Белый - цвет тоски (ЛП) - Винтер Лаура

— Только что мы получили новую информацию! Нашли ещё двоих мужчин с меткой дракона. На этот раз чёрный дракон на груди, прямо над сердцем. По нашим информационным данным, речь идёт об известном наркобароне, совершившем побег из тюрьмы четыре года назад, он объявлен в розыск, а также известный торговец людьми, который уже практически двадцать лет находится в мировом списке самых разыскиваемых опасных преступников! Тот, кто всегда рисовал убитым знак дракона на руке или груди, естественно является виновным в их смерти. Мужчины с красным драконом умерли без каких-либо внешних видимых воздействий! А те, кто были с чёрным драконом — напротив были зверски убиты, изрезаны. Что может означать эта символика?! — проклятия, как только можно такое выносить в прессу? Кажется, сейчас у нас будут большие проблемы.

Время шло. Уже практически в полночь вернулись Шон, Эйвери, Тейлор и Рейчел. Я приготовила им поесть и накрыла на стол, повесила свежие полотенца в ванной и поставили остывать пиво.

Есть блинчики, мясо с лапшой, рис овощи и салат. Каждый найдёт что-то для себя. У меня при этом они не должны видеть, я не должны попадаться им на глаза. Я написала им открытку:

«Мои дорогие,

Можете поесть. У вас сегодня был тяжелый рабочий день (об этом говорят во всех новостях по всем каналам) я приготовила вкусный ужин для вас (или обед).

Джолли».

Прошло немного времени, как я слышу стук в дверь.

— Эй Джолли, — за дверью слышится голос Эйвери. Он кажется чем-то озадаченным, но я все же не хочу ему отвечать. Собственно, я и так знаю, о чем он хочет меня спросить.

— Не хочешь с нами поехать? — спрашивает он меня через закрытую дверь. — Без тебя так скучно. Тэйлор только ворчит, остальные рычат или вообще молчат. Мне нужен кто-то, с кем я смог бы попить пива… — Но я все также продолжаю игнорировать и эти слова. Нет, я знаю, к чему он это ведёт, и сегодня вечером я хочу побыть одна.

— Хмм… Хорошо, в таком случае ты знаешь, где найти меня и Тэйлора. Ты можешь к нам прийти даже ночью, хорошо? — Я слышу, как Эйвери спускается по лестнице.

Прошла пару дней. Сегодня воскресенье. Я старательно избегала коллег, пытаюсь не попасться им на пути, и предпринимаю все попытки, чтобы не контактировать с ними. Мне нужно подумать. Нужно время для себя.

Сегодня я хочу взять свою жизнь в свои руки! Ещё раз беру в руки мамину цепочку, целую сердечко и кладу её бережно в шкатулку.

После этого крадучись выхожу из дома, прекрасно понимая, что в данный момент все сейчас находятся здесь. После всех потрясений за последнее время у меня совершенно не было времени для передышки и, казалось бы, естественного лежания в кровати.

Раз я пока отстранена, тогда я беру нашу служебную машину и направляюсь в дом моих родителей. Хорошо уже, что у меня как минимум не пришли никакие мои коллеги из ФБР, которые меня хотели «охранять».

Я ненадолго останавливаюсь около основного здания, быстро просматриваю разрушенные стены, после направляюсь к соседнему зданию. Тому дому, где когда-то жил Калеб.

До этого я как-то избегала общения с соседями. Я знаю только, что там живёт пожилая пара. Больше ничего.

Я перебираю ключи на связке туда-сюда, собираю все свое мужество и звоню в дверь. Раньше я никогда не была здесь. Никогда перед этой дверью. Дорожка была длинной, из-за тротуара её не видно, также благодаря высокой изгороди и кустам. А если наши дома находились прямо друг напротив друга, то наши входные двери были на расстояние добрых пяти сотен метров. Не только их основное здание, но также и моё, имеющее сад, напоминающий парк. Рай для детей и собак, кошмар для почтальонов или разносчиков газет.

Миллеры сейчас в любом случае дома, так как я вижу большой красный автомобиль, что стоит на парковочном месте. Поместье на первый взгляд кажется ухоженным. Наверняка сюда часто наведывается садовник и весьма искусно подстригает живую изгородь. Или может Миллеры сами ухаживает за садом?

— Да, что вы хотели? — слышу дружелюбный женский голос и на встречу мне открывается входная дверь.

— О… прошу меня простить за беспокойство. Я знаю, сегодня воскресенье и слишком рано… — сумбурно оправдываюсь я.

— Уже одиннадцатый час, это не утро, это уже день… — она приветливо мне улыбается и отходит в сторону, что меня немного удивляет.

— Джолли Робертсон, верно? А я очень часто видела на вашем участке как вы сидите, но со мной вы никогда не пытались заговорить… — я застываю на месте и удивлённо смотрю на миссис Миллер. Это женщина примерно шестидесяти лет, с волосами светлого блонда, уложенными в современную причёску. Её блуза цвета пыльной розы превосходно подходит к белой мини-юбке, а туфли, также розового оттенка. Она хорошо одета, создает только приятное впечатление. Даже по первому взгляду на дом можно предположить, что здесь живёт самый привилегированные слой этой страны, «сливки общества».

— Верно, мне очень приятно с вами познакомиться! — я протягиваю руку и немного помедлив захожу в дом.

— Мой муж Альфред в зимнем саду. На улице уже становится теплее, но на террасе и сейчас ещё достаточно свежо, вы не находите? — она смеется и добавляет: — Для близких я Дороти…

— Я действительно очень Рада, — отвечаю я, немного робея перед этой женщиной. Она закрывает дверь и ведёт меня по направлению к зимнему саду, я вижу силуэт её мужа, сидящего в кресле, и пьющего чай, видно, что мужчина мыслями погружен в свою газету.

— Я не хотела вам помешать. Я хотела бы задать вам буквально пару вопросов, касаемо предыдущих хозяев. — Дороти участливо кладёт свою руку мне на спину и сопровождает меня в зимний сад, где её муж, по-домашнему одетый и с трубкой во рту, поднимается и дружелюбно протягивает мне руку.

— Посмотри-ка, Альфред, эта девушка сегодня пришла к нам... Джолли Робертсон! — при этом она делает ударение на моем имени, что меня несколько удивляет. Альфред переводит на меня взгляд и кивает, после чего нервозно поворачивается и подходит к столу, который стоит в окружении множества растений.

— Мы ждали вас, — шепчет Дороти, и тут на меня медленно находит ступор и страх. Не удивлюсь, если прямо сейчас выключится свет, поднимется занавес и загорятся свечи, могу только надеется, что им не нужна юная дева в качестве жертвоприношения… Я сглатываю и неуверенно перевожу взгляд с одного на другого.

— Одна молодая женщина была здесь, около трёх или четырёх недель назад? — она смотрит на своего мужа, тот кивает, раздумывая при этом о чем-то, и протягивает мне белый конверт. На нем серебряными буквами выведено моё имя красивым шрифтом. Я снова сглатываю и опять перевожу взгляд с Дороти на Альберта.

— Какая молодая женщина? — хочу я знать.

— Сложно сказать. Она была поздно вечером, на ней были большие солнцезащитные очки и очень привлекающие к себе внимание парик с белыми волосами. Это-то как раз я увидела сразу, что это не её настоящие волосы, — при этом Дороти поднимают вверх указательный палец и садится к своему мужу на диван. Мне они предлагают кресло. Я без слов усаживаюсь и вопросительно смотрю на обоих.

— Молодая женщина предположила, что вы вскоре должны прийти, чтобы получить информацию о маленьком мальчике, который здесь когда-то жил, в целом это должно было быть около двадцати лет назад, — Дороти с интересом посмотрела на меня.

— Да, правильно… Я действительно пришла к вам, чтобы вы… чтобы вас спросить о Калебе. Ему было около восьми лет, когда он здесь жил со своими родителями. Ну да, его отец и его мачеха… Они купили дом, наверняка это было прямо перед вами? — поинтересовалась я, раскрывая в это время конверт.

— О, эмм… да, когда это было? Да, так много лет назад… — говорит Дороти и смотрит на своего мужа.

— Однако же я хорошо об этом помню. Человек, который здесь жил, он был убит, и молодая женщина улетела с их сыном, но куда, вот об этом я не помню. — Альфред размышляет и в конце кивает.