как руководящего государственного элемента. Одним культурным влиянием этого постоянства не объяснишь. Если это так, то в рамки древнейшего скифского царства придется включить не только значительную часть Прикубанья с зависимостью от него Тамани и племен по Азовскому морю, но и всю Киевщину и Полтавщину».