Тайны «Фрау Марии». Мнимый барон Рефицюль - Артем Тарасов

Все окружили встревоженного Гошу и его пассию. Девушка медленно повернула голову в их сторону: из-под седых волос на ребят смотрела уродливая старуха! На вид ей было не меньше девяноста лет. Морщинистая кожа сползала со щек и с подбородка, переходя в дряблые складки на шее, глаза запали глубоко в глазницы, а за приоткрытыми губами виднелись розовые беззубые десны…

Через секунду оцепенения Файтыкалин пришел в себя и закричал:

– Надо ее спасать! Сажайте в машину, срочно увозите отсюда! Ищите ближайший госпиталь!..

Преодолевая омерзение, Гоша поднял старуху на руки и затолкал на заднее сиденье джипа. Он сел за руль, дал газу, вылетел с территории поместья и скрылся в клубах пыли.

– Видели? Дух выбрал себе жертву, – произнес колдун, явно перепуганный случившимся. – Это надо понимать как расплату за то, что мы сегодня сюда приехали. Бедная девушка! Жизнь утекает из нее, как струя воды из дырявого ведра…

– Что можно сделать? – взволнованно перебил Ринат.

– Не знаю, нужна еще жертва.

– У меня есть продукты, – робко сказал Сёма. – Может, отнести на могилу?..

– Попробуем. В этом есть смысл, – одобрил Файтыкалин.

– Что еще? – спросил Вадим, видя растерянность колдуна.

– Духа надо как-то отвлечь, чтобы процесс затормозился, не пошел дальше. Он перестанет пить ее жизнь, тогда у девушки появится шанс восстановиться…

– Я знаю, что делать! – вдруг уверенно воскликнул Ринат.

Он подскочил к своей машине, порылся в багажнике и достал баллончики с краской. В прошлом Ринат баловался граффити, и эти причиндалы не выбрасывал. Взболтав два баллончика, он осмотрелся и подбежал к полуразрушенной стене усадьбы. Там, примерившись к поверхности стены и помахав баллончиком в воздухе, начал выписывать белой краской буквы, обводя их черным контуром.

Вскоре на старой кладке образовались четыре слова, которые выделялись на фоне кирпичей и за счет нарисованной тени казались выпуклыми, будто наклеенными на нее.

Первая надпись гласила: VROUW MARIA

А вторая: ANNA BELLE

Сбоку от этих надписей Ринат мастерски изобразил двухмачтовый парусный корабль с надутыми ветром парусами…

Это неожиданно сработало. Едва он отошел от стены, как та под воздействием неведомой энергии стала потрескивать и извиваться, будто была сделана из толстой резины. По стене от земли вверх шли волны, она выгибалась то внутрь, то наружу, куски старинной штукатурки с треском разлетались веером.

Все замерли, разглядывая стену и не веря своим глазам…

Это продолжалось около минуты, потом надписи стали почему-то бледнеть и исчезли на глазах. А контур нарисованного корабля отделился от кирпичной кладки, поплыл по воздуху в сторону сада и вскоре скрылся за ветками кустов.

– Давайте продукты! – сказал колдун Сёме.

Тот достал авоську, и колдун поспешно унес ее к могиле.

Когда Файтыкалин возвратился, потрясенные событиями этого дня, все молча расселись по машинам и, сделав круг по двору усадьбы, благополучно выехали за ее пределы. Ринат мельком взглянул на часы: было половина шестого вечера. Они уложились. Машины быстро удалялись от поворота в направлении автострады.

В это время года сумерки наступают рано. Серое небо темнело на глазах. В нем появилась первая, самая яркая точка – планета Венера, пробивающая своим сиянием тучи. А за ней – бледная луна у горизонта. В поместье осталась покинутая всеми напряженная тишина. Не было слышно ни сумеречных криков птиц, ни звона насекомых, ни даже легкого дуновения ветра. Тяжелый запах болота и влажной земли пронизывал воздух, окутывая развалины усадьбы.

У могилы в дальнем углу сада колья и штативы первого круга стали один за другим вылетать из земли. Они взвивались со свистом к небу на десятки метров и падали. Штативы с тарелками разрывались в воздухе на части, а отделившиеся от них детали разлетались в разные стороны, вонзаясь в деревья и в почву.

Следом взмыли другие ряды защитного ограждения, причем скорость, с которой они поочередно возносились, увеличивалась. В потемневшем небе предметы стали взрываться снопами искр, деревянные колья загорались, еще не долетев до земли, и рассыпались искрящимися углями. Этот странный фейерверк, устроенный неведомой энергией, бередил умиротворенную тишину угасающего небосвода…

Над гаванью Амстердама взрывались огни фейерверка. Фрегат «Надежда» отшвартовался от причала и медленно шел на веслах к большой воде, чтобы поставить там паруса и отправиться в долгое плавание к Санкт-Петербургу. Половина городского населения высыпала на набережную проводить корабль.

Торжество началось с построения команды. Офицеры в парадных мундирах выслушали напутственную речь представителя российской морской миссии, который, пожав руку капитану, под дружное «ура» покинул борт. Строй гардемаринов и кадетов Морского корпуса после команд «Вольно!» и «Отдать концы!» рассредоточился по кораблю на свои дежурства, а шестнадцать матросов под свистки боцмана налегли на весла.

Раздался залп холостыми зарядами из всех десяти пушек фрегата. В небо взмыли одиночные салюты и «римские свечи», озаряя набережную разноцветными бликами. По обоим бортам зажгли фейерверки «фонтаны», вскинувшие снопы искр на двухметровую высоту. Взрывы петард «корсаров» выбрасывали снопы дыма и рассылали громкие хлопки разрядов по сторонам.

Анна Белль проводила графа Шувалова в путь.

Девушка стояла в толпе зевак на городской набережной и махала ему платком. А он находился на палубе фрегата «Надежда», уходившего в опасное плавание в сумерках прошедшего дня…

Несколько суток перед отплытием были заняты суматохой и приготовлением к походу. Чтобы скопировать полученные от Анны Белль записи, Шувалов посадил за работу трех человек. Они оформляли списки картин с краткими пояснениями, историей и фамилиями художников. Для Екатерины II записи выполняли сразу на двух языках: на русском и французском.

Впрочем, несмотря на занятость, Андрей Петрович виделся с Анной Белль каждый день. Они встречались у цветочного магазина. Торговка их узнавала, сразу предлагала букет лилий, улыбаясь старым знакомым. Вдыхая аромат уличных цветочных клумб, они гуляли по Амстердаму, говорили о разном, посещали музеи, картинные галереи, антикварные магазинчики, заходили в маленькие кондитерские и кормили чаек на набережной…

В беседах оба старались избегать обсуждения только двух тем: скорого отплытия Андрея Петровича и причины, которая заставляла его немедленно покинуть Амстердам.

Анна Белль стеснялась расспрашивать графа о его семье и о жизни в Санкт-Петербурге. Сам же Андрей Петрович ничего об этом не рассказывал. Анна Белль всякий раз находила в себе силы победить любопытство и воздержаться от прямых вопросов в тот момент, когда ей очень хотелось разузнать у графа обо всем.

«Ну, если не рассказывает мне Андрей Петрович ничего о своей жизни в Санкт-Петербурге, значит, считает это неуместным или невозможным по ряду веских причин! К примеру, из-за государственной тайны или специальных поручений императрицы, о которых нельзя знать никому другому. Ну и что из этого?» – так мысленно объясняла себе Анна Белль происходящее.

Андрей Петрович выполнил обещание Герриту Браамкампу и подготовил поездку девушки в Делфт. Она могла выехать следующим утром.

С этого дня в распоряжении Анны Белль был оплаченный экипаж с кучером и провожатым. Они поджидали девушку у набережной, чтобы отвезти домой после проводов корабля. Тем временем фейерверк закончился, на гавань быстро опускалась ночь. Фрегат «Надежда» превращался в черный силуэт на фоне темно-серого неба. Андрей Петрович зажег фонарь и стоял на корме, держа его в руке. Анна Белль знала, что это был именно граф Шувалов – мерцающий свет, удалявшийся в море, посылал ей тепло прощальных лучей, одолевавших сумеречное пространство бухты.

Если бы Анна Белль ощущала приближение беды, непременно отговорила бы графа от этого путешествия. Однако гнетущего предчувствия не возникало – душа и сердце лишь переполнялись тоской от предстоящих месяцев ожидания. В том, что они обязательно свидятся, Анна Белль не сомневалась. Волнение, которое раньше мучило ее перед каждой встречей с Андреем Петровичем, давно рассеялось. Или она привыкла его не замечать?..

Когда граф поцеловал руки Анны Белль, прощаясь у входа на пирс, он передал ей маленький сверток, перевязанный шелковой лентой.

– Обещайте посмотреть, что в нем, после возвращения домой, хорошо?

– Хорошо! А что же там, Андрей Петрович? – не удержавшись, полюбопытствовала Анна Белль.

– Сюрприз, приятный сюрприз! И еще один ждет вас в экипаже. Там лежат три упакованных натюрморта, которые я сегодня утром приобрел в художественной мастерской. Они вам понадобятся для обмена на «Дворик в делфтийском доме». Мне очень понравился способ, придуманный господином Браамкампом для того, чтобы приобретать нужные картины со скидкой. Предложите натюрморты кабатчику за картину Питера де Хоха.