Бабочка маркизы Помпадур - Екатерина Лесина

А вот еще… Алина входит в магазин.

И выходит из магазина. И в магазине наклоняется к полкам, пытаясь поближе рассмотреть банки с маринованной фасолью… а вот она перед книжным замерла, медитирует на витрину.

Свадьба… пожалуй, удачный кадр, если бы не дыра в середине фотографии. Алина на ней почти красивая. Мама… и Леха, но в каком-то таком ракурсе, что лицо его выглядит искаженным, бешеным. И Алина, пожалуй, испугалась бы этого человека.

– Леша, пожалуйста, объясни, что происходит?

Он и сейчас был взбешен. Зрачки расплылись. Ноздри раздуваются. И кулаки сжал, точно собирается ударить. Но кого? Алину?

– Идем, – Леха вцепился в руку, крепко, до боли, и дернул. – Быстро.

Потянул наверх. Комнату осмотрел тщательно, даже под кровать заглянул. И шкаф тоже проверил. А потом велел:

– Сиди тут.

И прежде чем Алина успела сказать хоть что-то, запер дверь.

– Эй! – она стеснялась кричать громко, а в тихом крике не было смысла. И Алина, взяв с кровати подушку, обняла ее: так всегда думалось легче.

Под подушкой лежала фотография: черно-белый прямоугольник с зубчатым краем и вензелями понизу. Раньше такими свадебные снимки были. Строгие портреты жениха и невесты. Невесту Алина узнала стразу – в черно-белом варианте она выглядела мило. А вот лицо жениха было вырезано.

И во что ввязался этот невозможный человек?

Алина спрятала фотографию в сумку: надо поговорить с Дашкой. Конечно, Алина не собиралась совать нос в чужие дела, но выходит, что это дело ей как раз и не чужое. Кто и зачем сделал то, что сделал?

И почему Мария это позволила?

Алине совершенно не хотелось думать о том, что Марию могли и не спросить.

В голове вертелось школьное: тили-тили-тесто… жених и невеста…

Тесто упало. Невеста пропала.

Прямо как у Лехи.

Зато появилась замена. Срочная. И нелепая… горько-то как.

Фотографии заканчивались у дверей кухни. И сама эта дверь, никогда прежде не закрывавшаяся, была заперта. Леха вытащил носовой платок и, накинув на ручку, нажал. Подумалось, что пора бы и полицию вызвать, но пока еще доедут… нет, Леха сам должен со всем разобраться.

На кухне не было фотографий.

Чайник на полу. Лужа воды. И заварка рассыпалась. Фарфоровые осколки чашки. Расколотое пополам блюдце. Конфеты. Печенье размокло.

Мария лежала, скрючившись, поджав ноги к животу. Она не шевелилась и, как показалось в первую минуту, вовсе не дышала. Но Лехе удалось нащупать пульс.

Он вызвал «Скорую», а потом и на пост в поселке позвонил – вдруг там врач имеется.

Мария была легкой. Умом Леха понимал, что трогать ее опасно, но оставлять ее вот так, на полу, было неправильно. На ее голове он обнаружил корку запекшейся крови, но рана не выглядела большой…

Поселковый врач явился быстро. Он осмотрел Марию, затем разломил ампулу с нашатырем, поднес к носу и, не дождавшись реакции, нахмурился.

– От удара по голове такого не бывает, – сказал доктор. – Он не такой сильный. И ей пора бы очнуться. Разве что…

– Что?

Полиция уже в пути. И следовало бы подняться к Алине, переговорить с ней раньше, чем она побеседует с полицией. Попросить не рассказывать обо всем… обещать…

– Ее оглушили, а потом вкололи снотворное. Для подстраховки.

Марию увезли. Приехавшая полиция долго и нудно выясняла «обстоятельства», пытаясь вытащить из Лехи список украденного, но, обнаружив отсутствие факта хищения имущества, обрадовалась. И отправилась восвояси.

Нападение? Дамочка не пострадала. И надо еще убедиться, что ее действительно ударили, а не она сама грохнулась. Пол-то твердый, с плиточкой, и углов острых много. И лужа в наличии имеется. Заварила чайку, расплескала водичку и поскользнулась… а что кто-то в дом влез, так совпадение. В жизни каких только совпадений не случается. Фотографии? Поклонник, стало быть. Дело житейское. Хотел дамочке приятное сделать… дамочка небось сама знает, о ком речь, а что Лехе не говорит, так и это понятно. Ему лишнее беспокойство ни к чему.

А в семейные дела полиция не лезет.

Алина слушала их молча и на Леху смотреть избегала. А когда все убрались, сказала:

– Надо порядок навести.

– Аль…

– Что?

– Ничего.

Все неуловимо изменилось, и Таська, выползшая из укрытия с пыльным носком в зубах, вновь предпочла спрятаться. Люди не ссорились громко, но тишина, которая теперь стояла между ними, была куда страшнее крика.

Остановить Дашку Славик не решился: резкая она была. Колючая. И таких, как он, на дух не переносит, что и показывает каждым словом, каждым взглядом. Отчего сразу и злость разбирает, которой прежде никогда не было, и растерянность. Славка ведь тоже человек, не хуже прочих. Зачем на него как на мусор смотреть? И разговаривать с этакой снисходительностью.

Тоже, сыщица выискалась… он все-таки оглянулся и посмотрел Дашке вслед. К остановке пойдет и будет топтаться на ветру, дожидаясь маршрутки, а потом трястись, гордая и бедная.

Бестолковая.

А он, выходит, толковый и богатый. Только сидит, как идиот, над недоеденным пончиком.

– Извините, вы поссорились? – медовый голосок вывел из задумчивости. – Это, конечно, не мое дело, но… ваша подруга не права.

Блондинка. Молоденькая, если не сказать – преступно молодая. Волосы кучеряшечками, глаза голубые, брови вразлет, губки бантиком… само очарование.

– Почему не права?

– Потому что.

Не дожидаясь приглашения, блондинка уселась на Дашкино место. И вот кто ее звал? Томный взгляд ее скользил по Славке, наверняка отмечая и куртку, и часы, и запонки, и прочие мелочи, которые переводят случайного знакомого в разряд достойной добычи.

Эта глупа. Начиталась статеек в женских журналах и теперь возомнила себя роковой соблазнительницей. На что рассчитывает? Десять минут разговора, и Славка осознает, что жить без нее не способен? Предложит руку и сердце или на худой конец квартиру с машиной да кредитную карточку?

Кара была умнее.

Она готовилась и вышла на Леху. Случайная жертва из добытого списка? Или дополнение к этому списку, принесенное добрым другом, который хорошо знал Леху. Настолько хорошо, что Каре оставалось лишь за нужные рычажки дернуть.

– О чем вы думаете? – блондиночка не спешила уходить. Она подалась вперед, норовя заглянуть Славке в глаза.

– О тебе.

Может, Дашка еще не уехала? Какого он тут сидит? И главное, почему не предложил подкинуть. В этом ничего личного, так, услуга партнеру…

– Девочка, найди себе другого идиота. Меня уже от таких, как ты, тошнит.

Славка встал. Комплекс дракона, значит? А что дракону делать, если для окружающих он – ценная шкура, нафаршированная золотом?

– Вы… очень брутальны.

И приманкой для дурака ножка, выставленная в проход. Хорошая ножка. Но Славка уже слишком старый, чтобы этого было достаточно.

У Славкиной машины переминался с ноги на ногу Пашка.

– Привет, – выглядел он преотвратно. Старая болоньевая куртка, покрытая какими-то пятнами, штаны с пузырями на коленях и летние ботинки. – А я думаю – твоя тачка или не твоя.

– Моя, – Славка понял, что Пашку придется подвозить.

– Подкинешь? А то на остановке народу…

– Куда?

– Да тут… недалеко. Слушай, а чего Леха на похороны не пришел?

В салоне Пашка первым делом кресло поправил, пристегнул ремень и тотчас достал из внутреннего кармана флягу.

– Будешь? – протянул под нос, и Славка поморщился от мерзкого сивушного запашка.

– За рулем не пью.

– И правильно. Так чего не пришел-то? Сашка ведь нормальная баба была. Безотказная… с пониманием, – Пашка всхлипнул и потер заскорузлой ладонью глаза. – Его любила…

Да неужели? Любила Сашка то же, что и остальные, – деньги. И поняв, что с Лехой не выйдет романа, переключилась на Славку. У нее была волчья хватка стареющей женщины, которая осознает, что очень скоро останется одна. Навсегда.

– Ты Кару знал?

– Тварь, – не стал отрицать Пашка, прикладываясь в очередной раз к фляге. – Ох и тварь же… хотя о покойниках плохо не говорят.

– С чего решил, что она мертва?

– А то сам не знаешь! – Пашка потряс флягу, понюхал, закрыл и с явным сожалением спрятал во внутреннем кармане куртки. – Леху она бы не выпустила… выжрала бы до дна, тогда, глядишь, и да. А вот чтобы самой уйти от денежного мужика – это ни в жизнь.

– Вы с ней учились в одной школе.

– Да? – удивление. Знать бы, сколько в нем притворства. – Не помню.

– Фамилия у нее другая была. Карина Бражкина.

– Не помню, – сказал Пашка, почесывая подмышку.

– Она разбитной девкой была. Из неблагополучной семьи. Ее травили, пока она не подросла и не собрала банду…

Славка клял себя, что не отправился с Дашкой. Могла бы и позвать… сведения, полученные через третьи руки, всегда выглядели ненадежными. И Славке казалось, что он пересказывает чужую сказку.

– …говорят, там нехорошая история случилась. С изнасилованием.