Успей влюбиться - Екатерина Орлова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я думал, выражение “и хочется, и колется” образное, но ошибался. Кончики пальцев покалывает от желания смять эту прелесть, а язык просто сводит от воспоминаний о вкусе моей Феи. Снова тяжело сглатываю, когда одна рука скользит к промежности, а пальцы второй сжимают вожделенный сосок. И вот что мне с ней делать, а?
Подхожу ближе, сбрасывая футболку. Сам не замечаю, как расстегиваю ширинку на джинсах, чтобы избавить член от удушения. Но не достаю его, иначе назад дороги не будет. Я точно знаю, что утону, нахрен, в этих колдовских омутах, и будет Фея крутить мной, как цыган — солнцем.
Каким-то чудом оказываюсь на коленях на кровати между ее разведенных ног. Мои ладони покоятся на ее коленях, а взгляд мечется между грудью и промежностью. Блядь, и что мне делать? Смотрю на лицо Феи, когда с ее губ срывается хриплый стон. Облизываюсь. Черт подери, да что ж делать-то?
Я только понюхаю. Вдохну ее запах и все. Наклоняюсь, чтобы почувствовать ее возбуждение, а в себя прихожу, когда ноги Оли уже заброшены мне на плечи, а мой жадный язык полирует ее чувствительную горошинку. М-да, выдержка у меня так себе. Ну а как иначе, если она так вкусно пахнет, так сладко стонет? И грудь эта…
— Еще, — выдыхает Оля, толкаясь бедрами к моему языку.
Ввожу в нее два пальца и, согнув, ритмично нажимаю на правильную точку. Всего несколько раз, и она взрывается.
— Охренеть, — восхищенно выдыхаю я. — Это было быстро. Еще разок?
Выглядываю из-за живота, глядя в пьяные глаза Оли. Ага, значит, еще разок. Повторяю маневр. Кружу языком по клитору, собираю влагу с припухших губок, пока мои пальцы творят магию. Оля дрожит, вцепляется в простыни, царапая их, потом тянет меня за волосы, но я не отступаю. Ускоряюсь, пока она не взлетает во второй раз.
— Фея, ты нереальная, — произношу прямо во влажные губки, целуя их и слизывая остатки удовольствия. — Я бы мог поедать тебя круглые сутки.
— Я тоже хочу, — капризным тоном говорит Оля.
Сажусь на колени и смотрю на нее.
— Оль…
— Блин, Денис! Ну минет же никак не повлияет на ребенка!
— Только если при этом ты будешь ласкать себя.
— Мне хватит на сегодня.
— Это ультиматум, Фея, — подмигиваю я.
Прикусив губу, она кивает, и я встаю с кровати.
— Сядь на край.
Как только Оля занимает указанное место, я быстро сбрасываю с себя остатки одежды и встаю между ее разведенных ног. Она высовывает язык и смотрит на меня с ожиданием. Моя развратная Фея. Горячая до невозможности. Пока подаюсь вперед, чтобы коснуться членом влажного языка, сердце просто проламывает грудную клетку, истерично колотясь о ребра.
Оля немного шире открывает рот и впускает пульсирующую головку. Ствол уже едва ли не разрывает от перевозбуждения. Я пиздец как соскучился по своей Фее. Ощущение ее влажного, горячего ротика напрочь сносит башню.
— М-м-м, — сжав губы и зажмурившись, выдавливаю вымученно, поднимая голову вверх. Просто невозможно выдержать эту пытку.
Зарываюсь пальцами в светлые волосы и медленно скольжу между сочных губ, снова глядя на это нереальное зрелище. Оля смотрит на меня таким взглядом… таким… туманным, пьяным.
— Моя Фея, — шепчу сипло и толкаюсь глубже. — Руку на киску.
Оля выполняет приказ. Из-за живота я не вижу, что она там делает, но хорошая память подсказывает, какую картинку можно увидеть, если присесть.
— Хочу кончить на твои сиськи, — бормочу, собрав ее распущенные волосы в хвост и следя за тем, как большая часть члена утопает во влажной глубине ее рта.
Оля медленно смыкает веки, и я улыбаюсь. Слегка ускоряюсь, потому что я чертовски близок, и, судя по дрожащим ресницам, и тому, как Олина рука двигается быстрее, она тоже уже на грани.
— Да, вот так, моя Фея. Умница. Обожаю твой рот, — говорю сипло и вижу, как мои слова влияют на нее. Второй рукой Оля сжимает сосок, оттягивает его и отпускает. Грудь вибрирует, а она уже хватается за вторую вершинку. — Блядь, — шиплю, понимая, что я уже у самого края пропасти.
Выскальзываю из ее рта, отбрасываю руку и, сжав двумя своими сочные полушария, загоняю между ними влажный от слюны член. Несколько быстрых толчков — и я заливаю Олину грудь спермой. Выстреливаю на соски, и с них красивыми каплями свисает мое удовольствие. Как же красиво, охренеть просто.
Оля вскрикивает, и ее тело начинает дрожать, когда она догоняет меня. Наклонившись, ловлю губами ее стоны. Слизываю их с ее языка, позволяя кусать меня и рычать мне в рот.
— Ты как был извращенцем, так и остался, — бормочет она мне в губы.
— В этом виновата одна сладкая, соблазнительная Фея, — отвечаю с улыбкой.
— Которая теперь похожа на бегемота.
— На очень горячего бегемота, которого хочется трахать и облизывать, — парирую я.
Выпрямившись, иду в ванную. Смачиваю в теплой воде полотенце и возвращаюсь в комнату. Оля лежит на кровати, раскинув руки в стороны. Глаза закрыты, а на губах довольная улыбка.
— Блин, я не кончала уже… короче, последний раз было тогда на островах.
— Серьезно? Даже сама себя не касалась? — спрашиваю, стирая следы своего удовольствия с нежной кожи. Отбросив полотенце, наклоняюсь и по очереди нежно целую розовые припухшие соски. — Мои девочки, — бормочу довольно. — Сочные мои дыньки.
— Дыньки? — смеется Оля.
— Они сейчас похожи на дыньки, — отвечаю, подняв голову. — Кругленькие такие и вкусные.
— Ням-ням? — смеется она.
— Именно, — подмигиваю ей. — Оль, а что там с этой угрозой?
— Да врач стращает просто, — отмахивается она. — Был тонус, но уже все нормально. В качестве профилактики он запретил нервничать и прописал какое-то легкое успокоительное.
— Ты его пьешь?
— Пила, — она смотрит на меня с улыбкой, когда я, расположившись рядом, нависаю над ней, поглаживая живот. Ее пальцы зарываются в мои волосы. — А сейчас вспомнила, что у меня есть успокоительное получше.
— А нам точно можно заниматься сексом?
— Давай вечером позвоним врачу, и ты сам с ней поговоришь.
— Ладно. Так что? Идем за покупками?
— А мы можем немного вздремнуть? — спрашивает Фея, зевая, а я улыбаюсь и целую ее в кончик носа.
— Тебе можно все.
— Вот и правильно, — закрывая глаза, бормочет она. — Говорят, беременным нельзя отказывать.
Глава 43
Ольга
— Ферзь может ходить в любом направлении, — Денис выставляет на доску новую фигуру.
— Вообще в любом? — удивляюсь я. — Тогда какой смысл в остальных фигурах если он может
