След Сокола - Сергей Самаров

– Дверь закрой, – прикрикнул Дражко.

Вой торопливо выполнил приказ.

– Как ты предсказываешь, Власко? – спросил князь. – Тебе надо задавать вопросы?

– Мне надо смотреть в воду, – объяснил Власко. – Вода во всем мире едина, и все знает про все. И в каждом человеке воды много. И вода в человеке рассказывает, что знает, другой воде. Во всем мире… Только вода не любит праздные вопросы. Она ответит только тогда, когда вопрос волнует.

– Такой кувшин тебя устроит? – княгиня Рогнельда принесла из закутка за льняной занавеской стеклянный кувшин с широким горлышком.

– Лучше глиняную миску, но если миски нет, подойдет и кувшин.

– Миски нет. Можно послать за ней. – Казалось, Рогнельда ищет себе заботу, чтобы отвлечься от каких-то чуждых, тяготящих ее дум.

– Не надо. Не надо, чтобы много людей знало. Их мысли к воде примешиваются и мешают… Давай кувшин, княгиня…

Голос отрока вдруг стал совершенно взрослым, требовательным, словно он не сам говорил, а поколения живших до него людей, имеющих общий дух, но разную плоть, через него общались с нынешним поколением людей.

Власко взял кувшин двумя руками и поставил перед собой на подоконник.

– Подождите чуток, я посмотрю в воду, чтобы она ко мне привыкла…

И он наклонил голову, казалось бы, совсем спокойно, расслабившись, разглядывая безмятежную поверхность. Потом долго водил над водой руками, что-то нашептывая. Слов разобрать было невозможно, единственно, отчетливо слышалось частое повторение имени Свентовита. Наконец, предложил:

– Спрашивай, княже!

Князь кашлянул в кулак, прочищая горло. Отчего-то вдруг у него запершило во рту, и мысли никак не хотели выстроиться в простейшую фразу. И он произнес единственное, что сообразил, хотя до этого, только вот минуту назад спросить собирался о многом:

– Что будет со мной через год?

– Дай, княже, руку.

Годослав протянул свою большую и сильную ладонь, взял в нее осторожно, чуть не бережно кисть отрока.

– Думай, княже… Думай о том, что сейчас заботит тебя. О том, что заставило тебя спросить… Ничего нет в мире, кроме твоей заботы… Думай…

Годослав собрал морщины на переносице и даже покраснел от натуги или от возбуждения мыслями. Глаза его сияли упорством, гневом и отвагой, желанием бороться и победить. Он напряженно, сосредоточенно думал…

Отрок мягко высвободил свою руку из руки князя и опять стал водить ладонями над поверхностью воды. Потом остановился и долго смотрел в горловину кувшина.

– Именем Живаны, Навь и Правь приди в Явь… Именем Живаны, Навь и Правь, приди в Явь… Сложись песчинки в камень… Именем Живаны… Сложись слова в разум… Именем Живаны… Сложись капли в море… Именем Живаны… Сложись мгновенья в целое… Птицы перелетные летят, роняют в тучи перышки… Все птицы видят, все птицы знают… Перышки птичьи каплями становятся, дождем в землю ложатся, пыль прибивают… Осядь пыль, именем Живаны… Яви Мир чистый… Именем Живаны… Яви Мир без кривды… Именем Живаны… – Он помолчал еще мгновение, потом снова заговорил: – Через год, княже, ты будешь жив и здоров. Я вижу тебя рядом с женой. Вы смотрите на небо. Там и другая женщина. Она ведет за руку маленькую девочку. Еще одна женщина держит на руках второго младенца. Чуть вдалеке воины. Пешие и конные. Они приветствуют тебя и твою жену, и твоих детей. Все будет хорошо, княже… Но… Но…

– Что? – севшим голосом спросил Годослав.

– Паутина забот на челе твоем… Черная паутина… Она прилипла…Она тяжелая и вязкая… Мешает тебе жить…

– Княжеской жизни без забот не бывает, – больше себя и жену успокаивая, сказал князь, и коротко посмотрел на Рогнельду.

– Да, княже… Черная паутина… Прилипла… Ты ищешь, как из нее выбраться… Сожалеешь о сделанном… Черная паутина… Именем Живаны… Яви мир без Кривды… Именем Живаны…

Власко выпрямился и тяжело вздохнул, словно он выполнял нелегкую работу. По лбу его катился струями пот, хотя раньше никто не видел ни малейшего напряжения в его склоненном над водой теле.

– Нет. Я видел дерево забот твоих, паутиной опутанное, но не видел корни… Почва черна и непроглядна, княже… Мне не дано это знать…

– И то хорошо, что открыл ты. Я благодарен тебе, отрок, за добрый сказ. Если все сбудется, как ты говоришь, я обещаю – ты будешь всегда рядом с нами и ни в чем не будешь знать нужды.

– Нет. – Власко отрицательно покачал головой. – Ты долго не захочешь видеть меня рядом.

– Почему? – удивился князь.

Власко чуть испуганно стрельнул глазами по сторонам, словно ожидая неприятия сказанного им присутствующими.

– Я видел на твоей груди крест христианина…

– Вот, еще одна напасть. – Годослав улыбнулся и тут же посерьезнел лицом. – Но, может быть, ты говоришь и правду… Может быть, ты подсказываешь мне… как поступить… И что… Впрочем, это все следует хорошенько обдумать… Твоя очередь, лебедушка… – резко сказал князь жене, не договорив мысль, которая пришла ему в голову.

– Мне обязательно надо что-то спрашивать? – спросила Рогнельда.

Власко посомневался только пару секунд.

– Нет. Ты можешь просто думать, княгиня. Вода уже привыкла ко мне. Она и так скажет.

Рогнельда решилась, шагнула вперед и протянула Власко руку. Он взял ее пальцы в маленькую ладонь и почувствовал, как они дрожат. Княгиня думала нервно, испуганно…

Власко опустил руку и сделал над водой несколько пассов.

– Именем Живаны… Яви Мир без кривды… Именем Живаны… Навь и Правь, приди в Явь… Да, я вижу… Я вижу человека, высокого, в коротковатой кольчуге… Он подходит к тебе в каком-то длинном коридоре… Наверное, это здесь же, во Дворце… Человек долго ждал за углом… Таился… Он подходит к тебе и спрашивает на языке данов… Спрашивает… Но это не его родной язык… Этот человек не знатного рода…

– Что спрашивает? – произнося вопрос, Рогнельда сделала шаг назад.

– Как ты назовешь своего сына? – по-датски сказал мальчик, и голос его интонациями стал похож на голос герцога Гуннара.

Глухой стон заставил Власко обернуться. Княгиня без сознания оседала на пол. Годослав и Дражко бросились к ней, поддержали, посадили на скамью, стали обмахивать лицо. Рогнельда открыла глаза и испуганно посмотрела на мальчика.

– И что же? – спросила она, обеими руками отстраняя от себя заботливых мужчин. – Что посоветуешь мне ты, Власко? Как я должна назвать сына?

– Свентовит советует тебе не называть сына именем Гуннар… – сказал Власко.

– При чем здесь Гуннар? – спросил князь, не понимая.

– Я не назову его так. Имя сыну даст отец… – сказала Рогнельда, обращаясь к отроку. Потом повернулась к мужу. – Отведи меня наверх, я плохо себя чувствую…

Годослав бережно, чуть не сам поднимая, помог княгине встать, бросил по комнате рассеянный взгляд и повел Рогнельду к двери.

– Не жди меня… – сказал он князю-воеводе. – Утром поговорим…

Едва дверь закрылась, Дражко повернулся к отроку.

– Ты не все, я вижу, сказал княгине, – сказал он сурово.

– Я, князь, вообще сказал не о том, что видел… Видел я совсем другое… – совсем не испугавшись тона собеседника, ответил Власко.

Дражко насторожился. Он понял, что воспитанник Ставра достоин учителя.

– Ну-ну… Вещай… Почему ты так сказал?

И Власко, хотя недавно еще сомневался в князе-воеводе, выложил ему все, что услышал в каморке под лестницей.

– Ай да Власко, ай да молодец! – Дражко затопал по маленькой комнате, шевеля усами, как руками размахивая. – Вот чего я ждал и боялся! Вот чего Ставр ждал и боялся! Вот чего Рогнельда ждала и боялась! Ладно, пока отдыхай в своей каморке… Я делами займусь.

Власко задержался, еще сомневаясь.

– А ты не хочешь спросить, как я видел Рогнельду на самом деле? – тихо, но твердо, даже мрачно сказал он.

– Ах, да… Как же ты ее видел?

– Я видел ее на виселице в окружении датских солдат…

– Что за ерунда! Князей и княгинь не вешают, мой мальчик, ты ошибся… Им отрубают головы…

– Я видел это… Она стояла прямо под петлей, которую держал растянутой старый толстый дан. А рядом стоял мальчик… Княжич…

– Какой мальчик?

– Княжич.

– Тот, который вскоре родится?

– Нет… Младше меня… А княгиня уже не молода… И город горел… Много дыма кругом, и плача… Беда кругом…

– А где Годослав?

– Я не смотрел Годослава. Его я не видел…

Дражко молчал, придавленный этим сообщением, наверное, больше минуты. Наконец, положил мальчику руки на плечи, повернул Власко к себе и посмотрел ему в глаза долгим, тоскливым взглядом бездомной собаки.

– Твои предсказания всегда сбываются?

– Не всегда. Ставр называет это одним из многих путей и говорит, что все зависит от самого человека, от пути, которым человек пойдет.

– А человек может выбрать другой путь?

– Человек волен выбирать один путь из множества. Только я вижу результат самого похожего, как говорит Ставр. Все люди имеют склонность идти там, где, им кажется, нельзя споткнуться. И часто ошибаются… Это оказывается неправильным путем…