Осторожно, женское фэнтези. Книга 2 - Ирина Шевченко

После Брока была мисс Милс: попросила прощения за сына, умного, талантливого, подающего большие надежды, но совершенно не умеющего общаться с девушками. Я покивала, соглашаясь с тем, что однозначно, не умеет, и с трудом удержалась от перечисления тех мест, на которых у меня обычно остаются синяки после нашего с Саймоном общения.

Потом подошла леди Каролайн, но чего она хотела, я так и не поняла.

Грайнвилль хотел, чтобы я спасла мир, но говорил о Змеистом Каньоне, над которым мы пролетали. Каньон был глубокий, широкий, с обрывистыми краями, а на дне его блестела узенькая речушка. Мир был большой и волновался из-за меня, и эльф вменил себе в обязанность не дать мне забыть об этом.

Затем — показалось, что совершенно случайно, но я уже ни в чем не была уверена, — ко мне подошла миссис Кингслей. Постояла рядом, заметила, что я выбрала очень хорошее место, откуда открывается прекрасный вид, и лишь потом спросила, не знакомы ли мы. Я ответила, что мы виделись в лечебнице. Провидица сказала, что все может быть, но ей кажется, что мы встречались где-то еще, задумалась над этим и, такая задумчивая, убрела вдоль борта.

Поток желающих пообщаться со мной на ней не иссяк. Был еще профессор Гриффит, парочка преподавателей с боевого, только сейчас осознавших, что давно не видят меня на лекциях, зеленокожий профессор Эррори, хвастливо заявивший, что он, наверное, единственный гоблин, которому посчастливилось подняться в небо на эльфийском корабле. Нужно ли говорить, что начинали все с традиционного погодного вступления?

Оставшись наконец в одиночестве, я долго — минут пять, наверное, — не верила своему счастью. Всматривалась в рваные очертания каньона и внутренне готовилась к очередному преувеличенно-радостному приветствию. Но услышала только странный треск. Что-то кольнуло руки через перчатки, корабль накренился, разворачиваясь, резные перила, на которые я опиралась, рассыпались в труху, в спину мне ударил резкий порыв ветра, палуба ушла из-под ног, а речушка на дне каньона начала стремительно приближаться…

Когда-то мне было любопытно, о чем думает человек за несколько мгновений до смерти. Оказавшись на месте такого человека, я первым делом подумала о том, что нужно было закричать. Но кричать нужно было сразу, как только я оказалась за бортом, а начинать голосить уже на полпути к земле показалось неправильным, и я продолжила падать молча. Еще я подумала, что если бы мое падение снимали для какого-нибудь фильма, смотрелось бы оно, наверное, эффектно: летела я не вниз головой, а так аккуратненько, как птичка, расставив руки и рассекая грудью воздух, шляпка спала, волосы, скрепленные только двумя зажимами-заколками над висками, красиво развевались, и подол изумрудного платья развевался, только не очень сильно… «Что быстрее ветра?» — спрашивалось в одной детской сказке. Правильный ответ: мысль. До встречи с землей я могла успеть подумать еще о великом множестве глупостей, но тут вспомнила, что в такие моменты положено, чтобы вся жизнь промелькнула перед глазами. Настроилась, но вместо жизни передо мной промелькнуло лицо Оливера Райхона. Красивое такое лицо, только чрезмерно серьезное и напряженное. Однако как альтернатива картинам моей непутевой и недолгой жизни оно и такое меня вполне устраивало. Жаль, исчезло быстро… А я поняла, что забыла испугаться. И испугалась так, что если бы все же решила заорать, у меня не получилось бы. И зажмуриться тоже не получалось, хоть глаза и слезились от встречного ветра, а блестевшая в неровной, быстро расширяющейся трещине речка становилась все ближе…

Опять появилось лицо Оливера. Но не исчезло тут же, как в прошлый раз, а зависло на уровне моих глаз, окруженное сероватым туманом. Я хотела ему улыбнуться и соврать, что у меня все хорошо, только пусть он за меня все равно потом отомстит, но не успела. Из тумана протянулась рука, схватила меня за воротник жакета и резко дернула вниз, словно я недостаточно быстро падала. Но вместо того, чтобы воспользоваться полученным ускорением и тут же шмякнуться обо что-то твердое, я влетела в серый туман…

— Поймал, — выдохнул сжавший меня в объятиях мужчина со смесью удовлетворения и удивления, словно случившееся и для него стало полной неожиданностью.

— Поймал, — улыбнулась я, думая о том, что это — самый чудесный вариант предсмертного бреда из всех возможных.

Нас швырнуло куда-то вверх, книжным разворотом распахнулось перед глазами голубое небо с редкими белыми облачками и снова исчезло в тумане… портала?

До того, как я поверила, что это действительно был портал, а обнимающий меня мужчина состоит из крови и плоти, а не из моих несбывшихся фантазий, Оливер открыл следующий проход, теперь уже не в небеса, а на грешную землю. Но видимо, что-то пошло не так, потому что нас резко тряхнуло, ректор негромко вскрикнул, как от боли, и, все еще держа меня на руках, завалился со стоном на спину. Я, соответственно, рухнула на него сверху. Стоны стали громче…

Я поспешно сползла с распластавшегося на молоденькой травке мужчины, но он, вместо того, чтобы порадоваться, вздохнуть с облегчением и попытаться встать, вцепился пальцами в мое плечо.

— Идиот, — процедил сквозь зубы. — Держись, иначе долго, пока подберут… Потяну еще один…

Он говорил об еще одном портале, но я поняла это, лишь провалившись в знакомое серое марево. Зажмурилась, стряхивая с ресниц слезы, а открыв глаза, увидела не менее знакомый вестибюль лечебницы. Сжимавшие мое плечо пальцы медленно разжались, и рука Оливера со стуком упала на пол, а я с ужасом поняла, что сознание он потерял еще при переходе, и вынесло нас наружу только чудом.

Вот тут точно нужно было кричать, звать на помощь, требовать доктора, а я зачем-то села на каменный пол, бережно взяла в ладони неподвижную руку ректора и заплакала. Плакала я тихо-тихо, почти беззвучно, но это же лечебница, а не необитаемый остров, значит, однажды нас найдут…

Глава 11

Нашли нас быстро. Набежали, загалдели, обступили со всех сторон. Спрашивали что-то, то ли у меня, то ли друг у друга. Пытались поднять меня с пола и Оливера тормошили, пока над головами не разнесся отданный негромко и нервно приказ:

— Двух санитаров и щит-носилки сюда, и позовите доктора Розена. Остальные — на свои рабочие места.

Я как раз решила, что уже созрела для полноценной истерики, но при появлении Грина резко передумала. Даже слезы утерла и поднялась кое-как на ноги.

— Ну? — хмуро спросил у меня доктор, подойдя вплотную. — Что на этот раз?

— Я упала, — призналась я, поежившись под его взглядом. — С «Крылатого». А милорд Райхон меня поймал. А потом… вот…