Один за всех, и стая за одного - Елена Малиновская

Весса несколько раз сжала и разжала кулаки, затем скрестила на груди руки.

— Беда в том, что никакого секрета не было, — с горькой усмешкой обронила она. — Это наш дар. Наше проклятье. Но Агриона не верила. К тому же она начала ревновать мою мать к королю. Как я уже говорила, мать почти постоянно была при ней, а красотой ее боги не обделили. И Кенрик начал оказывать неизменной спутнице своей беременной фаворитки знаки внимания. Пока еще небольшие, но Агриона понимала, к чему это может привести. Все беременные женщины страдают мнительностью. Волей-неволей начнешь переживать, если твоя фигура так быстро меняется далеко не в лучшую сторону. Зависть к молодости и ревность. Тяжело придумать смесь более разрушительных эмоций. Участь моей матери была предрешена. К тому же Агриона свято верила, что дальше обойдется и без ее помощи. По ее мнению, дело осталось совсем за малым — за родами.

Я скептически кашлянула. Неизвестная мне Агриона считала, что роды — простое дело? Ну-ну. Счастлив, кто верует, как говорится. А молочная лихорадка? А родовая горячка? А порой бывает, что женщина никак не в силах родить сама. Просто не может — и все, и тогда приходится делать страшный выбор: спасать ее или ребенка.

— Агриона думала, что богиня-мать проявит к ней милость, — сказала Весса, наконец-то повернувшись к ней лицом. — Потому что она собиралась принести в жертву небесам ведьму. Так сказать, убить двух зайцев разом. С одной стороны, избавиться от возможной соперницы, которая выполнила свою роль. А с другой — гарантировать себе благоприятные и легкие роды.

— И как, получилось? — не выдержав, спросила я.

— Частично, — сухим, ничего не выражающим голосом ответила Весса. — Моя мать действительно погибла на костре по ложному обвинению. Даже не помню его суть. Приказ о казни был подписан королем. Уж не знаю, что именно ему пообещала Агриона. А скорее всего, тот поставил свою подпись, не глядя и не вчитываясь в ворох бумаг, принесенных ему секретарем. Мою мать схватили. Пытали. Агриона все-таки не оставила надежды вызнать секрет молодости, но мать ей ничего не сказала. Я знаю это точно, потому что нет никакого секрета! Под видом секрета моя мать дала своей мучительнице рецепт совершенно иного зелья, которым та не преминула воспользоваться. И на следующую ночь душа моей матери вознеслась в мир мертвых, окруженная искрами огня и дымным запахом горящего мяса. Агриона тогда даже не предполагала, что тем самым подписала смертный приговор себе и своему ребенку.

Весса неторопливо прошлась по крохотной комнатке, тяжело припадая на правую ногу. В ее походке чувствовались прожитые годы, которые так и не отпечатались на лице морщинами.

— Я умудрилась достать список тех снадобий, которые купили по приказу Агрионы после казни моей матери. — На ее лице вдруг заиграла улыбка. — Бедняжка даже не подозревала, какую месть ей приготовила моя мать. Погибшая страшной мучительной смертью, оклеветанная… Но все-таки сумевшая отомстить и из мира мертвых. Моя мать продиктовала ей рецепт умертвий-воды, видимо, представив его как средство поддержания молодости. И, естественно, Агриона тотчас же решила им воспользоваться, поскольку не без оснований полагала, что король не сильно обрадуется, узнав о случившейся казни, которая произошла якобы по его велению. Разговор с Кенриком предстоял суровый, и фаворитка хотела провести его во всеоружии.

«Умертвий-вода»? Я мысленно повторила название снадобья и гадливо поежилась. Ох, даже звучит на редкость мерзко! Предполагаю, что ничем хорошим это для Агрионы не закончилось.

— Ты знаешь, что это такое? — спросила меня Весса, видимо, заметив мою гримасу отвращения. — Ты когда-нибудь слышала про «умертвий-воду»?

— Нет, — честно призналась я. — Но, полагаю, это что-то не очень хорошее.

— Скорее сказать — очень нехорошее, — с широкой довольной ухмылкой подтвердила Весса. — Видишь ли, в состав этого снадобья входит могильная земля, вода, которой обмывали покойного, и прочие специфические ингредиенты. Будь Агриона чуточку сообразительнее, то она ни за что не стала бы втирать в лицо и живот жидкость, полученную в результате смешивания всех этих тошнотворных веществ. Но она, видимо, считала, что под пыткой нельзя лгать и обманывать. И, как покажет результат, ошиблась.

— Она умерла? — спросила я.

— Хуже. — Лицо Вессы опять озарилось быстрой лучезарной улыбкой. — Убить ее было бы слишком просто. Моя мать хотела отомстить за предательство. За вероломство. Она помогла Агрионе исполнить самое сокровенное желание, а в результате получила поистине «королевское» вознаграждение — пытки и долгую мучительную казнь. Моя мать не была жестокой женщиной. За свою жизнь она помогла многим и многим обрести счастье и покой. Но она должна была наказать Агриону. И выполнила это с блеском!

Я недовольно вздохнула, когда Весса опять сделала паузу, видимо, собираясь с мыслями перед заключительным этапом своей истории. Любит все-таки эта знахарка поговорить. Совсем как призрак Изабеллы, матери Фелана. Что в первом, что во втором случаях я совершенно не просила выкладывать мне всю историю жизни. Боюсь, что и сейчас я узнаю какую-нибудь очередную жуткую тайну, которая будет угрожать моему существованию.

«Ничего удивительного в болтливости этих женщин нет, — успокаивающе шепнул мне внутренний голос. — Изабелла даром что призрак, но долгие годы с момента своей смерти, по собственному же признанию, никому не являлась, поскольку опасалась, что в противном случае несостоявшийся муж найдет способ навсегда упокоить ее душу, не дожидаясь, когда та поведает, как именно умерла. А Весса… Думаешь, к ней часто забредают соседи на чашечку чая? Вряд ли. Скорее всего, знахарка очень одинока и очень давно ни с кем не беседовала по душам. В самом деле, не болтать ведь о личном с оборотнями, которые любой твой секрет с легкостью используют против тебя же, если им это понадобится. И не думаю, что знахарка откровенничала с несчастными жертвами виера Алисандра, которым после того жуткого застенка явно не было никакого дела до истории ее жизни».

Но я начинала нервничать. Скоро рассвет. Если Фелан вернется и обнаружит, что меня нет…

«Скорее всего, он уже вернулся и уже обнаружил, — с ехидцей перебил меня внутренний голос. — Что лишний раз доказывает: твой побег был подстроен с самого начала. Так что успокойся и дослушай историю Вессы. Пусть это будет твоей платой за то, что потом она поможет тебе».

— Неделю все шло прекрасно, — негромко проговорила Весса. — Агриона продолжала втирать снадобье, которое вроде как действительно помогало ей. Фаворитка короля похорошела, расцвела. На щеках появился румянец. Фигура хоть и не приобрела былой стройности, но так глупо это ожидать на последних сроках беременности! Зато появившиеся растяжки посветлели и начали сходить на нет. Да и еще не родившееся дитя перестало мучить мать постоянными пинками, притаившись. Впрочем, так часто бывает перед родами, как заверила Агриону заблаговременно нанятая повитуха. Шли дни, Агриона продолжала хорошеть, а ребенок не торопился появиться на свет. Миновали уже все положенные сроки. Повитуха забеспокоилась. В ход пошли веками проверенные средства. Агриона пила травяные отвары с утра до позднего вечера, даже принялась лично мыть полы в своих покоях. Каждый день не менее двух, а то и трех раз обходила дворец с самых верхних этажей до самых нижних, не давая себе отдохнуть на длинных лестницах. Румянец, прежде так украшавший ее личико, сменился болезненной краснотой. Но самое страшное — по телу поползла уродливая гнойная сыпь. Причем лицо и живот она не затронула, поэтому Агриона продолжила использовать умертвий-воду, надеясь, что та поможет остановить странную болезнь. Правда, теперь она втирала ее по всему телу.

Весса опять улыбнулась, и я внезапно почувствовала отвращение к ней. Да, наверное, мне не следует судить знахарку. Это не мою мать приговорили к смерти на костре, а прежде пытали. Поэтому я понятия не имею, как бы реагировала на ее месте. Может быть, тоже искренне радовалась страданиям той, из-за которой погибла моя мать. Но, насколько я понимаю, что-то страшное произошло и с ребенком, раз наш король не имеет столь близких родственников. А он-то уж точно был не виноват в прегрешениях матери.

— И вот вдруг Агриона ощутила схватки, — произнесла знахарка, которая, к моему счастью, вряд ли догадывалась, какие мысли на ее счет в этот момент пронеслись в моей голове. — Не передать словами, как был счастлив король, а еще более счастлива повитуха, поскольку Агриона переходила положенный срок более чем на месяц. Естественно, Кенрика не пустили в покои, где металась от боли его фаворитка, пытаясь разрешиться от бремени. Как и положено будущему отцу, он маялся от неизвестности в своем кабинете, приказав подать себе побольше вина. Он успел опьянеть и протрезветь не менее трех раз, но никто не торопился к нему с радостным известием. К тому моменту в покоях фаворитки творилось настоящее столпотворение. Повитухи, лекари, целители, маги… Никто не был в силах облегчить страдания фаворитки. Но всему когда-нибудь приходит конец. И на исходе четвертого дня Агриона родила.