«Если», 2004 № 10 - Журнал «Если»

«Женщины опускаются на самое дно жизни быстрее мужчин, — авторитетно комментировали специалисты. — И это падение, в силу женской физиологии, является безвозвратным. Толчком может послужить любое потрясение, и если имелась изначальная предрасположенность психики…»

Все это было увлекательно и страшно щекотало нервы. Иногда Бугго настолько возбуждалась, что все тело у нее начинало чесаться от предвкушения. Со дня на день она ждала появления Хугебурки с деньгами.

Хугебурка околачивался возле баров, высматривая кого-нибудь подходящего из прежних собутыльников, но все они, к несчастью, слышали о дэрису и старались поскорее отделаться от знакомца — вдруг он все еще заразный? Требовался некто совершенно неожиданный.

Повезло на третью ночь, когда из «Подзарядись!», шатаясь, выбрался человек на костылях. Он сделал несколько шагов, невнятно выругался и упал бы, если бы Хугебурка его не подхватил.

— Эй! — воскликнул Хугебурка, осененный догадкой (точнее сказать, это было озарение). — Калмине Антиквар! Как статус? Я слыхал, ты погиб.

— Уфели — в лепешку, — сказал Антиквар. — Все, приземлился.

— Вечная память, — строго молвил Хугебурка, подавая Антиквару упавший костыль.

— Тьфу! — вскричал Антиквар. — Говноног! Говорил ему… А теперь — все, приземлился.

И он заплакал. Хугебурка обнял его за плечи, и так, хромая и рыдая, они добрались до пансиона, где Антиквар снимал комнату. Там и заснули.

Утро потребовало объяснений, хотя бы минимальных. Хугебурка назвался приятелем покойного Уфели и посетовал на зазря выброшенные семь сотен экю.

— Тьфу! — сказал Антиквар и больше ни о чем не спрашивал.

Они опохмелились и съели приготовленные Антикваром тушеные овощи. После трапезы, включив по стереовизору «Утренних бабочек», Антиквар некоторое время сыто молчал и о чем-то содержательном думал, после чего заговорил так:

— Слушай, Хуга. Есть одно дело. Мы с покойным Уфели… Тьфу! Ладно. Слушай. Слыхал про ланалго?

— Работорговцы? — уточнил Хугебурка.

Калмине Антиквар сильно сморщился.

— Никогда так не говори, понял? Ланалго. Все просто. Есть тюрьма.

— Ну, — сказал Хугебурка, потому что Калмине выжидающе замолчал.

— Ну, ну. Есть тюрьма. Понял? У меня друг.

— Охранник?

— А, понял! — Антиквар встал, налил себе немного выпить, поболтал стаканом перед глазами у собеседника. — Хочешь? Ладно. Все просто. Четырех человек завтра списывают.

— В смысле?

— В смысле — инъекция. Смертная казнь.

— Ненавижу смертную казнь, — сказал Хугебурка. — Одно дело в драке — а так…

Калмине Антиквар сильно хлопнул его по спине и закричал:

— Именно! Мы их… того. И продадим. Ланалго знают. Ждали еще на той неделе, а тут петиции, кассации, то-се…

— Бюрократы, — сказал Хугебурка.

— Ну. Ты понял. Акт подмахнут, а мы их в транспорт — и к ланалго.

— Почем работа?

— По двадцать пять за голову. Сто экю. Пополам. Поможешь?

— Да ладно тебе, — сказал Хугебурка. — Слишком хорошо.

Антиквар вдруг выкатил глаза, разом налившиеся кровью, и смертельно оскорбился.

— Не веришь? Мне?

— Плевок! — сказал Хугебурка. — Верю.

— А, — расслабился Антиквар. — Сходи договорись насчет транспорта.

— Адрес, — сказал Хугебурка. — С кем договариваться?

Все нашлось — и адрес, и транспорт, и те, с кем обо всем договорились: внешне весьма приличные люди, даже симпатичные. Они сразу вручили деньги для охранника и дали слайдборд, старенький, но исправный — такой не бросается в глаза. Антиквар погрузился туда со своими костылями, Хугебурка сел за пульт. Тронулись.

— Допустим, эти ребята убили кого-то, — рассуждал Антиквар сквозь шум двигателя. — Может, причины были?

— Может, — соглашался Хугебурка.

— А им инъекцию, как не людям!

— Гадство.

— Там хоть жизнь, верно?

— Где там-то? — спросил Хугебурка. — Куда мы их продаем?

— Дальняя колония. Но ведь жизнь, правда?

— Это точно, — сказал Хугебурка.

У ворот большого металлического здания их ждал маленький щуплый человечек. У него было усталое от пьянства лицо.

— А, — вяло приветствовал он приехавших и махнул лазерным пистолетом, после чего повернулся к кому-то в темноте. — Ребята, за вами. Бывайте.

Он потянул трос, из мрака выкатилась тележка, на которой лежали, один поверх другого, закованные люди. Их одежда была изрезана на полосы.

— Грузите, — несколько иронически произнес охранник.

В слайдборде загремел костылями Антиквар.

— Не будь гадом, — глухо закричал Хугебурка, обращаясь к охраннику, — помоги!

— Где мои полста? — осведомился тот, не двигаясь.

Хугебурка передал ему деньги, и вдвоем они вкатили тележку в заднюю дверцу слайдборда. Арестантов свалили вместе с цепями. Спустя минуту все исчезло: тележка, охранник, металлическое здание. Слайдборд несся по ночному городу. Антиквар, вцепившись в костыли, глядел сквозь мутноватое стекло застывшим, мечтательным взором.

Хугебурка появился в космопорту перед рассветом и отыскал Бугго, спящую на очень грязном крыльце питейной. Рядом с нею прикорнул какой-то пьяный с разбитым лицом — он то сладко посапывал во сне, то вдруг вскакивал и отмахивался окровавленными кулаками от невидимых противников.

Бугго открыла глаза прежде, чем Хугебурка успел ее окликнуть. Сна в них как не бывало — капитан глядела ясно и весело.

— Принесли?

— Пятьдесят экю, — объявил он.

— Украли?

— Честно заработал работорговлей.

— Отлично. — Бугго потянулась, мало заботясь о том, что халат на ней распахнулся. — Пора!

В банке она появилась ближе к полудню, когда там больше всего посетителей, — отчаявшаяся, больная, дурно пахнущая. Служащие и клиенты шарахались в стороны, едва до них докатывали волны этого запаха, невозможного в благополучном пространстве банка, — запаха страдающего человеческого тела. Бугго пошатывалась, и Хугебурка поддерживал ее под локти. То и дело она останавливалась, непонимающе озираясь. Наконец перед нею возник служащий, и Бугго пролепетала:

— Я хочу снять деньги.

— Превосходное намерение! — произнес он, старательно выдерживая расстояние между собой и сумасшедшей капитаншей. — Для этого приложите пальцы к идентификатору, а потом наберите желаемую сумму на пульте. Какую сумму вы желаете?

— Сто экю, — подсказал Хугебурка.

— Сто экю, — послушно повторила Бугго и качнулась так сильно, что Хугебурка с трудом удержал ее.

— Превосходно, — деревянным тоном возгласил служащий, а затем объявил, оборачиваясь к посетителям: — Индентификатор будет обработан спецраствором. Это распоряжение руководства банка. Мы заботимся о безопасности наших клиентов.

«Ждали, — подумала Бугго, улыбаясь расслабленно, по-сумасшедшему. — Сволочи. Заранее все подготовили, даже спецраствор».

Она выполнила все требуемые операции, забрала деньги и выволокла свое бренное тело из банка.

Затем ее видели возле разных магазинов. Внутрь ее, разумеется, не пускали. С черного хода опасливо выбирался подсобный рабочий, и слышно было, как хозяин кричит из глубины кладовых: «Спроси, чего ей нужно, и заломи двойную! Она все равно ничего не соображает!». Бугго охотно закатывала глаза и пускала слюни, переплачивая за ветчину и караваи хлеба вдвое и втрое. Хугебурки с нею не было — он через Антиквара и еще одного друга, которого звали Абела, добывал женскую одежду. Ребята ни о чем не спросили, кроме размеров и цвета кожи дамы — «чтоб все в гармонии, ты понял», — и к вечеру доставили к «Ласточке» несколько запаянных пластиковых пакетов.

Бугго высунулась к ним из разлома, помахала бутылкой наливки. Антиквар с Абелой переглянулись.

— Ну ты, это самое, даешь! — сказал Абела Хугебурке. — Для нее?

— Госпожа капитан! — заговорил Хугебурка. — Костюм доставлен.

— Отлично. Эти господа?…

— Мои друзья.

— Отлично! Братцы, пить будете?

Братцы переглянулись, и у них нашлись неотложные дела. Бугго засмеялась, глядя, как поспешно они уходят. Хугебурка взял у нее бутылку, попробовал — наливка была сладкой и теплой.

— Жаль, что нельзя сразу переодеться, — сказала Бугго, глядя на пакеты с одеждой. — Сколько потратили?

— Девятнадцать экю.

Бугго потрогала пакеты, поскребла ногтями в волосах.

— Воду натаскаем заранее. Точнее, этим займетесь вы. Завтра я весь день буду пьяная и с жирной физиономией чавкать по перекресткам. Хорошо бы обо мне еще один репортажик сняли…

Репортажик сняли.

«Доведенная от отчаяния, впавшая из-за болезни в полубезумное состояние, но юридически дееспособная, Бугго Анео, капитан «Ласточки», вспомнила о своих сбережениях и посетила банк.